Hochzeitsreise

Владимир Сорокин

HOCHZEITSREISE

водевиль в пяти актах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

МАША РУБИНШТЕЙН - еврейская беженка из Москвы 80-х; при случае делится на Машу-1 и Машу-2.

ГЮНТЕР ФОН НЕБЕЛЬДОРФ - сын своего отца.

ФАБИАН ФОН НЕБЕЛЬДОРФ - оберфюрер СС, отец Гюнтера.

РОЗА ГАЛЬПЕРИНА - следователь НКВД, мать Маши.

МАРК - бывший психиатр.

ГЕРД - секретарь Гюнтера.

ЭЛИСКАЗЕС - слуга Гюнтера.

ПОВАР-КИТАЕЦ ШОФЕР АВТОФУРГОНА

ШЕСТЬ СУЩЕСТВ НЕОПРЕДЕЛЕННОГО ПОЛА

Hochzeitsreise - свадебное путешествие (нем.)

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена поделена на два пространства: яркий верх, темный низ. Вверху сильно увеличенная картина в позолоченной раме: баварский натюрморт времени Октоберфеста -

Вайссбир (пшеничное пиво), Вайссвурст (телячья колбаса), Брецель (крендель) на фоне Альп, Нойшванштайна (замок Людвига Баварского), Озера и Голубого Неба. В натюрморте сидит Маша Рубинштейн-1. Она в кожаном комбинезоне, сапожках, на голове мужская баварская шляпа с кисточкой. Внизу, в темном пространстве - Маша Рубинштейн-2. Она голая, с распущенными волосами.

МАША-1 (вынимает из натюрморта "Вайссбир", бросает Маше-2). Маринка! Привет тебе, сумасшедший зайчик мой! Свалиться тебе со стула, если сразу не догадаешься кто тебе пишет! Ну? Ну?! Алешка на двоих? Дяденька, дай ус потрогать? Шеф, жми в Переделкино? Чернушка с пальчиком?! Свалилась, свалилась! Забыла Машеньку! Ну и сволочушка ты! Ну и скотинчик потненький! Ха-ха-ха!

МАША-2 (ловит "Вайссбир", которое оказывается многогранным куском льда с нанесенным на одну из граней изображением Вайссбир. Ставит кусок рядом с собой изображением вниз, так что виден только лед). Милая Марина, здравствуй. Вероятно, ты удивишься, получив это сумбурное письмо. Поверь, я испытываю сейчас острое чувство стыда за мое пятилетнее молчание, но умоляю понять меня и простить. Ангел мой, верю и надеюсь, что ты поймешь и простишь.

МАША-1 (вынимает из картины "Альпы", бросает Маше-2). Рыбка, ты наверно дуешься на меня, ругаешь последними словами! Еще бы! Подруга в лагере, а эта сволочь Машка свалила за бугор, вместо того, чтоб разделить, так сказать, участь! Да еще и молчала, как партизан на допросе! Ругай меня, котик! Я свинья! Ой, но как я рада, что ты отпыхтела, что этот ебаный лагерь позади! Четыре года за вонючую горсть анаши! Когда узнала, я просто охуела! При Ельцине такого свинства не было бы: трахнул бы тебя следователь и отпустил с миром, как нас тогда в 18-м отделении, помнишь? Помнишь, как у Борьки пили потом на радостях? Как он нас трахал по очереди? А как подрались потом из-за маникюрного набора, а он нас примирил по-своему, по-мужски! Ха-ха-ха! Знаешь, киска, когда мне сказали, что его грохнули в Питере, я плакала. А потом пила за упокой Боренькиной души. Угадай, что? Правильно, рыбка! "Абсолют"!

МАША-2 (поймав ледяную глыбу "Альпы", ставит на "Вайссбир", изображением вниз). Марина, когда печальное известие о твоем аресте дошло до меня, сердце мое готово было разорваться на части. Я молилась и плакала, я роптала на Бога и проклинала наше тоталитарное государство, способное на четыре года лишить свободы прелестную женщину всего лишь за ее страсть к пыльце дикого растения, выросшего на свободных просторах Узбекистана.

МАША-1 (вынимает "Вайссвурст", бросает Маше-2). Но все это муде, солнышко! Забудь прошлое, как страшный сон! Тебе сейчас 30, женщина в полном соку, у которой все впереди в буквальном и в переносном смысле! Что, не разучилась Маша шутить? Теперь о деле: в январе в Москву поедет один ублюдок. Он привезет тебе приглашение и поможет с визой. Если наши хуесосы тебя не выпустят, как опасную рецидивистку, эта же сволочь поможет тебе сделать фальшивый паспорт. Поедешь под фамилией Джугашвили или Шикльгрубер, какая разница! В общем, киса, бери ноги в руки, пудри мордочку, брей лобок - и к нам в Мюнхен! Пиво здесь отличное, мужики тоже ничего! Найдем тебе баварского буйвола с пивным брюхом и толстой мошной! Ах, солнышко, при моих нынешних возможностях мы с тобой горы свернем, перетрахаем пол-Германии, не будь я Машка Рубинштейн!

МАША-2 (устанавливает "Вайссвурст"). Радость моя, не думай о прошлом, или старайся не думать, не вспоминать. Твой возраст соответствует поре расцвета у женщин, так что у тебя есть все основания смотреть

в будущее с Верой, Надеждой и Любовью. Со своей стороны, я приложу все силы, чтобы Счастье перестало быть для тебя абстрактным понятием, и чтобы Радость и Покой вошли в твою душу. Один добродетельный и отзывчивый человек любезно согласился помочь тебе вырваться из тоталитарного ада. Надеюсь, что моя горячая молитва так же поспособствует этому нелегкому предприятию. Молись, Марина. С Божьей помощью ты в скором времени окажешься в благодатной Баварии, где измученная душа твоя найдет наконец Отдохновение. Мы будем гулять с тобой в Английском парке, поедем на чудесные озера. Я покажу тебе Старую Пинакотеку и дом, где Томас Манн писал твой любимый роман.

МАША-1 (вынимает и бросает "Голубое Небо"). Ах, Маринка, жопка ты сладкая! У меня были такие времена, или, официально говоря, этапы в эмигрантской жизни, что одно твое слово только бы и успокоило, а так - хоть в петлю лезь. Ужас, что твоя Маша перенесла. Но, слава Хую, все позади. Так что, свой эмигрантский лагерный срок я тоже отсидела и вышла, как говорится, на свободу с чистой совестью. Но не это главное, киса, не это! Главное... держись за стул, кисонька! Держишься? Крепко? Я - жена миллионера. Твоя Маша Рубинштейн - жена немецкого миллионера! Это не пиздеж, Маринка! Я не вру! Я не вру! Я не вру! Ха-ха-ха!

МАШA-2 (устанавливает "Голубое Небо", тем самым сооружая вокруг себя что-то вроде ледяной избушки). Мне многое хочется поведать тебе, многим поделиться. За эти 5 лет на чужбине я пережила столько, что какой-нибудь женщине хватило бы на целую жизнь. Далеко не всегда мое здешнее существование было отмечено благополучием. В минуты отчаянья часто я вспоминала тебя, и это утешало меня, давало силы. К счастью все тяжелое миновало, Бог смилостивился над моей заблудшей душой и послал мне Друга. Это милый, добрый и честный человек. Недавно он стал моим мужем.

МАША-1 (бросает "Брецель"). Котик, все по порядку. Уехала я сразу после нашей глупой ссоры. Сволочь Нинка давно мечтала, чтобы мы поцапались. И добилась своего. Я тебе всегда повторяла - не спи с этой тварью. Ну, хуй с этим, дело прошлое. Значит, сперва Израиль с папочкой. Ударило ему на старости лет жениться на моей ровеснице. Она израильская подданная. Ну и поехали в землю обетованную. Когда приземлились в Иерусалиме, мне стало плохо: жара, евреи-фронтовики с советскими медалями, с потными женами и глупыми детьми, а у меня еще первый день менструации. Бухнулась в обморок. Потом день проплакала все чужое, а главное жарища, как в Крыму, а я Крыму предпочитала Рижское взморье, да и там - только неделю, ты помнишь: недельку поплаваем, позагораем, поебемся - и скорей в Москау. А тут - месяц, другой, третий. Потом вроде привыкла, успокоилась. Учила иврит, прикидывала насчет работы. Любовничка завела. Сладкого. Смуглого. Трахался классно, но от меня хотел одного - чтобы я поскорее родила ему пару жиденков. Представляешь? Совсем как твой Мишка-мудак! Хотел построить крепкую еврейскую семью! Это со мной-то!

МАША-2 (устанавливает "Брецель"). Надеюсь, ты понимаешь, что меня подобная перспектива совсем не устраивала. Помнишь, мы гуляли с тобой как-то осенью в Сокольниках и ты сказала: "Маша, ты не создана для семейного благополучия"? "Но для чего же я, по-твоему, создана?" - спросила я тогда. "Для любви", ответила ты со свойственным тебе максимализмом. Я долго смеялась. Теперь же я понимаю, как ты была права. К сожалению, многое в своем характере я осознала и поняла только в результате болезненного, мучительного опыта. Несмотря на стопроцентную еврейскую кровь я поняла, что Восток далек от меня, впрочем, как далека и Америка. Мне претят общинность, коллективизм, национализм, равно как и сверхдержавный шовинизм, имперскость, желание мирового господства. "Я европейка, - сказала я своему отцу.
– Я хочу жить в Европе". К счастью, он понял меня и благословил на новые мытарства. Еще в Москве я познакомилась с Александром Глузманом - милым и добропорядочным человеком...