Хлеб с ветчиной
Шрифт:
— Кончай, Поп, крути фильм! Мы только что с физкультуры, даже жопу поднять в лом. Вагнер заставлял нас прыгать и скакать, как будто мы банда лягушек!
— Приступайте к выполнению вашего задания!
Пришлось приступить. Бессмыслица. Еще пуще, чем уроки музыки. Отовсюду слышалось бряцание инструмента и сопение.
— ОЙ, БЛЯДЬ! — взвыл Гарри Хендерсон, — Я ОБОДРАЛ ВЕСЬ СУСТАВ НА ПАЛЬЦЕ! ДА ЭТО ПРОСТО ВОНЮЧЕЕ БЕЛОЕ РАБСТВО!
Парень осторожно обмотал правую кисть носовым платком. Сквозь материю сочилась кровь.
— Вот дерьмо, — простонал Гарри.
Остальные продолжали трудиться.
— Я бы лучше согласился сунуть свою голову слонихе в пизду, — поделился своими соображениями Рэд Киркпатрик.
«Джек Дэмпси» бросил свой ключ на пол.
— Я не буду, — заявил он. — Делайте со мной, что хотите, но я не хочу. Убейте меня. Отрежьте мне яйца, но я пас.
Он отошел в сторону, прислонился к стене, скрестил руки на груди и стал разглядывать свои ботинки.
Поистине, ситуация складывалась тупиковая. К сожалению, среди нас не было ни одной девчонки. За открытой дверью мастерской мы могли видеть пустой школьный двор, залитый солнечным светом, где можно было приятно провести время. А мы пыхтели над какими-то дурацкими двигателями, которые были ни к чему не пригодны — просто хлам, металлолом. Это было глупо и нечестно. Мы нуждались в маленькой поблажке. Наша жизнь и так была нелепа. Кто-то должен был спасти нас. Нам говорили, что Поп — слабак, но это оказалось неправдой. Эта скотина был здоров, как бык: с огромным пивным брюхом, в промаслившейся спецовке, шевелюра свисала на глаза и подбородок вымазан мазутом.
Арни Уайтчапл отбросил свой разводной ключ и направился к мистеру Фансуорсу. Арни широко улыбался.
— Эй, Поп, послушай-ка…
— Вернись на свое рабочее место, Уайтчапл!
— Да кончай ты, Поп, не выебывайся!
Арни был на пару годков старше всех остальных. Несколько лет он провел в исправительной колонии для малолеток. Хотя он и был старшим, но ростом не вышел. Свои черные, как смоль, волосы Арни мазал вазелином и зачесывал назад. Ему приходилось проводить много времени перед зеркалом в мужском туалете, чтобы выдавливать прыщи. Он подъезжал к девчонкам со всякими сальностями, и в карманах у него всегда водились презервативы.
— У меня есть для тебя один прикол, Поп!
— Вот как? Иди работай, Уайтчапл.
— Это просто уссаться. Поп.
Мы оторвались от своих железок и наблюдали, как Арни начал рассказывать Попу один из своих многочисленных анекдотов. Их головы склонились друг к другу. Когда Арни закончил. Поп расхохотался. Он согнулся пополам и схватился за живот:
— Бог ты мой! Ой, я не могу! — выдавливал из себя сквозь смех Поп.
Наконец он отсмеялся.
— Ладно, Арни, ступай к своей машине!
— Погоди, Поп, еще один!
— Еще?
— Да, слушай…
Мы все оставили свои двигатели и подошли поближе. Арни начал следующий свой анекдот, и мы окружили их.
— Бог ты мой! Ой, я не могу! — запричитал Поп.
— А вот совсем свежий, Поп. Один парень ехал по пустыне. Смотрит, по дороге скачет голый мужик, а руки и ноги у него связаны веревками. Парень остановил машину и спрашивает мужика: «Эй, приятель, что это случилось с тобой?» И мужик рассказывает: «Ну, ехал я на своей машине. Смотрю, на дороге голосует какой-то парень. Я остановился, а эта сука наставил на меня свою пушку и велел раздеться, потом связал меня и отхарил в жопу!» — «Ах, вот оно что», — сказал парень, вылезая из машины. «Да, представляешь, поставил раком и вдул!» — «Ну, — ответил парень, расстегивая ширинку, — я думаю, что сегодня у тебя не очень счастливый день!»
И снова Поп хохотал, согнувшись пополам.
— Ой, я не могу!.. Ой, нет! НЕТ! ОХ… ЧЕРТ… УМОРА… БОГ ТЫ МОЙ!..
Наконец он успокоился.
— Уф, черт, — заговорил он потише, — чуть не уссался…
— Может, киношку посмотрим, Поп?
— Ой… Ну, ладно, давайте.
Кто-то из ребят закрыл дверь, и Поп опустил грязный экран. Потом он запустил кинопроектор. Фильм был паршивый, но это было лучше, чем ковыряться в ржавом металлоломе. Бензин впрыскивался вместе с воздухом в цилиндр, свеча выдавала искру, происходило возгорание, и взрыв толкал поршень вниз, а шатун вращал коленчатый вал. Клапана то открывались, то закрывались. Поршень продолжал бегать вверх-вниз и раскручивать вал. Ничего интересного на экране и собачий холод в мастерской, но можно было вжаться в спинку кресла и думать обо всем, что пожелаешь. И никаких кровоточащих суставов, разбитых о дурацкое железо.
Мы так и не разобрали и не собрали вновь наши двигатели, и я не могу сосчитать, сколько раз мы посмотрели этот фильм. Анекдоты Уайтчапла не иссякали, и мы смеялись, смеялись над ними, запрокинув головы, даже если они и не были смешными, но громче всех ржал Поп Фансуорс, согнувшись пополам и обхватив свое пузо:
— Ой, я не могу! Бог ты мой! Ой, нет, нет, нет! Отличный парень, мы все полюбили его.
24
Наша учительница английского языка и литературы, мисс Гридис, была неподражаема. Блондинка с чуть-чуть длинным остреньким носом. Ее нос был не очень хорош, но этот маленький недостаток терялся на фоне массы достоинств. Она носила облегающие платья с глубоким декольте, черные туфли на высоком каблуке и шелковые чулки. Она была, как прекрасная змея с восхитительными ногами. За свой стол мисс Гридис садилась только для того, чтобы провести перекличку, потом она неизменно вставала и водружалась на стол. Она сидела, закинув ногу на ногу, и ее юбка, будто ненароком, задиралась. Мы не могли налюбоваться на эти колени, бедра. Ничего подобного мы не видели. Лили Фишман не в счет, она все же женщина-девочка, а мисс Гридис — женщина в полном соку. И мы каждый день на протяжении всего урока не отрывали от нее глаз. Не было в нашем классе парня, которого не охватывала бы тоска, когда раздавался звонок, возвещавший о конце урока английского языка. Мы часто обсуждали ее поведение.
— Вы думаете, она хочет, чтобы ее выебали?
— Нет, я думаю, она просто дразнит нас. Она знает, что сводит всех с ума своей жопой, и это все, что ей надо. Больше она ничего не хочет.
— Я знаю, где она живет. Как-нибудь я подвалю к ней.
— Побереги яйца!
— Что! Да я отъебу ее во все щели! Она только и ждет этого!
— Один парень из восьмого класса говорил, что ходил к ней один раз.
— Да?! И что случилось?
— Она открыла дверь в одной ночнушке, ее сиськи были практически наружу. Парень сказал, что забыл, что им задано на дом. Она предложила ему войти.
— Лапшу вешает.
— Да нет. Ничего не произошло. Она налила ему чаю, сказала, что задано, и он ушел.
— Если бы на его месте был я, то знал бы, что нужно делать!
— Да? И что бы ты сделал?
— Сначала я бы вдул ей в задницу, потом опробовал ее мохнатку, затем сунул между титек, а под конец заставил бы ее отсосать.
— Ой, не смеши нас, фантазер! Да ты хоть раз тянул кого-нибудь?
— Засунь свой язык в жопу! Я даже не могу сосчитать, сколько я бросил палок!
— Ну, расскажи, как это было?
— Да паршиво.
— Что, не мог кончить?
— Да я всю ее обкончал! Я думал, что никогда не остановлюсь!
— Обкончал все свои ладони, правильно?
— Ха-ха-ха!
— Хо-хо-хо!
— Ну-ка, покажи ладони! Хе-хе-хе!
— Да пошли вы к черту!
— Я думаю, что никто из нас еще не ебался, — сказал один парень.
Повисло молчание.
— Неправда. Я ебался, когда мне было еще семь лет, — вдруг прозвучало заявление.
— Это еще ничего. Вот я тянул свою первую девчонку, когда мне было четыре, — подхватил следующий.