Хмурый
Шрифт:
— А оружие где взяла?
— Так, до натовцев, рядом с нами русские стояли. Мы с ними торговали. Мы им артефакты, а они, что нам нужно было. А ведь они нас предупреждали, что их натовцы меняют. Только мы подумали, что никакой разницы не будет. Вот тебе и не будет!
Она опять зашмыгала.
— Так может с нами в Росток? Бармен квартиру какую-нибудь покажет. Обживемся. Будешь мне сестрой. Да и за ребятишками глаз нужен. А мне ходить надо. Я не смогу быть с ними постоянно. Ну? Свет? Соглашайся!
—
Хмурый со Светой посмотрели друг на друга и засмеялись.
— И ничего смешного не вижу. — Сережа, в знак протеста, выдернул свою руку из руки Хмурова.
— Пока стрелять не научишься, никуда ходить не будешь. Придем в Росток, выберем пистолет и ящик патронов. И будешь учиться.
— Что! Целый ящик патронов?
— Да! Только стрелять будешь под моим присмотром. Договорились?
— Ну ладно. Договорились. Потерплю.
— Вот и отлично! А теперь бери Свету за руку и пошли в Росток. Делим обязанности: ты отвечаешь за безопасность Светы, а я за безопасность Маши.
Он посмотрел на Светлану и подмигнул ей.
До пакгауза дошли без приключений. Маша, на руках Хмурова, играла куклой, Друг ловил по кустам крыс, а Сережа объяснял Свете, как надо стрелять из пистолета, который ей подарил дядя Хмурый. На вопрос Светланы: «Откуда он все это знает?», он серьезно ответил:
— Что я, из пистолета ни разу не стрелял, что ли!
Потом посмотрел на Хмурова, мол, не переборщил ли он. Но Хмурый его не выдал, а наоборот, сделав серьезное лицо, кивнул в знак согласия. И Сережа, заручившись поддержкой Хмурова, стал говорить о положении рук при стрельбе, как дышать, куда смотреть, как нажимать и т. д. Светлана еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, но малец не замечал этого. Иногда он вырывал руку, чтобы лучше показать, но Хмурый сразу же говорил:
— Сережа! Держи Свету за руку! Не хватало еще, чтоб она упала и разбила нос.
Иногда, масло в огонь подливала Маша. Она вдруг отрывалась от куклы и произносила, ни к кому, конкретно, не обращаясь:
— А Сележка умеет стлелять из пистолета. И у него есть взлослый ножик.
После таких слов, гордость из Сережи лезла во все стороны.
Не доходя до ворот пакгауза, Хмурый послал Друга предупредить, что идут свои. Тот добежал до ворот, гавкнул пару раз и просунул голову под ворота. Поскулил немного и пролез полностью. Через некоторое время из-за ворот крикнули:
— Хмурый! Ты, что ли?
— Я! Открывайте, если зла не держите.
— Типун тебе на язык!!!
За воротами послышалась возня с замком и приказ:
— Эй, сынки! Готовьте стол! К нам гость дорогой!
Ворота открылись и показался Батя, а рядом с ним Друг, виляющий хвостом. Батя раскинул в стороны руки и пошел навстречу Хмурому. Они обнялись.
— Я слышу кто-то лает. Смотрю! Друг, собственной персоной! Значит за воротами еще один друг стоит! Простая диалектика.
— Не один. Вон нас сколько.
— Так чем больше друзей, тем меньше врагов!
Батя посмотрел на спутников Хмурова, склонил голову и сделал приглашающий жест руками.
— Батя… — Из-за ворот выбежал Тихоня и, увидев Светлану, замолчал. Он глядел на нее и глупел на глазах.
Светлана засмущалась. Батя подождал немного, что скажет Тихоня и, не дождавшись, спросил:
— Ну?
— Чего? — Тихоня уставился на Батю.
— Чего кричал-то?
— Кто? Я?
— Ты! Ты!
— Чего, я?
— Ну, ты, чего-то хотел мне сказать?
— И чего?
— Это ты должен знать — чего!
— Кто?
— Тьфу!!! — Батя провел гостей мимо застывшего Тихони. — Не забудь, хотя бы, ворота закрыть, красноречивый ты наш.
Пока все обедали, Хмурый отозвал Батю в сторону.
— Ребятишек не спрашивай ни о чем. Хорошо? Пусть забудут все, что было.
— Ну, Хмурый! Ты уже обижать начал. Да, что ж я, ёперный театр, не понимаю, что ли, что они не с Новогодней елки! Да и девица, небось, не от хорошей жизни к тебе прибилась?
— Да. Не от хорошей.
— Хмурый! Ты только не обижайся!!! Вопрос есть!
— Давай.
— Рожа у тебя, извини за прямоту, не того. А все, от животных до детей, к тебе, ну как пчелы на мед. Научи!
— А я откуда знаю? А рожа у меня, действительно… Бреюсь — вижу.
— Где ты такие шрамищи заполучил?
Его вели на полигон, для прохождения полосы препятствий. На руках наручники. Два охранника спереди, два охранника сзади. Все как всегда. На встречу им шла колонна зомби, охраняемая «Монолитовцами». Хмурый смотрел на медленно бредущую колонну. Смотрел просто так, машинально. И раньше попадались колонны. И он уже привык к этому, хотя численность зомби, порой удивляла.
И вдруг он увидел своего отца. Тот медленно брел в толпе таких же, как он, выжженных и закодированных, бывшечеловеков. Он всегда считал своего отца самым сильным на свете. Его отец прошел Афган. А здесь он был похож на сломанного, забитого старика.
Хмурый встал, как вкопанный.
— Отец. — Прошептал он. Потом крикнул. — Отец! Мы Русичи! Отец!
В спину уперлись стволом, но он, не обращая внимания, смотрел на своего отца. Тот смотрел на него. Смотрел не отрываясь. Смотрел и шел к нему, по диагонали, сквозь строй. К нему заспешил охранник. Подбежал и хотел, автоматом, втолкнуть его в строй.