Ход кротом
Шрифт:
— Это механизированный проходческий щит, он управляется по проводам. Вот это, — карандаш защелкал по игрушечным зубкам змеи, — фреза, движимая гидромотором. Жидкость, понятно, поступает по шлангу.
Разведчик невежливо наступил на свисающий хвост.
— А это временная кровля забоя, — карандаш звякнул о воздетый к небу щит, — поддерживаемая обычным гидравлическим прессом, только давящим в зенит, не в надир. Мы вполне можем это использовать на шахтах… Э-э, на государственных шахтах, сэр. Для частных компаний, особенно сейчас, в послевоенную депрессию, установка дороговата.
— Но, Смит, мы имеем уже реальную машину,
Черчилль еще раз обошел столик, заставляя слабо хрустеть безукоризненно полированный паркет. Капитан Смит переступил с ноги на ногу и еще тяжелее оперся на трость. Черчилль посмотрел на разведчика снизу вверх:
— Между прочим, Смит, нет ли у вас еще какого-нибудь «рулонного газона»? Чего-нибудь этакого пикантного, этакой «одноногой собачки», чтобы отвлечь внимание писак и публики?
— Есть, сэр. — Просоленный капитан стремительно покраснел. — Но изобретение до того скандальное, что как бы не сорвались с цепей феминистки всей Империи.
— Даже так? И что же это?
— Сперва, сэр, мы полагали, что это стельки. Обычные теплые стельки для зимы. Пакет из хорошей бумаги, ваты определенного состава…
— Который наши химики, конечно, не смогли повторить?
— Отчего же, мы даже аналог разработали. Но, сэр…
— Черт побери, впервые вижу капитана, мнущегося, как девица на выданье.
— Сэр, я могу полагаться на ваше слово?
— Да-аже та-ак… — Черчилль обошел застывшего разведчика, разглядывая, словно впервые видел, и приказал:
— Докладывайте!
— Это прокладки, разработанные для применения женщинами. В те самые дни, сэр. Немокнущие стельки — побочный эффект.
Черчилль остановился. Повертел головой. Отошел к выстроенным вдоль стены креслам и жестом приказал разведчику сесть рядом. Протянул руку за борт пиджака, вытащил плоскую фляжку, отвинтил колпачок. Глотнул сам и протянул капитану — тот, без лишней скромности, высосал чуть не половину.
— Простите, сэр.
— Пустое… — однако же, флягу Черчилль прибрал и спрятал. — Итак, у нашего визави есть законченный образ культуры. Некий завершенный проект цивилизации, проработанный во всех своих частях, от проходческих щитов до женских интимных мелочей… Чем дальше, тем больше я сомневаюсь в его инопланетном происхождении.
Разведчик открыл рот, но Черчилль остановил его властным жестом:
— Если вы скажете, что вам ради этих… Стелек, будем называть их так… «Пришлось немного пострелять», мне придется немного выгнать вас в отставку. Ничего личного, Смит.
Смит невесело усмехнулся:
— А если не ради стелек?
Поднявшись, Черчилль грузно прошел к столу с картами России — в громадном кабинете хватало места для карт всего мира, ибо по всему миру раскинулась Британская Империя, и везде, в каждом уголке земного шара, у нее имелись те самые интересы, кои неизменны и вечны.
— И наш долг следовать им… — пробормотал Черчилль, затем в полный голос велел:
— Докладывайте!
Смит постучал карандашом по карте:
— Досточтимый сэр, большевики разительно переменили образ действий. Если в прошлую зиму отряды Красной Гвардии производили бессистемные набеги в поездах, и так же легко сдавали позиции, прыгая на сто миль туда-обратно,
Разведчик постоял, вспоминая, и обвел карандашом Финский залив:
— Юденич уже боится высунуться из Эстонии, прошлый раз его били с моря, обойдя по льду, с суши бронепоездами, с воздуха полным авиакорпусом в пятьдесят машин. Барон Маннергейм в Хельсинки засылает посольство за посольством, отчаянно пытаясь обменять независимость Финляндии на мир. Итого, на севере в руках белых только анклав Архангельск-Соломбала, но, думается мне, это до весны. Без наших поставок Архангельск упадет большевикам в руки, вопрос времени.
— Даже Солнце погаснет, — поморщился Черчилль. — Всего лишь вопрос времени.
— Архангельск несколько меньше, — бледно улыбнулся Смит и повел карандаш далее по карте:
— На востоке граница с Колчаком проходит по Уралу. Чехи блестяще подтвердили, что единожды предавший предаст и впредь. Сперва Легион предал красных, а теперь белых. Для усмирения белочехов Колчак снял войска с фронта, и оказался перед необходимостью уступить красным Волгу по всему течению, до Астрахани.
— Красные вышли в Каспийское море? Как там наш проект с «Вольным городом Баку»? Красные перехватят нашу нефть?
— Сэр, у меня имеются сведения, что красные ищут нефть на верхней Волге и Вятке, в Закавказье же пока что не лезут.
— Вернемся к этому когда — и если! — они там что-то найдут.
Разведчик еще раз переступил, тяжело налегая на трость, обошел карту. Постучал по бумаге ладонью:
— Мы полагали, что Москва начнет войну за подчинение хлебородных областей Украины и подготовили кое-что. Увы, красные ограничились лесистыми северными частями, учредив там карманную Украинскую ССР, со столицей сперва в Харькове, а затем и в Киеве. Сухопутная связь с восставшей Венгрией и, в перспективе, Германией, показалась Москве ценнее, чем крестьяне южнее Полтавы и Ровно. На правом берегу Днепра красные владеют одной лишь Одессой и небольшой областью севернее, прочее пока что вольница. Но, думается мне, что и это до весны. Все эти хлопцы всех атаманов неизбежно вернутся по домам, сеять. И тогда большевики голыми руками приберут весь правый берег, от Карпат и до самого Днепра.
— Но на Днепре, кажется, все еще обороняется барон… Э-э… Врангель?
— В Каневе и Кременчуге. О них я доложу далее.
— Хорошо, продолжайте. Левый берег?
— Приазовье отдано анархистам, но Махно хотя бы единомышленник Совнаркома, пусть и только на бумаге. Зато Крым вовсе перешел к злейшим врагам Кремля.
— А хлеб? Уголь? Военный флот на Черном Море?
— Военный флот, насколько мне известно, как раз на Одессу и планируется базировать. Хлеб красные просто купили у анархистов. Заплатили винтовками и патронами. Мои люди запустили похабную частушку, что-де: «Махно продался Ленину и пошел стелить постель ему». Но это как раз тот самый укол булавкой: Ленин-то заплатил за хлеб вполне осязаемыми винтовками с царских складов и миллионом патронов.