Хитрая злая лиса
Шрифт:
– Ладно, подумаете об этом позже, – успокаивающе сказал министр, Вера категорично качнула головой:
– Нет! Я не буду об этом думать, мне не нравится эта фигня. Она у меня вызывает отторжение, теперь ещё больше, когда я узнала, что это тигрица.
– Почему?
– Из женской солидарности. Никто не имеет права издеваться над женщинами, тем более, тигрицами. Казнить. Я надеюсь, она его сожрала.
Министр молчал и смотрел на обложку книги, Вера замерла в предвкушении восхитительных фактов, наклонилась, чтобы заглянуть министру в глаза, и с кровожадной надеждой спросила:
– Сожрала же? Мне нужен спойлер. Давайте, пропалите мне концовку, я всё равно не буду дочитывать. Сожрала?
– Я не буду спойлерить, это не честно.
– Ладно, я сама прочитаю, – она потянулась за книгой, но министр молниеносно выхватил её у Веры из-под руки и спрятал за спину:
– Не надо. Потом, остынете, попробуем ещё раз.
– Вы меня не поняли, я не «остыну и попробую ещё раз», я просто узнаю, чем закончилось, и не открою её больше никогда. Она не перестанет меня бесить потому, что я «остыну». Даже если я «остыну» до абсолютного нуля, открыв эту книгу, я опять «разогреюсь», на первом же извращенском эпитете. Вы неправильно проводите причинно-следственные связи – книга бесит меня не потому, что мне надо «остыть», мне надо «остыть» потому, что книга меня бесит, и время это не изменит, оно над печатным словом не властно.
8.45.11 Надо много чего сделать
— Ладно, всё, — он попытался улыбнуться мирно и вежливо, но она видела, что это притворство, он был сильно недоволен этой ситуацией, но хорошо это скрывал. — Давайте о чём-нибудь другом поговорим. Например... расскажите мне ту историю, которую так хотела Кайрис. Про парня, который хотел перемен.
Вера поморщилась:
— Не хочу. Она из меня её всё равно выбьет максимум завтра, тогда и послушаете вместе со всеми, я не люблю по два раза пересказывать. Давайте лучше определимся, какого вы хотите Эйнис мужа, а то я ей понарассказываю, потом будете меня обвинять, что она за ювелира вышла. Вообще, как вы это себе представляете? Её жизнь в браке. Чем она будет заниматься после того, как уволится из отдела?
— Детьми и домом, естественно.
Вера нервно улыбнулась и заглянула ему в глаза, ища там адекватность:
— Серьёзно?
Он стал смотреть на голубую воду, как будто мечтал туда нырнуть и немного полежать на дне. Помолчал и сказал:
— Работать она точно не будет.
— Вы уверены?
Он молчал, выглядел неприятно удивлённым, как будто получил новости, которые сильно не совпадали с его прогнозами, и теперь пытался это осознать. Вера усмехнулась:
— Вы прямо... без проблем представляете, как Эйнис в передничке вытирает детям сопли, хлопочет по кухне и бегает с тряпкой с утра до ночи?
Министр без особой уверенности пожал плечами, потом всё же кивнул, Вера сказала шёпотом, как неприличный секрет:
— Она даже готовить не умеет.
— Научится.
— Она изъявляла желание этому учиться?
Он опять молчал и выглядел так, как будто планы рушатся обломками на голову, но он всё ещё держится, из последних сил:
— Если она выйдет за богатого, этими вещами будут заниматься служанки.
— А, ну да. Я не подумала. А если за бедного?
— Тогда её служанками буду заниматься я, и платить за все её хотелки. — Он медленно закрыл глаза, бросил книгу и закрыл руками лицо, глухо выдыхая с усталой обречённостью: — Я воспитал что-то ужасное. Зачем я это сделал...
— И зачем же? — тихо рассмеялась Вера, он бессильно уронил руки и покачал головой:
— Я не думал, что она станет так невыносима. Я нанимал её как сотрудника, агента, просто её нужно было обучить, и выработать личную преданность, и тогда бы она выполняла задания и не думала о предательстве.
— И в какой момент всё пошло не так?
— В момент вашего Призыва, — ехидно усмехнулся министр, Вера подняла бровь, он вздохнул и сказал серьёзно: — Я шучу. На самом деле, конечно, раньше. Она стала проявлять личный интерес ещё... Когда же это было? Давно. Я тогда не проверял всех подряд менталистами, и я довольно долго не понимал, что происходит. Потом проверил, когда уже окончательно потерял понимание, почему она так странно себя ведёт, и мне в отчётах написали, что она от меня ждёт уже больше года, чтобы я её официально сделал любовницей. Я в шоке был, на работу не вышел даже, сидел осознавал, как я до этого докатился и что теперь с этим делать. Решил дать ей понять, что ничего такого не планировал, но получилось ещё хуже. И с тех пор всё катилось в бездну с переменной скоростью, но с вашим появлением маразм вышел на уровень доселе невиданный.
Вера молчала, министр выглядел размазанным этой неприятной безысходной правдой. Дотянулся до своей чашки, налил себе компота, сделал глоток, задумчиво помолчал, постепенно выбираясь из стадии отрицания в стадию гнева:
— Потом она нашла этого конюха, чтоб ему чесотка, я его ненавижу заочно. Я поначалу думал, что это выход, но потом стало понятно, что если она выйдет за него замуж, а потом он выкинет что-нибудь, с чем она не захочет мириться, она опять по привычке перетащит свои вещи в мою квартиру. А мне это надоело уже, сколько можно. Я пытался с ней говорить, она не слышит ни слова, просто начинает рыдать и спрашивать, за что я её так ненавижу. Если бы я мог вернуться в прошлое, забрать у неё корону, уйти и больше никогда её не видеть, я бы это сделал. С женщинами невозможно работать, они невыносимы.
— Спасибо, — мрачно фыркнула Вера, он миленько улыбнулся:
— Я не о вас.
— Я тоже женщина, удивлю вас.
— Ну... вас это не касается.
— Вы обвиняете в некомпетентности половину планеты, на основании одного случая, в котором виноваты вы сами.
— Я не давал ей поводов, — уверенно заявил он, она развела руками и без малейшей жалости припечатала:
— Вы старше неё, опытнее и сильнее в чём угодно. Это вы её себе забрали, и вы решали всё в её жизни долгие годы, а потом внезапно оказалось, что Эйнис виновата во всём на свете, а вы — безвинный ангел.
— Если совсем честно, я правда так думаю.
— Спасибо за честность, конечно, — мрачно рассмеялась Вера, вздохнула и попробовала зайти с другой стороны: — Ну она же не единственная женщина, с которой вы сотрудничали? С остальными же всё в порядке?
— У меня мало женщин, я их осознанно избегаю. Кайрис исключение, мы учились вместе. И кстати, она была в меня влюблена во время учёбы, об этом знала каждая собака. Но Кайрис это не мешает нормально работать.
— Кайрис была в вас влюблена? — Вера уставилась на него круглыми глазами, он немного смутился, но ответил уверенно:
— Да. Это было заметно, все долго подозревали, а потом она однажды конкретно так спалилась, и последние сомнения отпали даже у самых недоверчивых. Но это прошло.
— А вам она нравилась?
Министр молчал и смотрел вниз, излучая некомфортность и смущение, Веру это так будоражило, что хотелось схватить его и трясти, выбивая мельчайшие подробности, желательно романтические. У неё не было ни капли ревности, зато был грандиозный взрыв фантазии, сочиняющей миллион разных сюжетов, в которых все смущаются и не знают, как выйти из ситуации и не спалиться, но понимают, что это нереально, и соглашаются спалиться, но чуть-чуть. Внутри нарастал восторженный визг маленькой девочки, которая нашла пейринг мечты, и теперь готова схватить их обоих за волосы и тащить друг к другу, превозмогая любое сопротивление. Идея схватить их за волосы выглядела привлекательно в любом случае, они ей оба нравились каждой линией.