Химерион
Шрифт:
– Полно вам госпожа горевать да плакаться, не к лицу это девушкам молодым да красивым. Слезы будете лить, стану петь да бренчать на арфе, а это замечу куда хуже вашего несчастья. Она усмехнулась - Сжалился, поверил. Да будет тебе известно, я и сама знатная рассказчица, имеют талант в красноречии, бывало, придворных мудрецов ловко путала в их размышлениях об устройстве мира и о месте человека в оном.
– В этом я не сомневаюсь сударыня, ваша строптивость богата на разные таланты, и совладать с ней, верно хлопотный труд, не каждому под силу - в животе моем заурчало, девица тихо рассмеялась.
– Есть в тебе что-то шутовское, простаки всегда забавны, если зло не шутить над ними - она хлопнула в ладоши, тут же возникли слуги.
– Гостя надобно накормить, да поживей. Путь наш не близкий, да и тебе путник лучше с нами идти, безопасней, а там уж, как придется. Я усмехнулся, хотел было спросить, да она перебила.
– Прикажу сутаннику, он позаботится, ни в чем нужды знать не будешь. Договорились?
– По рукам ваше высочество. Я начинал смутно догадываться, почему хозяин чащи лесной советовал идти на север. Знал нелюдим, что я за человек и с кем знакомство прежде водил, а девицу из беды выручу, да и этим нечистым порядком насолю, только прежде обмозговать надобно хорошенько, а время на то есть. Принесли вина разного, да снеди всякой аппетитной, чего же добру такому киснуть и лежать не тронутым. Наполнив кубок и произнеся тост за здравие, осушил, затем пошло дело от истин винных к хмелю и веселью. Смех девичий в шатре не умолкал до глубокой
Проснулся я от порядочной тряски, лежащим в крытой повозке на шкурах, рядом покачивалась фляжка, в которой оказался довольно крепкий напиток способствовавший улучшению моего состояния. В повозку заглянул тот самый здоровяк, он понимающе подмигнул. Ну, удивил ты всех пилигрим, силен ты в дружбе с вином, и честно сказать, мастер истории рассказывать. Госпожа наша на удивление всем присмирела, все утро задумчива ни слова не проронила, да и колдун тобой доволен, нам пожаловал кошель золотых. Все о тебе расспрашивал, где нашли, откуда шел, кто такой? Я уселся поудобней отпил из фляжки, попытался припомнить вчерашнее, что говорил и о чем пытался рассказать? Мне припомнилось то немногое с чем я в свое время распрощался и после открылся путь, за рамки разумного и привычного, но было ли это таковым? Мой мир отпустил меня в радушие замкнутого пространства и ограниченности стен, он провел грань между болезнью ума и окончательным диагнозом сумасшествия. Я забыл речь и привычные ориентиры быть на плаву, в сутолоке множества народов, я стал островитянином и утерял связующую нить времени. Столетия промелькнули секундами, и вот на холме повстречал я шаманов, и увидел что значит, четкий порядок будущего к которому мы стремимся, обезличенность, бездушие, четкая цель попадания и востребованность тебя. Все разом теряет суть и вес, новая пирамида возводится, и скрипят жилы, дабы ночью познать отдых и радость за величие, которое будет и которого уже нет в тебе.
Пообвыкнув в этой новой среде, я по обыкновению своему предался не особо тягостным размышлениям, мысленно представляя те еще неизведанные земли, которые лежат на моем пути, тут-то ко времени и появился сутанник.
– О чем задумался путник?
– спешившись, спросил он.
– Немного забрел в мыслях к грядущему - ответил я, посмотрев в сторону далеких гор.
– И что же ты увидел там?
– Предчувствие, что путь еще не окончен. Уверенность, что будет стоптана не одна пара башмаков. Сутанник усмехнулся, насколько позволяло его омертвелое лицо.
– В этом и есть прелесть будущего, оно далеко, как эти горы. Сейчас они прекрасны, озарены солнцем, искрятся снежной синевой. Манят, завораживают взор той далекой призрачной дымкой, что окутывает их величественные вершины, там есть место для тайн, которые желает постичь пытливый ум. Будущее - сутанник смолк, как бы ненадолго уйдя в глубины себя. После отрешенно глянул на солнце, лицо его сделалось восковым, болезненным, совершенно далеким.
– Тем оно и притягательно, этой далью. Она скрывает детали нашего секундного настоящего, которое есть там, которое - он снова замолчал.
– Иллюзорно, благодаря расстоянию, разделяющему все на этом свете, но это лишь обман, эффектная иллюзия творца, рассчитанная на наше несовершенство. Преодолей это не замешкайся, не отстань на секунду - сутанник в упор посмотрел на меня, ожидая ответа.
– Тем и коварно время, нет формулы его единства, ты обязательно что-то упустишь из виду и расчетом не проймешь. Оно есть и иллюзорно. Неопознанность творца тем и притягательна, что сплошь тайна, раскрыв которую, а это не возможно, из-за бесчисленных едва различимых деталей, но если допустить такую возможность. Придешь к изначальному, утеряв первоосновы, и будет один вопрос и один ответ, абсолютно не сопоставимые, как день и ночь. Сутанник усмехнулся - Думается мне, госпожа наша не заскучает в дороге, только вот что ты делал у болот, куда шел и откуда? Подобного вопроса я ждал.
– Это и есть предмет нашего разговора - сутанник подозвал слугу державшего за поводья коня, довольно легко забрался в седло и уже после добавил - Вот эта неразрешимость парадокса, зная ответ, ты не в состоянии разгадать его, и вопросы только усугубляют очевидное решение. Вы совершенно правы, это и есть ответ. Я посмотрел на солнце, ощутив как-то иначе тепло этих ласковых лучей, это тоже дар, щедрый во благо жизни, дающий жизнь.
Вскоре наш отряд достиг крайних рубежей здешнего царства. Был полдень, когда показались бревенчатые башни дальней заставы, затрубили в рог, оповещая о нашем приближении. Несколькими минутами позже появилась группа всадников, двигавшаяся нам на встречу, по радостным восклицаниям, доносившимся отовсюду, я понял, что многие из присутствующих здесь знакомы с теми, кто приближался. Присев у повозки я стал ждать дальнейшего развития событий, которые что-то предвещали. Отряд быстро приближался при этом, держа строй, и только один всадник отделился от группы, вот он, пришпорив коня, сорвался в галоп, не прошло и минуты, как незнакомец вихрем пронесся между повозками. Спрыгнув на ходу, помчался к карете госпожи, обозначилась некоторая интрига, потому что туда же поспешил и сутанник. Вот и возлюбленный - предположил я. Между тем подошел и конный отряд из крепости, возглавляемый седовласым ветераном, видавшим, как мне показалось немало войн на своем веку. Спешившись, он направился к головной повозке, латники мигом вытянулись по струнке и, замерев, ожидали его дальнейшие распоряжения, вот тут-то и раздался леденящий крик госпожи, все мигом бросились к карете.
Некоторое время из-за обилия столпившихся людей разобраться в произошедшем не представлялось возможным, но вот воины расступились и я увидел, как вынесли тело незнакомца, многие потянулись к оружию и тут возник сутанник. Вся эта возникшая напряженность на грани предстоящей резни никоим образом не отразилась на спокойствии этого человека.
– Щенок - холодно произнес он, отбросив переломленный надвое меч, это подействовало на остальных отрезвляюще и напряжение спало.
– Я предупреждал, в следующий раз он распрощается с жизнью. Это касается каждого!
– последние слова колдун произнес довольно громко.
– Не испытывайте мое терпение - он осмотрел всех, воины не отступили, но гнев их улетучился. Седовласый склонив голову, процедил сквозь зубы - Более этого не повторится мой господин.
– Конечно, потому что об этом позабочусь я. Смилуйтесь над ним владыка, он молод и горяч, проявите снисхождение. Сутанник зло усмехнулся - Хорошо, но помни - после этих слов незнакомец издал тихий стон - Это последняя моя милость - и он удалился. Ну что встали, рты разинули? Живо делом займитесь, все в крепость!
– рявкнул седовласый на столпившихся воинов. Я не стал приставать с расспросами, а запрыгнув в повозку, решил, что в свое время все узнаю и так.
Только мы вошли в крепость, как появился латник с посланием от воеводы.
– Вас ожидают - и мне пришлось последовать за ним. Миновав казармы, конюшни и арсенальные палаты, мы подошли к каменному строению. Массивная дубовая дверь открылась впуская нас во внутренние помещения, у входа стоял воевода и юноша в котором я признал того незнакомца что утром повздорил с колдуном.
– Проходи мил человек, разговор у нас имеется к тебе - сказал воевода, приглашая войти. Углубившись в покои и пройдя длинным коридором, мы оказались в просторном зале, в центре которого находился огромный круглый стол, всюду были развешаны боевые знамена, множество оружия инкрустированного золотом и россыпями дорогих каменьев.
– Присаживайся, будь гостем - я посмотрел, на предложенный стул и сел глядя на воеводу. Юноша стал за моей спиной.
– Так вот гость пришлый, имеется у меня одно сомнение на твой счет, ты уж не обессудь за расспросы местами прямые с подозрением да намеком.
– Да чего с ним чаевничать, кругами ходить вокруг да около. Вон к заплечному дел мастеру свести его в подземелья и живо заговорит - юноша схватил меня за плечо.
– Уймись, сутанника тебе мало, еще пыл не остыл!
– рыкнул воевода.
– Молод он, любовь затмила рассудок - отнюдь не дружелюбно пояснил он, мне осталось только пожать плечами. Так вот - снова повторил воевода - Темнить не буду, отвечай, кто ты таков и почему колдун берет тебя в горы.
– Чего молчишь?
– не сдержался юноша.
– Зовусь пилигримом - чуть помедлив, я продолжил.
– Что касаемо второго вопроса, боюсь сударь я не в состоянии ответить на него. Так распорядился случай вот и все.
– Случай говоришь - переспросил воевода.
– А мне вот думается, что ты человечек колдуну преданный и у болот болтался неспроста, да и царевне голову затуманил.
– Эдак вы милостивый государь свои сомнения не разрешите. Действительно случай свел наши дороги да крепко спутал, это чистая, правда.
– Допустим, твои слова правдивы, но ты знаешь, что поджидает тебя в горах?
– спросил воевода.
– Только со слов царевны, а сутанник и словом не обмолвился о приглашении в горы, в чем я начинаю подозревать скрытую хитрость и коварный умысел.
– И что думаешь, пилигрим?
– спросил воевода.
– Думаю о том, что собираюсь сделать, если так судьба распорядилась - ответил уклончиво я.
– Вот как?
– удивились эти двое.
– Я так понимаю вам уже не по силам изменить происходящее, поэтому остается положиться на весьма размытые обещания человека прохожего, которому глупо доверять, но более нет выбора, а мне есть интерес. Тем более что теряю голову, только лишь я.
– Как бы там ни было, но я верю тебе бродяга. Эта война длится слишком долго и не в наших силах положить ей конец, мир этих чудовищ берет верх над нами, медленно поглощая все, что есть и было. Остается одна надежда, что завтра это перестанет существовать и жизнь станет как прежде - он устало усмехнулся.
– Многие поколения, лучшие мужи сложили головы на бранных полях, так и не приблизив нас к победе. Я не пал духом, но отвращение, очень глубокое к этой многовековой бойне под сонмом бессмысленных знамен, заставляет упорно верить в мир и его красоту. Может ты и есть тот самый человек, которому ведом секрет победы, когда оружие и упорство бессильны, остается самое малое, верить.
Разговор был окончен, у выхода меня уже поджидали латники из кортежа царевны и я последовал вслед за ними. Теперь моему взору предстала действительно особа царского рода, а не та прежняя взбалмошная девчонка что прежде. Жестом, пригласив присесть, она велела удалиться слугам, мы остались наедине.
– Это правда, что ты идешь с нами?
– Да госпожа - ответил я.
– Ты был у воеводы, как он?
– С ними все в порядке, живы, здоровы и опечалены - девушка не подала виду, что взволнована.
– Зачем ты идешь с нами?
– Горы мне в одиночку будет сложно преодолеть, а с вами все как-то легче - Неужели ты и в правду такой дурень без царя в голове? Пойми, наконец, глупый человек, там нас ждет смерть!
– вскричала принцесса.
– Есть у меня интерес свести с ней знакомство, вот и случай представился подходящий.
– В своем ли ты уме бродяга?
– она подошла и посмотрела мне в глаза - Они страшнее всего, что ты мог видеть доныне.
– Быть может и так, но в каждой бездне, бездна глубже есть - я встал и поклонился, затем направился к двери, после вернулся.
– Я выбрал свой путь госпожа, каким бы он ни был. Вырваться на волю, к неизведанному миру, отказавшись от стен тюрьмы тебя породившей, которая раздавит тебя, гнетом времени и после обратит в пепел, а смерти страшиться, жизни не знать. Безрассудство обитает не там, где мы привыкли его видеть - я усмехнулся.
– Скоро вы все поймете госпожа, а вероятней всего зажмурив глаза, пропустите, что будет разумным решением в сложившейся ситуации. Вот увидите, эта история только начинается, а далее еще и присказ не прозвучал.
– Ты и впрямь не в своем уме - сказала царевна.
– Тогда в чьем?
– спросил весело я, ответа не последовало.
Ее высочество ночь сошла легкой поступью на уставшую от забот землю. Раскинула по-хозяйски звездную мантию над уснувшим миром, развела посребленные луною тучи, обрела облик человеческий. Бесшумно ступая босыми ногами, подошла со спины тихо, присела к огню, протянув озябшие руки.
– Здравствуй - прошептала шелестом листвы задрожавшей от легкого ветерка пробежавшего верхами деревьев.
– Я ждал тебя - сказал ей в ответ, протянув фляжку с вином. Она приняла, пригубив немного.
– Все думаешь?
– Есть маленько - И как с пользой?
– А то - я подбросил веток в огонь, посмотрел на звезды.
– Вижу, обновы справила. Ярко горят, красивые - она улыбнулась.
– Хотела созвездие, но уж больно громоздкое оно, слепит глаз своим скопищем. Так что выбрала самые яркие да путеводные. Согласись, удачно венчают россыпь и цвет, и блеск все ко двору.
– Это верно говоришь - согласился я.
– Ну надумал чего, не томи, рассказывай - не вытерпев, сказала ночь.
– Вот что за народ вы такой женщины? Умом не понять, словом не выразить - она взяла фляжку снова пригубила.
– А зачем? Оставь все как есть и голове легче станет. Так что надумал?
– Эх, коль задумала чего, костьми ляжешь, а чтоб, по-твоему. Есть мыслишка одна шальная.
– Какая же?
– не отставала она.
– Порошок у меня один имеется, действия особого, наперед не предскажешь, чего случится после - ночь призадумалась не надолго правда.
– Задумал угостить всю компанию честную, а не выйдет ли так, что секрет порошка известен им? Толк в этом они поверь мне, знают.
– Эх ты, темнота в звездочках, дарен то мне он людьми особыми, породы редкой, им духи в ножки кланяются и со временем они на ты. Ровня, во как.
– Шаманы с холмов, что ли?
– спросила ночь.
– Ну, ловкачи они знатные, это верно, но сомневаюсь я пилигрим. Колдуны тоже не лаптем деланы, о травах шептуньях наслышаны порядком. Плоховата мыслишка твоя, зуб даю, не выйдет, по-твоему. Ты вот что друг любезный, выведай у провожатого вашего, зачем он тебя с собою берет.
– Так девка попросила - ответил я с досадою.
– Погоди с выводами поспешными, тут думаю, есть умысел тайный. Надобен ты колдуну, а вот зачем?
– ночь на минуту смолкла, мир зазвенел тишиною в ушах.
– Ну, все запутала баба, черт тебя возьми - в сердцах сругнулся я.
– А это дело говоришь - просияв луною, сказала она, не дав мне и слова молвить.
Отпив вина, я стал слушать задумку ночи.
– В лесах здешних предгорных, мается один нечистый. Места ведь дикие безлюдные, сам понимаешь работы шиш. Лютый он по природе своей, меры в жестокости не знает и аппетит его до смерти велик - ночь отпила вина, чуть помедлив, продолжила свой рассказ.
– Так вот слушай внимательно, да на ус мотай, верно, пригодится. Роду он древнего, корни от самого мрака идут, когда в нем еще и зло не обитало, так что ему все едино, где грешник, где праведник, была бы потеха кровавая, тут он меры не знает.
– Как же мне сладить с ним, если говоришь, свиреп он чрезмерно?
– ночь насупилась гневно тучами.
– Слушай, что говорю и помалкивай. Место есть одно заповедное, где злодей этот слабость свою хранит. Растеньице редкое, цветочек крохотный о котором он печется заботливо. Сорвешь лепесток и колдунам подбросишь, почитай дело в шляпе. Никому в том месте жизни не видать, так что поразмысли хорошенько, как вам ноги оттуда вовремя унести, может и порошок шаманский на что сгодится. Ну как пилигрим дело толкую али нет?
– Темнишь ты подруга, ох темнишь.
– Имею интерес в этом деле - согласилась она.
– Вот ты и сыскался, человек, он в таких делах всегда необходим, более не утомляй расспросами.
– А как же цветок тот узнаю?
– ночь рассмеялась, да звезды ярче вспыхнули.
– На камне он растет, что супротив природе. Ладно, удачи пилигрим, солнце уж близко - ночь встала и бесшумно ступая, исчезла средь своих обожаемых звезд, подступали росою утренние сумерки. Я подбросил еще веток в огонь, сладко зевнул и, укрывшись плащом, уснул крепким сном праведника.