Холодная кровь
Шрифт:
Это все одно, что предать себя, свои чаяния, надежды все, выбор, жизнь, предать Воймирко и разрушить все то, что так долго выстраивала, хранила все эти годы, что защищала и за что боролась. А сомнения пройдут, как только уйдет подальше — все встанет на места, будет как прежде. Нужно только потерпеть. Подождать. Переселить. Устоять. Это все из-за княжича, из-за Анарада. Он стал ее проклятьем, расшатав ее равновесие. Перевернул все с ног на голову. Вторгся в ее жизнь и едва не разрушил ее. Воймирко прав — она должна бежать, чтобы спасти хоть что-то, собрать осколки своей судьбы, что звенели льдом сейчас внутри, больно раня и врезаясь в душу, должна постараться соединить их. Прочь от себя должна гнать его. Прочь! Пока окончательно не поселились в ней чуждые незнакомые
— Ну, хорошо, — мягко улыбнулся Воймирко, выждав немного, присматриваясь лучше, — нам осталось спуститься, внизу Стрежи, селение небольшое в пять изб, но на глаза людям появляться не станем. От деревни неподалеку сторожка есть заброшенная, в ней и передохнем.
Агна кивнула, соглашаясь, проглатывая горечь терзаний, поторопилась за мужчиной, спускаясь осторожно по склону, что уходил круто вниз.
— Осторожно, — придерживал Воймирко, и его руку крепкую Агна ощущала на поясе отчетливо, а он будто и не торопился выпускать ее. Это удивило — никогда не проявлял такого, а может, она просто не замечала?
Агна все-таки попыталась отстраниться, решая сама справиться, только непривычно то было, да зря — оступившись, зацепилась за корешок носком. Агна только охнуть успела, всплеснув руками, как крепкие руки Воймирко обхватили — ухнуть вниз да кулем покатиться не дал. Тогда он уже не отпускал, посмеиваясь над ней беззаботно. Так вдвоем они спустились и, продравшись через ельник, вышли к пролеску, где торчали заснеженные кровли из снега. Потянуло сразу дымом горьковатым и тягучим, залаял где-то вдалеке пес — хорошо, что далеко были от первого двора, не заметны пока ни для кого. Воймирко сразу в сторону увлек, пройдя по самой кромке опушки, вновь в лес нырнули, и вновь перед ними склон крутой, на этот раз уже высоко вверх поднимавшийся. Вскарабкавшись на него, Агна ощутила, как ногу правую тянет и жжет — никак все же вывихнула. Агна поморщилась, когда поняла, что ступать на подвернутую ногу становилось все больнее. От внимания Воймирко, конечно, это не ушло. Помрачнел разом, замолкнув, челюсти сжав.
Утренний свет влился в лес уже в полную силу, тренькали птицы на разный лад, тишину разрывая. Стрежи уже далеко позади, а сторожка все не показывалась. Все острее чувствовалась резь, отдающая куда-то в колено, и сапог будто узкий стал: распухла, видно, ступня — плохо. Продравшись через заросли терна, наконец-таки увидела долгожданную сторожку, совсем старую: ушли глубоко под землю первые венцы брусьев, и крыша покосилась от тяжести снега — того и гляди завалится совсем. Здесь и впрямь никто не бывал, снег нетронутый: ни следов человека, ни зверя. Воймирко тронулся вперед, бороздя снег, дорожку проделывая, Агна, прихрамывая, за ним побрела, оглядываясь. Неужели деревенские совсем сюда не заглядывают, хотя летом должны приходить, те же грибники или травницы — от летнего зноя укрыться, а зимой и в самом деле, чего тут делать в мороз? Агна огляделась лучше — дров поблизости не оказалось, стало быть, и впрямь заброшена. Воймирко створку отпер, та поддалась, жалобно скрипнув да вздрогнув
— того и гляди разломится. Посыпал снег. Воймирко будто спиной его почуял — обернулся, пристально вглядываясь в кружение хлопьев.
— Велес услышал, заметет все следы наши, — сказал Агне. Агна вдохнула, вроде тоже радоваться бы тому, да только внутри пусто было, как в пещере. И Воймирко казался слишком молчалив, хотя и раньше был такой, но тогда молчание его казалось красноречивее всяких слов… — Заходи скорее, — поторопил Воймирко и, поддерживая, в избу утянул.
Внутри было холоднее, чем снаружи, и темно — через маленькие оконные прорубы, затянутые мутным пузырем, свет пробирался скупо. Небольшая горница, маленькая пристроенная клеть, видно, служившая для хозяйских нужд, полати по стенам, на них кое-какая утварь, оставленная кем-то, кто находил здесь пристанище, но больше всего порадовала Агну печь, пусть и облупленная и небеленая, но целая. Воймирко, оставив вещи, прихватив только топорик, что воткнут был у него за поясом сбоку, вышел.
Пока его не было Агна, прибралась немного, смахнув старым рушником пыль со стола да лавок, отыскал в клети ворох кожухов пыльных, но вполне приличных на вид — молью еще не изъеденных, вытряхнула, постелив на лавках, хоть как-то создавая уют и живость — пусть и временное пристанище, но не все же как в пещере.
Воймирко вернулся с нарубленными сучьями. И следом загудел в топке огонь, пустил первый душок теплый, ароматный, по потолку понесся, не успела вьюга подняться за окном, как внутри уже и жарко стало, несмотря на то, что щели все же тянули из горницы тепло. Агна котелок поставила со снегом, споро приготовила похлебку из мяса вяленого — не безрукая, раньше часто приходилось своими силами обходиться. Пусть и не такой сытный, как со стола княжеского, но наваристый и горячий получился, согрел, пуская по телу покалывающую тяжесть, даже голова затуманилась — так разморило.
Воймирко, наевшись, к окну прошел, нагибаясь, выглянул, да только за мутной пеленой что можно рассмотреть? Агна оглядела мужчину с головы до ног, он, что клен, такой же крепкий, красивый, волосы, высохшие от снега, чуть завились на концах — как нравилось ей это раньше, так и хотелось притронуться к ним. Агна опустила взгляд, откладывая лепешку, которую надкусить только успела — все съеденное комом встало в животе, когда вспомнила о том, что за много верст отсюда княжич остался. Проснулся ли он? А больше всего въелось неведенье того, что делать он станет, когда поймет все. А что ему делать? Он ведь не хотел этого всего, как и Агна. Напрасно Воймирко волнуется, уж не такая она ценность для княжича Роудука, чтобы в метель гоняться по лесу за ней, заплутать рискуя.
— Дай-ка гляну, что там у тебя, — вдруг прервал Воймирко раздумья, тревожа плотную тишину, что окутала Агну одеялом, в ее сторону двинулся.
Агна успела забыть о вывихе. Воймирко наклонился, Агна даже дыхание задержала от неожиданности, как он подхватил ее со скамьи, на лавку переместил и опустился рядом, взяв ее ногу, осторожно стянул сапог. Помял ступню, повращал бережно, но твердо, спросил:
— Больно?
— Тянет немного, — слишком острой боли Агна не ощущала, но было неприятно, что уж тут таить.
Воймирко нахмурился, запыхтел не слишком довольно, но вида напряженного старался не показывать.
— Кости целы, потянула, видно, жилы. Сейчас… — жрец выпустил ее, отправляясь к своим вещам, что были сложены на лавке возле печи.
Агна тем временем скинула накидку, кожух за ним и кафтан — разморило совсем, душно стало. Трещали все громче дрова в топке, гудел огонь, отражаясь всполохами желтыми на потолке. Тепло сгущалось, его вбирали стены, давно им не ласканные — за это зиму впервые, верно, казалось, они тоже отогревались, поскрипывая от сухости. Агна размотала онучи из шерстяной ткани, ступня и впрямь немного раздалась, в тепле казалось еще на немного — вот досада.
— Не переживай, — отозвался Воймирко, — до утра мы уже не выйдем, да и метет сильно, и тебе отдых нужен. — Агна хотела было возразить, но жрец ее опередил:
— Здесь ночевать останемся, все в тепле да под крышей, сюда никто уже не проберется, — голос его, такой спокойный и убаюкивающий, волнами накатывал на Агну, оседая на плечи тяжестью.
Казалось, что и в самом деле не встанет уже сегодня — признать, и рада была остаться, прилечь на мягкие шкуры меховые, и под гудение огня уснуть в тепле и сухости. Воймирко снова прав — устала слишком. Слишком много на нее навалилось за последние месяцы. Агна тяжело выдохнула, когда Воймирко вернулся со свертком, сел рядом с ней, размотав тряпицы, в которых были завернуты порошки разные да снадобья: они всегда у него под рукой, мало ли какая напасть приключиться может — вот как с ней сейчас. И надо же так угодить нелепо. Агна вспомнила, как Воймирко обхватил крепко, чего тогда нашло на нее, шарахнулась, будто он что плохое с ней задумать сможет. Испугалась неизвестно чего.