Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд
Шрифт:
— Это… что—то… вроде гурмана,— сымпровизировал Страпхэнгер. На лбу у него блестел пот,— Известного изысканностью вкуса.
— Теперь бобоводу бензин,— продолжал Епископ.— Я не вижу нужды в боказухе. Бростая тысяджа в день в знак уважения от Корбуса вболне эойдет.
— Тысяча чего в день? — вопросил посол, демонстрируя застывшую дипломатическую улыбку, открывающую старомодные съемные зубные протезы.
— Гредитов, гонеджно. И еще есть броблема зубзидий в хуганскую бромышленность, зкажем, бядьдесят тысядж в месяц. Не беспокойтезь
— Хуганская промышленность? Но мне дали понять, что здесь, на Хуге, нет промышленного производства.
— Поэтому мы и требуем зубзидию,— вежливо ответил Епископ.
Страпхэнгер с трудом вернул улыбку на место.
— Ваше Высокомерие, я здесь просто для того, чтобы установить дружеские отношения, чтобы ввести Хуг в поток культурной жизни Галактики…
— Что моджет быть дружезтвеннее денег? — спросил Епископ громким голосом, тоном окончательного решения.
— Что же,—уступил Страпхэнгер,— мы могли бы организовать заем…
— Прямой грант — гораздо броще,— подчеркнул Епископ.
— Конечно, это будет означать дополнительный штат сотрудников, чтобы справляться с административной нагрузкой,— с задумчивым блеском в глазах Страпхэнгер потер ладони друг о друга.— Скажем, человек двадцать пять для начала.
Епископ повернулся, когда к нему подошел хуг среднего роста, одетый в облегающую черно—серебряную одежду, пробурчал что—то ему на ухо и махнул резиновой рукой в сторону дома.
— Джто? — взорвался Епископ. Он резко повернулся к Страпхэнгеру,— Вы зкрываете табулированных существ? Делитесь витанием з призпешниками оббозиции?
— Ваше Высокомерие! — голос Страпхэнгера дрожал на фоне возрастающего рева духовного лица.— Я не понимаю! Что сказал этот парень?
Епископ стал выкрикивать команды на хуганском. Его эскорт рассеялся и стал рыскать по кустам, окружавшим сад. Посол семенил рядом с почетным гостем, который большими шагами прошел к накрытым столам с закусками и стал пожирать хрупкий фарфор, бормоча про себя.
— Ваше Высокомерие,— Страпхэнгер старался отдышаться,— если бы у меня было хоть какое—нибудь объяснение! Я уверен, что все это — просто ужасная ошибка Что ищут эти люди? Я вас заверяю…
— Из доброты звоего зердца я бриглазил ваз на Хуг! — взревел Епископ.— В каджестве огромного комплимента я узвоил важ язык! Я даже готов был бринять налиджные — велиджайший джезт! А теперь я обнарудживаю, что вы открыто общаетезь с врагами Богов!
Оставаясь на обочине словесной перепалки, Ретиф окинул взглядом сад. Он заметил фонтан в виде двухголового хуганского карлика с чрезмерно увеличенными зубами и брюхом и двинулся к нему.
Кто—то дернул его за завязку сандалии. Он посмотрел вниз. Два ярких глаза на концах похожих на проволоки стебельков призывно смотрели из травяной кочки. Ретиф огляделся — все взгляды были направлены на Епископа.
— Ты ищешь
— Именно! — проскрипел тонкий голос.— С тобой непросто ухитриться побеседовать в спокойной обстановке, мистер… э—э…
— Ретиф.
— Привет, Ретиф. Меня зовут Джекспурт. Парни назначили меня представителем, чтобы я рассказал вам, землянам, о том, что происходит. В конце концов, я полагаю, что у нас, спизмов, тоже имеются некоторые права.
— Если ты сможешь объяснить мне, что происходит в этом гадюшнике, я вечно буду твоим должником. Давай, выкладывай.
— Проблема в хуганцах — они ни на минуту не оставляют нас в покое. Все дело в гонениях. Ты знаешь, эти гиппопотамы, распевающие псалмы, обвиняют нас во всех несчастьях — от скисшего молока до потери потенции! Доходит уже до того, что после захода солнца небезопасно выходить на прогулку.
— Подожди, Джекспурт. Может быть, будет лучше, если ты просветишь меня в отношении некоторых деталей. Кто вы такие? Почему хуганцы вас преследуют? И где ты научился говорить на земном с таким безупречным произношением согласных?
— Я был талисманом на земном торговом корабле, я спрятался там, когда он приземлился здесь с целью ремонта. Это была великолепная жизнь, но со временем я соскучился по дому, по старому доброму Хугу — ты знаешь, как это бывает…
— Ты — исконный житель этого очаровательного мира?
— Конечно — мы, спизмы, живем здесь дольше хугов. И тысячелетиями мы жили с ними без всяких проблем. Хуги взяли себе поверхность, а мы устроились, приятно и удобно, под землей. Затем у них появилась религия, и жизнь с тех пор стала адом.
— Подожди, Джекспурт. Насколько я слышал, религия всегда оказывает благотворное влияние на тех, кому посчастливилось ее иметь.
— Это зависит от того, на чьей ты стороне.
— Это точно.
— Но я не изложил тебе еще всю картину. Эти хуганские священники начали полномасштабную пропагандистскую кампанию против нас — нарисовали множество религиозных картин, где спизмы тыкают хугов вилами, так что вскоре после этого каждый хуг, встретив на улице вышедшего подышать свежим воздухом спизма, начинал подпрыгивать на месте, рисовать в воздухе кресты и бормотать заклятья. Потом мы внезапно осознали, что идет полномасштабная война! Я говорю тебе, Ретиф, мы, спизмы, сейчас находимся в тяжелом положении — и будет еще хуже!
Стражник постепенно приближался к фонтану с великаном.
— Проклятье, жандармы,— сказал Ретиф.— Тебе сейчас лучше скрыться с глаз, Джекспурт. Они рыскают по кустам, ищут тебя. Почему бы нам не продолжить разговор попозже?
Спизм скрылся в траве.
— Но это важно, Ретиф! — донесся из куста голос Джекспурта.— Парни на меня рассчитывают.
— Тихо! Смотри на меня и действуй соответственно. Мэгнан, обернувшись, подозрительно смотрел на Ретифа. Он приблизился к своему подчиненному.