Хитрая злая лиса

Марс Остин

«А Кайрис я точно схвачу, мы договорились о массаже. Идеально.»

Она наклонялась всё ниже, пытаясь заглянуть ему в глаза, в итоге легла на покрывало, подпирая подбородок ладонями и глядя на министра взглядом жадного маньяка-шиппера:

— Я хочу знать всё до последней секунды.

— Вера...

— Рассказывайте, я всё равно всё выбью из Кайрис, у меня получится, не сомневайтесь — она на массаж согласилась, а после первого раза она будет готова продать весь мир за ещё один раз. Я всё узнаю.

— Вера, ради всех богов! Ничего не было.

— Почему?

— Мне было двадцать лет, я был пацаном, с таким заоблачным чувством собственного величия, что простых девушек даже не рассматривал.

Я был уверен, что вот-вот стану королём, и на тот момент так и было, поэтому я вообще отношений не искал, я был уверен, что простые смертные не для меня, потому что я — не простой смертный, я будущая легенда, я изменю мир, обо мне будут писать песни, и когда настанет момент, ко мне с небес спустится богиня, сама меня изобретательно и нетривиально соблазнит, и я в великой щедрости сделаю её своей королевой, и она мне будет до конца вечности за это благодарна, и будет меня всесторонне обожать и превозносить, а я буду это благосклонно принимать, делая её счастливой самим фактом своего существования. У меня был охренительно идеализированный образ этой богини, собранный из древних легенд и современных фантастических книг, и по сравнению с этим образом любая красавица выглядела бледненько. А Кайрис, к тому же, не бежала, теряя тапки, меня обожать, она тоже была ребёнком и не понимала конкретно, чего именно она от меня хочет, я был сильно опытнее в этих вопросах. И когда она спалилась, я с ней серьёзно поговорил... До сих пор горжусь этим разговором, мы после него остались друзьями. Я ей признался, что отец обещал передать мне корону, и объяснил варианты, что будет с Кайрис, если на момент моей коронации у нас будут отношения. Все варианты выглядели плохо, она со мной согласилась, что нам обоим это не надо, мы друг другу поклялись в братанской верности и обещали друг друга защищать и поддерживать всю оставшуюся жизнь. Она какое-то время походила грустная, а потом у неё случилось то событие, после которого она до сих пор не любит мужчин, так что проблема отпала окончательно, она стала шарахаться от всех, и от меня тоже. Мы вроде как дружили, но на расстоянии, а потом я взял её в отдел, и наше общение стало чисто деловым.

Вера сочувственно шмыгнула носом, больше жалея своего внутреннего шиппера, чем размечтавшегося министра, тихо спросила:

— Не жалели?

Он решительно качнул головой, она заломила бровки:

— Вообще ни разу?

— Нет. Я, конечно, в некоторых вещах бессовестная сволочь, но морочить голову женщинам — точно не моё. По работе людей обманывать — это тактика, а в жизни — это низость, нет. У меня все женщины всегда делились на продажных и приличных. Продажным надо платить, и больше ничего им никто не должен. А от приличных надо держаться подальше, потому что любые действия рядом с ними — это проблема, для них в первую очередь. Исключение делается один раз в жизни, для той, на которой потом женишься.

— Именно «потом»?

— Да, это обязательное условие.

Она заинтересованно улыбнулась, он на неё коротко посмотрел, сразу же отводя глаза и пытаясь справиться с улыбкой, тихо сказал:

— Вас призвали в мир манерных лжецов, Вера. Все делают вид, что до свадьбы ни-ни, но на самом деле, во всём мире это вопрос очень скользкий. Чаще всего, сначала происходит «исключение», а потом мужчина обязан взять за него ответственность и жениться — это гарантия того, что женщина действительно хочет этого брака. В Карне «исключением» обычно является беременность, просто постелью до свадьбы никого уже не впечатлишь, разве что в самых консервативных кругах, где-нибудь у военных или очень приличных аристократов. Обычные люди просто носят противозачаточный амулет и скрывают свои похождения от родителей и соседей, от своего поколения не скрывают, это не осуждается. В Ридии «исключением» может быть просто очень затянувшийся танец, — он посмотрел на неё с толстым намёком, она подняла брови, он кивнул с тонной осуждения: — Да, это неприлично. Ещё может быть поцелуй прилюдный, или слишком дорогой подарок, или посвящение какое-нибудь неприлично серьёзное.

— В смысле «посвящение»?

— Там есть традиция открывать в честь кого-то значимого разные общественные объекты, от университета до скамейки. Чаще всего это фонтаны, беседки, клумбы, колонны всякие. Богатые люди строят всякие нужные штуки, которые будут жить веками — храмы, дворцы, библиотеки. Но это обычно в честь родителей делается, или жены, с которой уже жизнь прожили. Для молодых невест обычно заказывают беседки, и потом в этой беседке делают предложение, это считается очень романтично, это любимый штамп всей романтической драматургии — девушка такая: «Ах, какая красивая беседка. Почему я её раньше не замечала?», а мужчина говорит: «Потому, что я поставил её только вчера». Потом они подходят ближе и видят на ней табличку с её именем, и весь зрительный зал рыдает. Это каждый год на приёмах у падишаха, у них тоже есть театр, только у нас Фредди про политику иронизирует, а там всё про любовь, про политику нельзя, за это можно сесть, а то и без головы остаться — там падишах сын богов.

— А в империи?

— В традициях империи я не силён. Но я уверен, там тоже что-то есть. Благородных наследников чаще всего женят ещё в детстве, без их ведома, с младшими попроще, там иногда бывает так, что свадьба внезапная и срочная, но я об этом узнаю только потому, что мать меня берёт с собой на эту свадьбу и жалуется, что костюм новый сшить не успела и украшения заказать, потому что эти семьи устроили неприлично срочную свадьбу. И на таких свадьбах обычно молодые выглядят чуть лучше, чем на тех, где всё по договорённости, не в таком ужасе. Я раньше не сопоставлял эти вещи.

Вера смотрела на него, пытаясь понять, действительно ли он не знает или просто так хорошо прикидывается. Не поняла. Он выглядел смущённым и задумчивым, ей хотелось смутить его посильнее, она придвинулась ближе и сказала:

— А давайте про богиню с небес поподробнее. Она должна к вам первая подойти и силой вас потащить в укромное место для нетривиального соблазнения?

Он смутился ещё сильнее, поправил чашку и тихо сказал:

— У драконов так принято.

— У каких конкретно, перечислите всех.

— Ну Вера... — он посмотрел на неё обвиняюще, но в ответ получил только восторг от новизны и жажду продолжения, вздохнул и попытался объяснить: — Я составлял мнение по книгам, физически находясь от этого всего очень далеко. И этим книгам сотни лет. У вас есть книги, которым сотни лет?

— О, да. Там такая жесть.

— Почитаете как-нибудь.

— Не, нафиг. Я лучше что-нибудь хорошее вам почитаю.

Он опять повернул чашку, на секунду поднял глаза на Веру, опять поправил чашку и тихо сказал:

— У меня есть идея получше.

— Какая?

— Покажите зубы. Вы обещали, — он поднял на неё невинные глаза, увидел взгляд Веры и крепко зажмурился, как будто сам осознавал всю наивность своих попыток прикидываться, но другого пути пока не придумал, поэтому просто сидел с опущенной головой и мучил чашку. Она закатила глаза и села, вздыхая:

— О боже.. Ладно! — налила себе ещё компота, глядя на министра, который опускал голову ниже и улыбался довольнее, продолжая вертеть чашку и делать вид, что ничего особенного не происходит, просто кто-то выполняет обещание.

Она прополоскала рот компотом, потом выпила воды из озера, умылась и развернулась к министру, разводя руками и широко улыбаясь:

— Вперёд.

Он пересел поближе, достал из рукава перчатки и радостно-обнаглевшим тоном потребовал:

— Ляг, мне не видно.

Она рассмеялась и легла, жмурясь от солнечного света, просеянного зелёными листьями, но всё равно яркого. Министр наклонился над ней, заслоняя солнце, помолчал и сказал:

— Зубы как зубы. Хотя, я не специалист. Можно потрогать? Перчаткой.