Холодная ночь, пылкий влюбленный
Шрифт:
– Поселишь меня? – Мору охватили два чувства – облегчение и надежда. Надежда затеплилась в ней, когда она взглянула на его лицо и поняла по его выражению, что Ку-инну Лесситеру было невероятно трудно произнести эти слова. Он бы скорее согласился, чтобы его пронзили стрелами, чем повторить нечто подобное. – Что ты под этим подразумеваешь? – спросила Мора спокойно. – Где ты можешь меня поселить?
– У меня есть клочок земли в Вайоминге, ранчо. Это плата за работу, которую я сделал. Ты можешь там поселиться.
Он говорил так холодно. Так
– А ты? – спросила она сдавленным голосом.
– Я не собираюсь там околачиваться, – сказал он ей, сощурившись. – И ты меня не зацепишь. Не рассчитывай.
– Ты по-прежнему будешь убивать людей?
– Точно. Я так делал, делаю и буду делать. До самой смерти. У меня полно врагов, милая. Поверь, ты сама не захочешь, чтобы я был поблизости от тебя и ребенка. Так что если ты думаешь, что у тебя будет самый обычный муж, то ошибаешься. – Его тон был резким. – Это не входит в нашу сделку. Я отвезу тебя на ранчо, найму несколько работников и уеду.
«Уеду». Мора видела решимость на лице Куинна.
– Прекрасно, – ответила она так холодно, как только могла, но сама расслышала дрожь в собственном голосе.
– Ты согласна? Ты не собираешься прозудеть мне все уши за то, что я не намерен болтаться поблизости?
Мора гордо вздернула подбородок.
– Не говорите глупостей, мистер Лесситер. Нам с ребенком будет гораздо лучше без вас.
– Это уж точно, леди.
Он убрал руку с ее талии. До него как будто только сейчас дсшгло, как близко он стоит от нее и как крепко сжимает ее талию. Он отстранился и откашлялся.
– Значит, между нами все ясно? – Он по-прежнему говорил с опаской и подозрением, будто не верил, что она не приготовила ему какую-нибудь западню. – Ты понимаешь, что это будет не настоящий брак и я постоянно буду отсутствовать?
– Я прекрасно все понимаю. Это будет… своего рода… – она подыскивала слово, – сделка.
– Верно! Не больше и не меньше, – предупредил Куинн. – Сделка, – повторил он за ней следом.
Странно, но Мора почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Да что с ней такое? Ведь именно этого она и хотела, когда разыскивала Куинна Лесситера. Теперь он согласен дать ребенку свое имя, он готов ей помочь обосноваться на новом месте. Больше того, у нее теперь есть где жить, ее собственное место на земле, и никто не станет ей указывать, что делать. И у нее родится ребенок. Ей будет кого любить.
Так много всего у нее никогда в жизни не было. Поэтому ей вполне должно хватить.
«И хватит, – твердо заявила она самой себе, подумав о крошечной прекрасной жизни, которая росла у нее внутри. – Мне нет надобности, чтобы Куинн Лесситер болтался поблизости. Нам с ребенком будет хорошо вдвоем».
В глазах Куинна больше не было никакой угрозы, никакой ярости. Он наблюдал за Морой спокойно, возможно, даже с сочувствием.
Ну уж нет, ей не нужно его сочувствие!
Может, ей только почудилось – да-да, разумеется, почудилось, – но вдруг она увидела в Куинне того сильного, ласкового мужчину, который защитил ее от зимнего холода, чьи губы впивались в ее губы с таким жаром и такой силой… Дрожь охватила тело Моры.
Но она быстро осадила себя, с трудом переведя дыхание. Те поцелуи, та незабываемая ночь среди холодной зимы ушли в прошлое, причем навсегда. Теперь она стоит в переулке с бессердечным наемным убийцей, они с ним заключают сделку, ясную и понятную обоим. «Соглашайся или отказывайся, Мора, – сказала она себе с отчаянием. – Делай так, как лучше для твоего ребенка».
– Да, – услышала она свой слабый голос. – Я выйду за тебя замуж.
Куинн Лесситер кивнул. Он даже не улыбнулся, только взял ее за руку и вывел на главную улицу.
– Прекрасно! Надень свое самое нарядное платье, и мы покончим с этим.
Она заколебалась и остановилась.
– Боюсь, лучше этого у меня не сыщется.
Он посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо выражало неподдельное изумление, когда он рассматривал старенькое льняное платьице, в котором Мора была и вчера. Ткань застирана, манжеты вытерлись. Казалось, она надевала его много лет, когда мыла полы и посуду.
– Черт, я думал, что у каждой женщины есть хотя бы одно выходное платье, воскресное, – пробормотал он, не подумав.
Внезапно он увидел, как в глазах Моры что-то сверкнуло. Слезы! Сердце Куинна Лесситера неожиданно сжалось. Она отвернулась, но слишком поздно. Он увидел на ее щеках прозрачные капельки и испугался.
Вот черт!
– Но это не такое уж плохое, – быстро поправился Куинн. – Я имею в виду, что оно гораздо лучше, чем те длинные панталоны, в которых ты была в ту ночь, когда мы встретились. Я о том, что это платье… Не надо, черт, не надо, – быстро сказал он, когда слезы ручьем потекли по ее щекам. – Не плачь!
– Я н-не п-плачу!
– Да плачешь, черт побери! – Он смотрел на нее. Разве женщина не должна рыдать из-за того, что выходит замуж в рванье? – Хочешь новое платье? – Его голос походил на рычание. – На свадьбу?
– Конечно, нет. Это было бы г-глупо.
– Почему глупо?
– Ведь это не праздник, а сделка.
– Верно, черт возьми. – Он оттащил ее к дощатому тротуару, так как мимо них прокатил фургон и понесся вниз по улице. Ветер хлестал и трепал льняную юбку Моры, когда они шли к гостинице. Они не сделали и десяти шагов, как он услышал, что она громко всхлипывает.
Куинн резко остановился и схватил ее за плечи, а потом повернул лицом к магазину.
– Иди и купи себе какое-нибудь симпатичное платье.
– Купить? – Мора покачала головой. – Нет, я не могу.
– Почему?
Никогда в жизни девушка еще не покупала себе платья. Она шила одежду сама.
– Я не могу себе этого позволить, – запнулась Мора.
– А я могу. – Он выдернул мешочек с деньгами из кармана и, вынув несколько монет, сунул их в руку Моры, хотя она мотала головой.