Шрифт:
Человек может изменить многое,
но он никогда не сможет изменить
свое прошлое.
1324 год. Юг Франции
Глава 1
Холодный ветер дул с холмов, обдувая густые южные леса. Он подгонял рано опавшие листья вдоль дороги, и оставлял на речной воде легкую зыбь. Из леса вышел красивый олень, с огромными рогами, он чутко прислушался, и повернул голову в сторону дороги. По Южному тракту, не торопясь, ехали два всадника. Впереди, на черном породистом жеребце ехал юноша, в синем плаще-накидке, одетом поверх плотной туники, и в мягких кожаных
Начинало быстро смеркаться. Ветер начинал стихать, и из-за туч выглянул бледный, полный месяц.
– Сын мой, пора нам подумать о ночлеге,– аббат показал рукой в сторону каменного моста,– там, за рекой, есть отличный трактир с гостевыми комнатами.
Они проехали реку по мосту, и вскоре приблизились к развилке дороги. Там путники увидели сгоревшие останки деревянного строения, с завалившимися бревнами и рассыпавшейся черепичной крышей.
– Да… – печально вздохнул аббат,– а ведь два года назад здесь был хороший трактир…
Они проехали пепелища и остановились возле опушки леса.
– Ну что же, Донат. Сегодня придется ночевать на улице, у костра. А лучшего места для ночлега, я думаю, мы уже не найдем,– аббат остановился и слез с лошади. – Спустись к реке, и напои коней, только дай перед водопоем им немного остыть.
– Хорошо, отец Жак, – юноша повел под узды обоих коней вниз, к реке.
Он привязал их к дереву на берегу, снял плащ-накидку, и умылся холодной освежающей водой, смывая с лица дорожную пыль. Под плащом, сзади, у него были прикреплены к спине ремнями ножны, обшитые кожей. Он достал из ножен меч. Этот меч был не большой, длиной клинка около двух футов, и толщиной в три пальца, его выковал специально для него кузнец Джори. Мастер Клод всегда говорил, что у меча должно быть имя. Донат назвал его «Вершитель». Юноша залюбовался завораживающей красотой меча, резным эфесом, строгим долом, проходившим точно посередине. Даже в сумерках металл меча красиво отблескивал. Донат аккуратно вложил его обратно в ножны, и повел коней к воде.
Когда он вернулся с реки, его спутник был связан веревкой. Возле него стоял бородатый одноглазый мужчина, приставив к горлу аббата огромный нож. Еще один, рыжий верзила, вытряхивал содержимое походных мешков.
– Старик, отдавай все, что у тебя есть,– Одноглазый яростно, будто коршун, склонился над монахом, и вдруг, услышав шум сзади, обернулся и увидел юношу с лошадьми.– О, да… Сегодня определенно наш день!
Одноглазый кивнул головой на юношу:
– Эл, проверь щенка!
К парню подошел рыжебородый верзила, он уставился на его мягкие сапоги из оленьей кожи.
– Приятель, отдавай все, если тебе дорога твоя вонючая жизнь, и быстро снимай эти великолепные сапожки.
Юноша покорно вздохнул, сел на траву, и начал снимать сапоги. Верзила ощерился и присел рядом. Рыжая лошадь фыркнула сзади.
Резко выдернув небольшой нож из голенища сапога, юнец вонзил его по дуге снизу, прямо в шею разбойнику, нож вошел почти по самую костяную рукоятку. Тот выпучил глаза, обхватив шею, кровь хлынула темно-алым фонтаном, он захрипел и упал на землю.
Быстро оттолкнув старика – аббата, одноглазый
– Молись, щенок!– прорычал он.
Юноша резко вытащил меч из-за спины, и стоя на своем месте, терпеливо ждал. Увидев меч, одноглазый остановился, но потом резко бросился на парня. Тот взмахнул мечом, уйдя чуть в сторону, но разбойник оказался проворным, несмотря на свою тяжелую фигуру. Сильным ударом топора он выбил меч из рук юноши, и ударил его ногой в грудь. Парнишка охнув, упал на землю. Одноглазый улыбнулся, подошел ближе, и быстро замахнулся топором, целясь прямо в голову, но юноша вдруг резко ударил его по ногам, под изгиб колен, и свалил разбойника на землю. Затем он быстро перекатился, поднял свой меч, и уже в прыжке, когда одноглазый разбойник попытался встать, ударил им, рассекая противника наискосок, от левого плеча и вниз. Меч просвистел в воздухе, и вошел в плоть, будто нож в масло. Разбойник охнул, что-то булькнуло, и одноглазый упал на траву, которая тут же стала красно-бурая от крови. « Пш-шшш…» – прошипел одноглазый и уткнулся лицом в землю.
Затем юноша достал платок, и вытер лезвие меча.
Аббат смиренно сидел связанный на траве, приподняв глаза к небу, и что-то нашептывая губами. Парень подошел и быстро перерезал веревку, которой связали его попутчика.
– Они появились так неожиданно, будто выросли из-под земли,– проворчал аббат.
– Отец Жак, так мы сегодня ужинать будем?
Растерянный старик-аббат вздохнул, и начал сгребать в кучу хворост, чтобы разжечь костер.
– Да, Донат, Мастер Клод многому тебя научил за эти три года…
Юноша молча оттащил поверженных разбойников в сторону, затем обмыл руки водой из фляжки, и стал доставать из холщовой торбы вяленую оленину и ячменные лепешки. Аббат разжег костер, сухой хворост затрещал, обдавая путников своим жаром. Они молча сидели у костра и жевали лепешки.
– Смутные времена настали, мой мальчик,– аббат задумчиво уставился на отлетевшую головешку. – Не помню, чтобы когда-либо нападали на священников…
Донат вдруг застыл и прислушался. Из темноты, со стороны Южного тракта показались два всадника. Они ехали прямо к ним. Донат быстро, пружинисто встал.
Всадники спешились и не торопясь подошли к путникам. Это были два городских стражника в коротких кольчугах, вооруженные мечами. Один из них был высокий, черноусый, с огромными покатыми плечами:
– Доброй ночи – мирным людям. Вы, друзья мои, выбрали неудачное место для ночлега,– стражники встали возле костра и внимательно рассматривали путников.– В этих краях полно разбойников и дикого зверья. До Авиньона около двух часов пути на лошадях. Не хотите составить нам компанию?
Монах внимательно посмотрел на стражников:
– Благодарим вас, но мы решили заночевать здесь. Не разделите с нами трапезу, славные стражи?
– Нет, святой отец, мы спешим. Не встречались ли вам подозрительные лица возле Южного тракта?
Отец Жак откусил лепешку, и махнул головой в сторону лежащих мертвых разбойников. Стражники подошли и осмотрели их:
– О, Святые! – воскликнул второй стражник, чуть полноватый, с маленькими, как у хорька глазами,– это же одноглазый Милтон, а вернее –то, что от него осталось. Мы охотимся за ним уже четыре месяца. Это самый известный и жестокий головорез в округе.