Хитрая затея
Шрифт:
— А так ли нужна спешенным кавалеристам дальность стрельбы, сравнимая с пехотой? — я захотел уточнить себе задачу. — Есть ли на сей счёт какие-то наблюдения?
— По опыту похода в Персию, действенная стрельба из ваших винтовок дальше четырёхсот саженей [1] возможна только залпами, — пояснил генерал Делирадович. — Но это для пехоты. Спешенные драгуны не стреляли на четыреста саженей даже залпами, а легкоконники с казаками и на двести-то саженей стрелять не брались.
— Стало быть, можно ограничиться карабином, — заключил я. — Возможно, несколько длиннее нынешнего, но короче драгунской и казачьей винтовок. И сделать его единым для кавалеристов,
Генералы снова переглянулись, на этот раз с некоторой смесью интереса и удивления.
— Единый карабин? — недоверчиво спросил генерал Бервальд. — Вы хотите оставить драгун без винтовок и штыков?
— Из слов его превосходительства, — я обозначил поклон в сторону генерала Делирадовича, — следует, что длинные винтовки не настолько драгунам и нужны. Что же касается штыков, как раз я бы предложил сделать этот единый карабин именно со штыком. Артиллеристам и сапёрам штыки не помешали бы.
— Но зачем штыки казакам? — Генрих Арнольдович откровенно удивился.
— В казачьих полках половина строевых вооружена пиками, — напомнил я. — Они обычно не спешиваются, потому как при рукопашной в пешем строю пики совершенно бесполезны. Так пусть у спешенных будет возможность не только стрелять, но и без стрельбы обойтись, если нужно. То же можно сказать и о легкоконных полках, где пики имеет четверть строевых.
— Но казаков же никогда не учили штыковому бою! — ахнул генерал-бригадир.
— Пластунов [2] учат, — пожал я плечами. — Так что есть там, кому учить.
Дело явно шло к оживлённой дискуссии, и я уже приготовил доводы для разрушения в умах их превосходительств привычных им представлений, но, видимо, в планы главноначальствующего Военной палатой оживлённое обсуждение этого вопроса не входило, поэтому он сразу же начал излагать своё мудрое решение.
Пунктом первым шло подтверждение заказа на пехотные винтовки с гранёным штыком. Количество называть не стану, чтобы не сглазить, но дух захватило не у меня одного — отец и брат тоже, как услышали, лишний раз вздохнуть остерегались.
Второй пункт прекращал недолгое существование особой винтовки для охотничьих батальонов, винтовка становилась единой и для линейной, и для лёгкой пехоты. Что ж, благодаря такому решению и нам выделка дешевле обойдётся, и казне закупка.
Пункт три включал заказ на пробную партию затворных уплотнителей из горного льна и на пятнадцать процентов увеличивал заказ на запасные уплотнители из каучука.
Четвёртый пункт обязывал нас представить Военной палате образцы карабинов для кавалеристов, артиллеристов и сапёр, дабы палата провела их всесторонние испытания.
Пункт пятый снова порадовал нас с отцом и братом заказом, в этот раз на револьверы и, что особенно погрело нам душу, ещё и на патроны к ним. Впрочем, размер заказа погрел душу ещё больше.
Шестым пунктом Военная палата заказала нам карабины под револьверный патрон. Заказала не особо много, а сказать по правде, так и просто мало, но на словах генерал-воевода Романов сообщил, что карабин будет включён в перечень оружия, рекомендованного и дозволенного господам офицерам к приобретению за собственный счёт и использованию в военное время на походе. Кроме того, генерал-воевода обещал утвердить карабин как дозволенное оружие для казаков, с некоторыми, однако, ограничениями.
Седьмой пункт оказался особенно приятным и полезным лично мне — Военная палата утвердила ремень с портупеей моего
На столь благостном фоне, однако, темнело изрядных размеров пятно. Всё сказанное генерал-воеводой непреложно приводило к моему скорому отъезду в Александров для постановки Гаврилову с Семёновым задачи по новому карабину, и как этот отъезд увязать с расследованием убийства Ташлиной и Данилевича, а также происходящего в Палате государева двора, я представлял себе… Да никак не представлял, откровенно-то говоря. Оставалось лишь надеяться, что Палата государева надзора ещё какое-то время провозится с выявлением связи между Ташлиным, его подчинёнными и получателями денег, и молить Бога о том, чтобы провозилась она с этим делом как раз до моего из Александрова возвращения. Впрочем, это было бы идеально, а полагаться на идеал выглядело излишне оптимистичным. Что ж, выбора особого у меня нет, будем разбираться с трудностями по мере их поступления.
После оглашения своего решения генерал-воевода выставил скромное угощение — немного вина с холодными и горячими закусками — и в ходе застолья объявил, что послезавтра ждёт нас для переговоров о частичном откупе казной выделки винтовок. Выделкой займётся казённый Тульский завод, управляющий коим и явится в Военную палату, сам же князь Романов будет на тех переговорах присутствовать как заказчик. Ладно, бумаги, доказывающие пользу обучения артефакторов по моей методе, у меня приготовлены, вот и настанет время пустить их в ход. Тут же, однако, предвкушение очередного успеха в становлении моего учебного дела сменилось тревогой — учить-то тульских артефакторов мне придётся всё в том же Александрове, в Москве-то у меня места для занятий нет! Или даже в Тулу ехать, тут, что называется, хрен редьки не слаще… А значит, вот тебе, Алексей Филиппович, и ещё одна помеха участию в розыске, и помеха даже посильнее работы над новым карабином. И стоит ли удивляться, что я, едва вернувшись домой, немедля позвонил царевичу Леониду?..
[1] 1 сажень = 2,13 м
[2] Автор в курсе, что современные языковые нормы предписывают написание «сапёров», но использует именно устаревшее написание — для колорита
[3] Пластуны — пешие казаки
Глава 17. Дела оружейные и дело розыскное
— Быстро же вы, Алексей Филиппович, управились, — похвалил меня генерал-воевода. — Показывайте.
Ну да, быстро. А что, сама-то конструкция отработана, с чего бы тут задерживаться? Взяли за основу карабин, слегка его удлинили — и всех делов. Ну да, ещё справа откидной штык приладили, к месту вспомнил, что в моём бывшем мире такое сделали с мосинской трёхлинейкой. [1] За седмицу и управились. Ещё чуть больше ушло на подготовку выделки и выпуск пробной партии — и я снова в Москве.
Справедливости ради стоит сказать, что для ускорения работы над новым карабином я применил пусть и не самый человеколюбивый, зато очень действенный приём: отправился в Александров один, без Варвары, и, стремясь скорее вернуться к любимой жене, гонял Никифора, Ефима и всех прочих немилосердно. Такой подход сработал даже лучше, чем я ожидал — мало того, что удалось быстро сделать новый образец, так ещё и процедура воссоединения семьи прошла уж очень бурно и невыразимо приятно. Хорошо, в общем, получилось, надо запомнить, в будущем может ещё не раз пригодиться…