Хирургическое вмешательство
Шрифт:
– А договориться нельзя было? Бла-бла-бла и все такое, но пятерых человек…
– Двух богов, Лья.
– Ч-чего?
Ксе немного позлорадствовал: самый компетентный шаман на свете выглядел выбитым из колеи.
– В конфликте две стороны, - сказал Дед. – Боги войны русского пантеона и их жрецы. И они никогда не находились в полюбовном согласии. В сорок пятом еще не было никакого жречества, а Афган… в общем, чего тут рассказывать.
– Все рассказывать, - хладнокровно потребовал Лья. – Я втемную играть не стану.
«Вот
Дед Арья возвел очи горе.
– Не играй, - предложил он. – Целей будешь. Довези нас только, как я и просил, а потом – свободен.
Ксе позлорадствовал вторично: Лья поперхнулся.
– Э, Дед…
– История эта нехорошая, - рассудительно проговорил Арья. – А упомянутый бог, между прочим, сидит у тебя за спиной.
Лья обернулся и пристально посмотрел на Женя. Жень вперился в него с видом снайпера, пристреливающегося по месту. Лья поежился.
– Смотри на дорогу, - велел Арья.
«Нехорошая», - повторил про себя Ксе и с трудом удержался от косой ухмылки: попахивало черным юмором. Когда нынешней ночью он, наконец, набрался смелости и стал выяснять, что именно сказал Деду Жень, то долго не мог осознать услышанное. Не укладывалось в голове. Ксе, мужчина, контактер и просто взрослый человек, отнюдь не был идеалистом, его мало что могло шокировать, а теперь и руки у него были в крови, пусть он всего лишь попросил об убийстве богиню… но до такого додуматься мог только сумасшедший.
Маньяк.
И идиот. Потому что пользы чудовищное преступление не приносило никакой.
Женю, пятнадцатилетнюю Мать Отваги, не просто убили.
Ее принесли в жертву ее отцу.
Он услышал это – тогда, на кухне – и подавился. Дед сосредоточенно пил чай, шевеля бровями в такт каким-то своим мыслям. В заоконной тьме, отгороженной стеклопакетом, завыла автосигнализация; звук был почти неуловим, но резанул Ксе по ушам.
– То есть как? – прокашлявшись, ошалело спросил он и невольно понизил голос. – Как? Зачем?! Дед…
Старик пригладил седой пух, дыбом вставший вокруг лысины надо лбом. Потер пальцами веки, болезненно наморщившись.
– Дед, я не знаю, как конкретно жрецы работают, - торопливо говорил ученик. – Но это же шут знает что. Так не может быть. Это же абсурд полный!
– Не части, - хмуро оборвал Дед; Ксе немедля заткнулся. – Я объясню.
И объяснил.
– Бывает просто еда, - сказал Арья. – Вкусная и не очень, сытная и не особенно. Бывает кофе и прочие энергетики. А б-бывает героин. Все это люди запихивают в себя, часто зря. Молитва и ритуал, п-просто мысль о божестве – это еда. Жертва любым п-предметом или растением – энергетик. Кровавая жертва – наркотик. Наркотики тоже бывают разной силы. Человеческие жертвы…
– Запрещены, - машинально перебил Ксе и смутился.
– Конечно, - не обиделся Дед. – П-потому что если человека насильно колоть героином, ни к чему хорошему это не приведет. Думаешь, если б было иначе, юристы не нашли бы лазейки? П-почти во всех странах, где есть смертная казнь, приговоренных приносят в жертву: не пропадать же добру…
Ксе внезапно ощутил крайнюю усталость. К ней примешивалась доля удовлетворения – от мысли, что когда-то, будучи еще младше Женя, сопляком, не знающим жизни, он сделал правильный выбор. Предпочел стихийный сектор антропогенному.
– Но иногда, понимаешь ли, очень надо, - кривил рот Арья. – Очень хочется надеть на бога ошейник. Чтобы «апорт!» и палка в зубах. А стало быть – к-какая там у нас статистика пропавших без вести? К-кто будет искать бомжа? Гастарбайтера? Беспризорника?.. Это вещь такая… нехорошая. Т-тайна похуже, чем доходы депутатов. Депутатам, п-по крайней мере, алтарей не возводят и алкашей на них не закалывают.
Иногда на Деда нападал поистине чернобыльский юмор.
Впрочем, шутка не удалась. Ксе некстати вспомнил о боге наживы и решил, что о том, как сильные мира сего взаимодействуют с ним, ему совсем не хочется думать.
Старый шаман, очевидно, вспомнил о том же и окончательно помрачнел.
И тут до Ксе дошло.
– Передоз, - прошептал он. – Женька сказал, его отец умер от передоза…
Арья только вздохнул.
– У народов, практиковавших массовые человеческие жертвоприношения, богов не было, - лекторским тоном сообщил он. – Вообще. П-потому что они их топили, извиняюсь, как к-котят.
Лью кто-то подрезал: шаман дернулся и выругался. Почти в ту же минуту он выкрутил руль, сворачивая во дворы, и бросил сквозь зубы:
– Значит так, ребята. Либо вы мне объясняете, во что я… - он издал нечленораздельный звук, пока машина, только что не извиваясь, проскальзывала между мусорными баками, - во что я влип, либо.
– Что – либо? – Арья, завесив глаза бровями, глянул исподлобья в зеркало над головой Льи. Вид у старика сделался донельзя хитрый, и Ксе понял: Дед что-то затеял.
Лья зашипел.
– Либо вы пожалеете, - уверенно сказал он, сощурившись на учителя. В зеркале видны были только стальные глаза и часть темного «ежика» надо лбом, а в таком срезе Лья напоминал Агента ноль-ноль-семь.
– Это п-почему ж? – коварно осведомился Арья.
Лья притормозил у обочины, обернулся и стал напоминать Зайца из мультфильма «Ну, погоди!», возмужавшего и подавшегося в спецслужбы.
– Санд живет в элитном доме, - сказал он и улыбнулся, показав торчащие передние зубы. – В подъезде сидит консьерж и установлены камеры. Изображение с камер идет прямо в отделение милиции. Водилы в машинах были ментами. Тебя, Дед, опознать – как два пальца об асфальт. О том, куда ты сегодня летишь, и без того знали все, кому положено. Теперь ответь на простой вопрос: кто нас ждет в аэропорту?