Холодная нефть с горячим запахом крови
Шрифт:
Взвешенную и рассудительную речь Василия Тёмного слушали внимательно, кивали головами, но ухмылка на широком лице "хозяина нефти" говорила сама за себя: мол, всё так, всё верно, но кто же всё-таки будет править объединённой Русью – я или ты? И Михаил, дослушав до конца князя Василия, встал и заявил без обиняков:
– Объединяться нужно, спору нет, – врагов у нас хватает с лихвой, а сказочку про прутья веника все мы знаем. И судьба Приморского и Камчатского княжеств ведома всем – урок наглядный. Вопрос один: кто из нас станет царём русским. Давайте не будет ходить вокруг да около: реальных кандидатов на трон государя всея Руси только двое – я да вот он, Василий-князь, властитель московский.
–
– Флот у тебя сильный, спору нет, и оружие атомное тоже имеется. Но, – Михаил пренебрежительно махнул рукой, – не равен ты по силе ни мне, ни ему, – он кивнул на князя Василия, с интересом слушавшего их. – Без наших заводов и научных лабораторий весь твой флот лет через пять встанет на прикол, а потом и вовсе заржавеет. И даже вдвоём с князем питерским вам не сравнятся ни со мной, ни с Москвой – сам посчитай да прикинь.
Лицо Владимира гневно вспыхнуло, но он, обменявшись с Александром взглядами, промолчал.
– Я предлагаю так, – продолжал Михаил, не обращая внимания на молодого князя. – Выкликать будем: кто из нас двоих больше голосов соберёт, тому и быть царём.
Среди вассальных князей поднялся одобрительный ропот.
– Решил поиграть в демократию, Михаил-князь? – с иронией произнёс Василий. – Может, давай тогда предвыборную кампанию устроим на всю Русь великую, да чёрный пиар запустим, да ещё компромат друг на друга добудем – покажем народу видеозапись, где ты или я тешимся в бане со срамными девками, то-то смерды порадуются. А если будем считать только голоса наших с тобой вассалов, то выйдет почти поровну – ничья. И что нам с тобой дальше делать? Северян да питерцев перетягивать к себе мытьём да катаньем – чья возьмёт?
– А что ты предлагаешь? – глухо спросил Михаил.
– Можно подсчитать экономический – и военный – потенциал наших с тобой земель.
– Боеголовками предлагаешь меряться? – усмехнулся тюменский князь. – Или просто головками? Давай, княже, приводи свои полки на Чусовую, я приведу свои, и устроим потеху молодецкую – поглядим, кто кому бока намнёт. А по результатам ристалища…
– А в числе болельщиков окажутся халиф с богдыханом, – спокойно заметил князь питерский, – то-то они за вас порадуются. И за себя тоже – а как же!
Нефтяной владыка осёкся, изумлённо глядя на Владимира – ишь ты, мол, молодой, да ранний.
– Говоришь, устроим потеху молодецкую? – с расстановкой произнёс московский князь. – Кровь русскую в сварах наших попусту лить не резон, её и так много пролито. Но мысль твоя мне по нраву, князь тюменский, и потому предлагаю я тебе вот что: возьмём мы с тобой мечи и решим спор наш о троне в честном поединке. Один на один, здесь, на глазах у всех князей русских и с трансляцией на всю страну. Одолеешь меня – быть тебе царём, я верх возьму – не обессудь. Что скажешь?
Зал замер в потрясённом молчании – такого не ожидал никто. Но мало-помалу мысль, высказанная Василием Тёмным, завладевала сознанием князей – уж очень она согласна была с внутренним настроем военных вождей, бравших власть силой, и придерживавшихся ныне своеобразного кодекса чести, рождённого среди лязга неофеодальных мечей. Василий знал, с кем имеет дело, – тот же Михаил, бывший офицер-ракетчик, собственноручно вешал прямо на буровых вышках их прежних владельцев, пытавшихся воспротивиться насильственной "приватизации" нефтепромыслов, – да и у самого князя московского руки были замараны кровью по самые плечи. Офицеры выпуска начала века были людьми особенными – они выбирали военную стезю не в надежде разбогатеть (желавшие этого в девяностые годы шли в экономические вузы), а движимые древними генами поколений воинственных предков. Эти люди чувствовали себя в наступившие "железные времена" как рыба в воде – дуэль за право
– Добро, – прогудел князь Михаил, встав во весь свой богатырский рост. – Позвеним мечами!
– Позвеним, – подтвердил Василий. – Мечами – поединок на автоматах Калашникова не столь зрелищен, я так полагаю. А ты, князь Александр, не сверкай очами – вижу, как ты оживился. С тобой я биться не буду – на равные мы по силе наших княжеств, как ни считай. Разные у нас весовые категории – неспортивно. Спор мы наш решим с князем сибирским – он прав, нет сейчас других реальных кандидатов на пост… э-э-э… царя-императора единой России.
Местом для поединка был выбран просторный холл на первом этаже, окружённый по периметру внутренней балюстрадой второго этажа – очень удобно для зрителей, нетерпеливо ждавших начала дуэли, и для операторов видеокамер, установленных в четырёх точках, чтобы фиксировать схватку во всех ракурсах. Немного подумав, прямую трансляцию решили не устраивать – мало ли как оно обернётся, – однако запись велась: новая история требовала новых летописей. За бронированными стёклами выгородки первого этажа разместились судьи-секунданты – по четверо с каждой из противоборствующих сторон, – и старик-врач с молоденькой медсестрой. Судьи должны были следить, чтобы "бой чести" шёл без подвоха (а вдруг один из поединщиков в критический момент пустит в ход припрятанный в рукаве игломёт), что же касается медиков, то их обязанностью было оказать немедленную помощь раненому (или раненым), а в случае летального исхода боя – зафиксировать смерть одного из дуэлянтов (или обоих).
Секунданты, выбранные из числа ближних бояр князей-соперников, проникнувшись важностью момента, были спокойны (или казались спокойными), чего нельзя было сказать о старом докторе. Он помнил времена, когда в "Белом доме" собирались солидные люди в дорогих костюмах и в белых рубашках с галстуками (некоторым из них если и требовалась медицинская помощь, то разве что утром после торжественного банкета, сопровождавшегося обильными возлияниями), и двое взрослых мужчин в кевларовых пластинчатых кольчугах-байданах и в шлемах с забралами из бронепластика, стоявшие в разных концах пустого холла с обнажёнными славянскими мечами в руках, казались ему горячечными бредом – врач то и дело моргал и мотал головой, словно надеясь, что видение исчезнет. Медсестра, напротив, не находила в происходящем ничего особенного. Её детство пришлось на годы постобвала, она нагляделась всякого, и воины с настоящими мечами, готовые к смертельной схватке, не были для неё любителями-реконструкторами, заигравшимися в рыцарей. Для дочери "железного времени" дуэль на холодном оружии была столь же естественной, как для её матери – бутики элитной одежды, иномарки на улицах русских городов и телевизионное шоу "Секс втроём – это клёво!". Она смотрела на поединщиков во все глаза, чуть приоткрыв рот от восхищения и крепко стиснув в руках чемоданчик с врачебным инструментарием и медикаментами.
Ударил гонг.
В наступившей полной тишине было хорошо слышны тяжёлые шаги противников, медленно шедших друг другу навстречу. Зрители на балюстраде затаили дыхание – зрелище само по себе было захватывающим, не говоря уже о том, что за ним стояло.
На первый взгляд, победу должен был одержать тюменский князь. Он был выше чуть ли не на голову и шире в плечах, чем князь Василий, и обладал медвежьей силой – недаром ещё во время службы под Красноярском, на "точке" у пусковых шахт, в которых прятались межконтинентальные ракеты "Сатана", молодого лейтенанта прозвали "Мишка-Медведь". Меч в его руках – Михаил держал его как топор, словно собираясь рубить дрова, – казался вязальной спицей, и сторонники московского князя недоумевали, зачем Василий предложил "нефтяному хозяину" такой неравный бой.