Химера
Шрифт:
Проехав пару этажей, подъемник заскрежетал и остановился. Как оказалось, он решил забрать еще посетителей, а не сломался, как я подумал вначале. Отгадать, кто залетит в кабину, можно было с первого раза. Ну в крайнем случае со второго. «Флеш-моб» продолжается… Дубль два…
— Привет, Надежда!
Девушка брезгливо нажала на железную кнопку. Смерив меня вопросительно-всепроникающим взглядом, фыркнула и отвернулась к противоположной стенке.
— Ты что такая холодная, аж лицо инеем покрылось? Хоть бы улыбнулась, — попытался я растопить юмором ледяную красавицу,
В ответ лишь молчание и нервное постукивание ногой, сопровождающее ударом шпильки по грязному полу.
— Как кулинарные успехи? Соли хватило?
Ситуация не изменилась, лишь увеличилась частота постукивания и раздался тяжелый протяжный вздох. Оригинальный у нас диалог, без какого-либо участия второго лица.
— Ты обиделась на меня? Из-за того, что не зашел? У меня работы много. Да и разные мы, ничего общего между нами, — прикоснувшись к ее плечу, сказал я.
— Отвали, урод! В первый раз тебя вижу! — заорала она громче пожарной сирены и ударила сумкой, засветив железным уголком в висок. — Какая соль? Какая кухня? Я даже не знаю, с какой стороны к плите подходить, — кричала Надя, раздувая крылья носа и краснея, как помидорка. — Не смей меня трогать вонючими руками!
— Да успокойся ты… Зачем глотку надсаживаешь? Не трогаю я тебя.
Вот это новости! И эта меня не помнит. Как и старик… Мистика… Или, может, делает вид, что не помнит. Становится все интересней. Главное, участники в сборе, а воспоминаний у них нет. Только где-то монах припозднился… Ситуация все больше становится похожей на похмельную белиберду. Вот только когда я бредил? В прошлый раз или сейчас?
— Что ты успокаиваешь? Я тебя сейчас сама, знаешь, как успокою?! Пьянь подзаборная! У тебя от похмельного бреда шифер поехал, — орала она, изредка переходя на пронзительный визг.
Всех крыс и тараканов в доме распугает… Это уже не та девушка, которую я помнил. Она превратилась во взбешенную фурию из преисподней с рюкзаком ярости в руках. Гнев никого не украшает — она не исключение. Надя с каждой секундой становилась злее, теряя всю свою привлекательность.
— Не ори, я тебе говорю. Барабанные перепонки мне порвешь. Кляп засунь в рот, если не умеешь себя контролировать. В прошлый раз ты ласковей была, когда «по-соседски» за солью приходила. Причем сама, по доброй воле. Никто тебя, дура, силой не затаскивал, — не выдержав потока оскорблений, парировал я, вцепляясь мертвой хваткой в ручки ее сумки.
— Быстро отпусти, я сказала. Ты что себе позволяешь? Вообще берега попутал! Я сейчас Сереже позвоню. Он тебе, упырь, не кляп… Кол засадит куда положено!
— Да забери… Ты лучше волшебнику Изумрудного города позвони, кукла соломенная. Чтобы он в твои отруби для остроты ума иголок да булавок натолкал. Может, орать перестанешь, — с трудом вставил я несколько предложений в нескончаемый поток угроз.
— … свинцом удобрят. На дно болота отправят. Под орех разделают. Всю жизнь будешь на лекарства работать…
Словесный понос остановил лифт, который, в отличие от нее, еще не забыл, зачем направлялся вниз. Скрежет разъезжающихся дверей показался
Богиня мести бросила последнее язвительное проклятие, скривила лицо и скрылась, оставив меня один на один с собственной злостью.
— Да и черт с тобой, истеричка! — крикнул я девушке вслед.
Выйдя из подъезда, я сразу увидел лимонного цвета такси. Оно преданно ждало на улице, подмигивая ближним светом. Злоба внутри кипела, вылетая из ушей перегретым паром и токсичной слюной. Но с каждым шагом, приближающим меня к машине, она утихала, перерастая в нечто более приятное. И дело не в автомобиле.
Лицо расплылось в улыбке, упирающейся в кончики ушей. Они обязательно бы отвалились под ее напором, если бы не удерживающая их вязаная шапка. Смесь удивления, непонимания, злорадства и торжества переполняла меня, не оставляя места для негатива.
— Добрый день, Евгений Петрович! Сколько лет, сколько зим, — открывая дверцу машины, поприветствовал я угрюмого водителя.
При этом я усиленно старался хоть ненадолго стереть с физиономии зачатки ехидства.
— Вот чувствовал же, что не стоит ехать на вызов. Нет же, позарился на деньги! Здравствуй, Владимир.
— Как я рад встрече! Хотя, если исходить из логики не особо здравого смысла и принципов взаимосвязи несвязанных между собой вещей… Я больше ожидал увидеть за рулем лысого монаха… Но так тоже неплохо.
— Какая логика? Какие монахи? — Он с недоумением смотрел на меня, почесывая затылок. — Все понял… злорадствуешь.
— Нет, что вы… Не обращайте внимания. Я немного неадекватен сегодня. Но на самом деле искренне рад. Не каждый же день увидишь такое. Бывший генеральный директор за рулем такси, — рассмеялся я, захлопнув дверцу машины изнутри. — Это даже значимей парада планет. Ну, или конца света там какого-нибудь…
— Смейся-смейся… От падений в жизни никто не застрахован. В Кольцово?
— Да, и если можно, то побыстрей. Сильно опаздываю. За срочность дам на чай. С коньяком. Возможно, даже с хорошим.
— Договорились, — выпалил экс-директор и вдавил педаль газа.
Машина сорвалась с места, шлифуя шипами по льду. За окном мелькали запорошенные снегом силуэты современных многоэтажек и древних, вросших с годами в землю домов. Пролетали фонарные столбы и стволы деревьев с голыми ветвями, похожими на скрюченные пальцы. Проносились автомобили и прохожие, спешащие туда, где их кто-то ждал. Суета… Жизнь кипела… Мне почему-то казалось, что я что-то забыл дома… Хотя, пофиг…
— Ну, рассказывайте. Как вы до такой жизни докатились? — задал я водителю коварный вопрос, терзающий мне мозг.
— Да что рассказывать-то… Сам все знаешь.
— Подробности не помешают, Евгений Петрович.
— Подставили меня. Все пришлось отдать. И фирму, и квартиры, и машины. Жена вещички собрала и сразу после обыска свалила. Даже не знаю, в каком направлении и с кем. Друзья, если, конечно, так называют предателей, отвернулись. Вот, баранку теперь кручу — кризис в стране. Но зато свободный от всего, — он натянуто улыбнулся и посмотрел взглядом, полным печали.