Хирургические убийства

Берестова Елизавета

Кленовый дворец встретил их обычной ленивой истомой выходного дня. Придворные дамы в воскресных нарядах фланировали по одиночке и стайками, и в их поведении ощущалось скрытое возбуждённое предвкушение скорой королевской свадьбы.

Его величество же, напротив — казался мрачным и озабоченным одновременно. Трудно было даже сказать, чего было больше.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он вместо приветствия, — кузен, вы забываете, что помимо титула и положения младшего сына Дубового клана, вы ещё и носите чин полковника, — последовала многозначительная пауза.

Вилу подумалось, что, раз уж монарх перешёл на «вы», степень его сердитости высока.

— Я всё могу понять, — продолжал венценосный родственник, — сам пользуюсь

Древесным правом, но просто так исчезнуть из столицы на двое суток — это уже не лезет ни в какие ворота. При этом ни одна живая душа в Кленфилде не знает, в каком уютном гнёздышке вы со своей невестой проводите выходные, наслаждаясь обществом друг друга!

Рика уже хотела было возразить, что «уютное гнёздышко» оказалось на поверку заброшенным грязным подвалом, в котором они оба оказались после увесистого удара по голове в обществе злобного элементаля земли, но Вил незаметно сжал её локоть, призывая к молчанию. А король тем временем продолжал бушевать. Он ругал своего младшего родственника за безответственность, эгоистичность (видите ли, Вилохэд ставит личные интересы выше служебных), беззаботность и многое другое, в число коего входили позор прославленного клана и подвергание опасности мирных жителей Артанской столицы. Когда же эмоции его величества Элиаса начали сходить на нет, стало, наконец, понятно, из-за чего эти самые эмоции и возникли: оказалось, пока Вил и Рика месили дорожную грязь в окрестностях деревни с унылым видом и соответствующим прозванием, в столице произошло убийство, беспримерное в своей жестокости. Целая семья их семи человек была истреблена в собственном доме, причём самым бесчеловечным образом.

Король назвал тот самый адрес, что был начертан на салфетке их новым знакомым Эрнстом.

— Дежурный офицер моей, а, собственно, более вашей службы, — король выразительно поднял красиво изогнутую бровь, — описал удивительное явление. Все члены семьи: немолодой отец, мать и пятеро разновозрастных дочерей приняли смерть самым, что ни на есть, противоестественным способом: их убил мраморный пол в их же собственной гостиной. Из дорогого розоватого мрамора вылезли каменные клинки, которые пронзили всех членов семьи, распавшись в конце на отдельные шипы.

— Парки! — не выдержав, воскликнула чародейка, — Глыбарь до них всё-таки добрался!

— Откуда вам известно имя погибших? — король подозрительно поглядел на чародейку и коррехидора, — и кто такой Глыбарь? Означает ли сия странная осведомлённость, что ваш дорогой магомобиль, припаркованный неподалёку от места преступления, — не просто случайное совпадение?

Вил по порядку поведал королю о событиях предшествующих дней. Король то хмурился (когда коррехидор рассказывал о кулачных боях), то чуть улыбался — это уже относилось к экзотическому способу производства порошка, что свёл в могилу королевского пажа.

— Элементаля земли по имени Глыбарь из плена освободила госпожа Таками, — закончил свой рассказ коррехидор, — и мы предполагаем, что именно он расправился с семейством Парк, которое и пленило могучего духа, обманом позволившего заковать себя в зачарованный обруч из метеоритного железа.

— Значит, скандал с остановкой городских часов обошёлся без вашего участия? — спросил король.

— Часы? Сегодняшней ночью? — не поняла Рика, забыв начисто о правилах дворцового этикета, — мы были в поезде и приехали только утром.

— Тогда вы не в состоянии объяснить, что понадобилось вашему личному адъютанту на Часовой башне, и с какого перепугу ему вздумалось заклинить часовой механизм фамильным оружием?

Рика и Вил удивлённо переглянулись.

— Один ваш вид лучше всяких слов говорит, что вы не в курсе дела, — король криво усмехнулся, — так вот просвещаю вас, господа офицеры, — сегодняшней ночью случилось нечто беспрецедентное: городские часы — краса и гордость Кленфилда, не останавливавшиеся ни разу за все полторы сотни

лет своего существования, встали. И в таком положении пробыли около трёх часов, пока их удалось запустить, благодаря немалым усилием королевских часовщиков. Причиной тому послужили двое ваших подчинённых, успевших бесследно испариться с места происшествия. Имя одного было установлено по сломанному и искорёженному фамильному клинку, наглухо застрявшему в одной из шестерён, им оказался Тимоти Турада. А вторым героем, как я предполагаю, был сержант Меллоун, ибо ни у кого в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя нет таких идиотских рыжих усов. Эта парочка ночных проказников, воспользовавшись служебным положением, пробралась за каким-то лешим в Часовую башню, где они обрушили ремонтную площадку, заклинили часовой механизм, и после помощи смотрителя, ему пришлось освобождать умудрившегося свалиться и повиснуть на технических канатах (уж не знаю, который это был из двух!), парочка поспешила удалиться. Смотритель через полчаса только обратил внимание, что часы встали, ну а дальше начались работы по устранению неисправности в главной достопримечательности нашей столицы. Так что вам, граф, я поручаю выяснить мотивы, побудившие ваших подчинённых к столь странному и загадочному поведению, наказать их и сообщить главам кланов о безобразном проступке Турады и Меллоуна.

Король смолк, задумался.

— Но сначала поезжайте на место странного убийства. Если подтвердится вмешательство стихийного духа, использовавшегося жертвами для производства наркотиков, то дело будет закрыто. Я стану считать, что вы, полковник, свершили разрешённую мною казнь несколько экзотическим способом. Магомобиль, что доставил вас сюда, в полном вашем распоряжении.

Вход в дом Парков был опечатан, а ворота пересекала полосатая лента королевских цветов, означающая, что входить туда запрещено. Коррехидор отцепил ленту, и они пошли в дом. Запах крови и смерти буквально бил в нос.

— Не наколдуете защиту от запаха? — спросил Вил, прикладывая к носу надушенный носовой платок, — в предыдущий раз у вас прекрасно получилось.

Рика сделала лёгкий ритуал, и запах если не перестал ощущаться, то, по крайней мере, ослабел в разы. Картина, что предстала их взорам, производила столь сильное впечатление, что коррехидор малодушно подумал о том, что дорого бы дал, чтобы никогда в своей жизни не видеть ничего подобного. Дорогие плитки мраморного пола гостиной на первом этаже — той самой, где весело носилась младшая из девочек Парк в оранжевом ципао, а её старшие сёстры развлекали гостей, вспучились, оборотившись клинками в человеческий рост, что в районе грудной клетки и головы разделялись на отдельные части и ощетинились во все стороны наподобие кровавых ежей.

Все члены семейства Парк был убиты. Завалилась набок сама мать «почтенного» семейства, месть Глыбаря, заставившего по собственной прихоти ожить мрамор пола, превратившись в разящее наповал оружие, застала её в излюбленном кресле. Господин Парк, производивший при жизни, как помнила Рика, впечатление рассудительного пожилого мужчины, был буквально разорван на несколько частей. С дочерьми было не лучше. Все они приняли свой ужасный конец буквально в одночасье.

— Да, наш знакомец постарался на славу, — покачал головой коррехидор, отводя глаза от стройного девичьего бедра, пронзённого насквозь мраморным клинком, — никого не пощадил.

— И оно понятно, — скривилась чародейка, — благородного стихийного духа держали на цепи, словно шелудивого пса, и кормили адской смесью сахара и керосина. Не удивительно, что Глыбарь обошёлся со своими обидчиками подобным образом. Но для отчёта я всё же проверю на зеркале Пикелоу. Наши выводы станут куда весомее, если они подтвердятся экспериментом. Хотя, — чародейка склонила голову на бок, — в мире не существует магии, кроме магии стихийных духов, что позволяет настолько менять свойства предметов и материалов.