Ход конём
Шрифт:
Остановившись, Виноградова подняла на Владимира синие, как васильки, глаза:
— Я уже второй раз спрашиваю: вам... мой красноярский адрес... дать? Точные координаты? Может, что-нибудь понадобится по геофизике? Ради доброго дела я готова на все!
— Что? Ваш красноярский адрес?.. Конечно, дайте! — спохватился Владимир и тотчас же начал извиняться.
Она улыбнулась, написала на листке бумаги несколько слов.
— Пожалуйста... Удачи вам!
Владимир взял листок, сложил его вчетверо. Снова развернул зачем-то.
— Спрячьте, а то потеряете... — добродушно сказала Виноградова.
Он машинально засунул в карман пиджака листок. Сухо поблагодарил ее и, буркнув «до свидания», двинулся к двери, злясь и мысленно
«Мальчишка! Ухажер несчастный!»
Главный гидрогеолог комбината «Сибирьуголь» Иван Кузьмич Седых произвел на Владимира неплохое впечатление. Приветливо встретил, усадил в кресло. А когда узнал, что у гостя затруднения с приобретением авиабилета до Киева, сразу же позвонил и мигом все уладил. Был он сухощав, подвижен и время от времени поглаживал ладонью вздутую от флюса правую щеку.
— К врачу бы вам надо, — посочувствовал Владимир.
— Вечером пойду...— отозвался Седых и ожидающе взглянул на гостя, давая понять, что пора изложить цель визита.
Владимир вкратце поведал о выполненной на Кедровском разрезе работе, о своих и Митиных выводах.
Седых внимательно слушал, делая записи в блокноте.
Когда Владимир кончил, главный гидрогеолог комбината одобрительно сказал:
— Молодцы! Сведения эти — чрезвычайно важные, любопытные... Но как все это практически использовать?.. Послушайте, а почему бы вашему НИИ всерьез не взяться за изучение вертикальных скважин применительно к Южному участку, а? Очень заманчивая тема! Имеет прямое отношение к охране окружающей среды!
Владимир согласно кивнул, — да, тема действительно перспективная, интересная, — и принялся объяснять Ивану Кузьмичу, в чем именно здесь загвоздка.
— Жаль, что ваш НИИ не хочет этим сейчас заниматься, — огорчился тот. — Без научных работников нам будет трудно разобраться во всех тонкостях. Дело может и вовсе заглохнуть. Нужны четкие, научно обоснованные доводы в пользу поверхностного способа осушения Южного участка. Только тогда мы можем просить Москву о пересмотре проекта...
На этом их разговор закончился. Владимир ничем больше не мог обрадовать ни Седых, ни себя. Но по дороге домой, в Киев, все время думал о своем положении. Ну и жизнь пошла! Что же предпринять? С отцом, наверно, будет легче, а вот Боков... Трудный предстоит разговор. Да и пристало ли аспиранту ругаться со своим научным руководителем? Дифференциальное уравнение со многими неизвестными. Бочка данаид.
Приехав домой, Владимир сразу же засел за статью в газету. Писал всю ночь напролет — до утра. Статья получилась большой, почти на двадцать пять страниц. В ней он показал, подкрепляя все конкретными цифрами, что вертикальные скважины на Северном участке Кедровского разреза бурили неправильно, дедовским способом: станками ударно-канатного и колонкового бурения. Ни в США, ни в Германии сейчас так не бурят. Кроме того, фильтры в скважинах ставили без учета глинистых песков и химического состава подземных вод. Ну и немудрено, что скважины эти быстро вышли из строя. Но ведь можно все делать по-другому, умно, добротно. На Южном участке глинистых песков, как показала геофизическая съемка, совсем нет. И если скважины сооружать правильно, то они, по-видимому, будут работать очень долго, с большими дебитами. Тогда и выгода от применения будет огромная. Речь идет не о каких-то шестидесяти тысячах рублей, а о миллионах. И совсем неразумно сооружать на Южном участке Кедровского разреза подземные дренажные штреки, если возможность осушения горных пород вертикальными водопонижающими скважинами там даже не рассматривалась. Проектировщики исходили прежде всего из того, что скважины эти не оправдали себя на соседнем, Северном участке. «Но мерить все одним аршином нельзя. Не по-государственному это будет», — закончил статью Владимир.
Перечитал два раза, поставил недостающие знаки препинания. Годится! Теперь
Владимир чувствовал глубокое, осветляющее душу удовлетворение. Он знал, что отныне между его жизнью и Кедровским угольным разрезом существует — хочет он того или нет — невидимая, но прочная связь. Заботы кедровских горняков — теперь его заботы. Одна жизнь, одна судьба. И от этого никуда уже не уйдешь...
Владимир подошел к окну, распахнул форточку. В комнату потянуло волглым осенним воздухом, в желтом прямоугольнике электрического света, бьющего из окна, обозначились скелеты яблонь и вишен в саду, мокрые палые листья на земле.
Владимир бросил взгляд на будильник. Ровно пять утра.
Он передернул плечами от свежести и, застегнув на все пуговицы пижаму, направился в Сашину комнату. Ступал осторожно, по-кошачьи — боялся разбудить спавшую на кухне чуткую на звуки тетю Фросю. Он питал к ней самые добрые, нежные чувства, почти как к матери.
Саша спал, подложив под подушку правую руку. Эта привычка укоренилась за ним с детства, он говорил, что так теплее...
Владимир улыбнулся и, присев на краешек кровати, потер устало глаза. Жалко будить, но без Саши не обойтись.
— Сашок, а Сашок... — Владимир легонько щелкнул пальцем брата по носу. Саша промычал что-то — и захрапел пуще прежнего. Хоть бы хны. Надо же!
И тогда Владимир тряхнул его за плечи.
— Что?! Уже утро, да?! Пора вставать?! — оторопело проговорил Саша, разлепив веки.
— Да нет, еще рано: начало шестого... Понимаешь, я хочу, чтобы ты прочел мою статью. Это — срочно, сегодня же я отнесу ее в редакцию какой-нибудь республиканской газеты.
Саша зевнул, запустил пятерню в густую копну черных как смоль волос на голове.
— Эх, не дал сон досмотреть... Я знаешь, где побывал? На Клондайке! Джека Лондона вечером читал... — Он замолчал, мечтательно уставившись в потолок. — Ладно, я добрый. Тащи материал.
Саша читал статью вслух и тут же, в присутствии Владимира, делал исправления. Сократил ее на две трети, выбросил почти все длинные предложения.
— Краткость — сестра таланта, говорил Антон Палыч Чехов. Любое предложение должно быть понятно сразу. А если ты по нескольку раз перечитываешь его, стараясь поймать смысл, — это, братуха, уже не корреспонденция, а кроссворд... Материальчик занятный, но изложено все чересчур сухо. Надо бы его художественно обработать, довести до кондиции... А для этого я должен знать вот что... — И Саша начал расспрашивать брата о его работе на Кедровском разрезе: чем именно Владимир занимался там, куда ходил, с кем встречался. Сашу интересовало буквально все: озера, станки, горные машины, цвет кедровых шишек. Владимир охотно пояснял — брат был для него авторитетом в литературе. Начитанный, да и печатался уже не раз. Правда, Саша слабенько знает специфику — всего лишь студент третьего курса геологического факультета, но это не беда. «Техническую» сторону гарантирует он, Владимир.
Саша с беспокойством взглянул на часы.
— Ого! Начало восьмого... Извини, опаздываю на лекции... Я возьму статью с собой, а вечером принесу тебе окончательный вариант. Заодно — отпечатаю на машинке.
Как и предполагал Владимир, наибольшие трения у него возникли с Боковым. Игорь Николаевич спокойно выслушал своего аспиранта. Его ясные глаза не выражали, казалось, ничего плохого для Владимира. Фильтры на скважинах Северного участка забиты глиной и карбонатными осадками? Любопытно, любопытно... И химических анализов воды не делали?! Да, раньше в области осушения карьеров все делалось примитивно, бездумно, он с этим согласен. Впору лишь сокрушаться. Ну, а как обстоят дела с рекогносцировочными маршрутами по Южному участку? Родников там, очевидно, — тьма, и все они, наверно, уже покрылись льдом. Что-что? Владимир ничего не сделал? Вот так новость!