Холодное Сердце Железных Королевств
Шрифт:
– Анна!
– Кристофф еле-еле успел поймать свою нанимательницу, потому что ноги её подкосились, и она начала со стоном заваливаться вбок. И когда она упала ему на руки, он даже через одежду почувствовал, насколько её тело было холодным. А от одного взгляда на мертвецки бледное лицо юной герцогини, всего несколько секунд назад покрытое красными пятнами от гнева и ярости, по спине пробежали мурашки.
– Ахх...
– сдавленно воскликнула Анна, держась за сердце. А по её медно-рыжим волосам волнами расползалось белизна. Всего через мгновение она уже была наполовину седая.
– Она замерзает!
–
– Скорее, помогите! Она может погибнуть!
– А ну ка отойди от неё!
– приказал Бухенстильд, на ходу доставая из ножен свой двуручный меч.
– Сейчас я ей буйную голову то снесу. Для надёжности.
– Нет!
– с вызовом крикнул Кристофф, стараясь как можно лучше закрыть Анну телом от вождя и толпы, которая всё же сбросила оцепенение, и теперь пылала жаждой мести.
– Я не дам вам убить её!
– Ты чего, парень?
– удивился Бухенстильд, непонимающе глядя на хадорца.
– Она ж тебе не пара. Ты сам слышал, как она унизила тебя перед всем кланом. Это она же тебя по роже отходила прямо во время церемонии венчания. Так что ты это, не глупи. Просто брось её и отойди, чтоб я тебя не запачкал.
– Нет! Я не могу!
– крикнул Кристофф, прижимая Анну поплотнее, чтобы по ней нельзя было нанести удар, не задев его.
– Я перед ней в долгу! Я должен ей жизнь!
– Что!?
– от удивления вождь замер с занесённым над головой мечом, не способный нанести удар.
– Ты должен жизнь этой стервозной соплячке!?
– Да! Она спасла мне жизнь!
– твёрдо заявил парень, глядя вождю прямо в глаза.
– Вчера ночью на нас напали наездницы Тарн с волками. И если бы она их не убила, я бы сейчас с вами не разговаривал.
– Да как она могла перебить дикарок Тарн!?
– возмутилась Бумхильда, которая не только сумела поймать все запущенные в неё предметы свадебного наряда, но и раздать их своим помощницам, освобождая руки для предстоящей трёпки, что теперь грозила дерзкой девчонке.
– Тем более со стаей волков!
– Она - ведьма!
– коротко ответил Кристофф.
– Она убивала их магией. И твоё счастье, тётушка, что она не убила тебя после того, как ты с ней обращалась.
– А что тут такого?
– раздражённо спросила Бумхильда, делая два шага назад.
– Подумаешь, недотрога выискалась...
– Что тут за шум? Что за переполох?
– спросил пожилой троллкин, выходя на свободное от сородичей пространство вокруг главных виновников событий.
– Опять разбудили старика...
– Дед Папель! Сюда!
– позвал старого шамана Кристофф.
– Помоги ей!
– Ну, что тут у тебя?
– пожилой троллкин всё же доковылял до парня и, осмотрев девушку, протянул вперёд руку, дотронувшись до её лба. И тотчас же отдёрнул обратно, словно прикоснулся к раскалённому добела железу.
– Ах! Чувствую сильную магию!
– Её ранила ледяная ведьма.
– быстро объяснил случившееся хадорец.
– Ты ведь ей поможешь? Как ты помог Сигбулду, когда его ранил колдун...
– Сигбульда спас не я, а мой учитель - Старик Капель.
– грустно сказал шаман, перебив парня.
– Я не знаю всего того, что знал он. А этот ритуал очень сложный. Я был только учеником, и видел его всего один раз. Я не знаю, получится ли у меня...
– Но ты ведь попытаешься, да?
– с надеждой спросил проводник, с ужасом понимая, что значили слова старого троллкина.
– Ты же не бросишь её умирать?
– Попытка не пытка. Но я не могу ничего обещать. Проклятье очень сильное.
– сказал Дед Папель, покачав головой.
– А сейчас отнеси её ко мне в дом. И пусть собираются мои помощники и остальные. Мне потребуется вся сила клана, чтобы снять такое заклятье.
Повинуясь словам шамана, Кристофф поднял Анну на руки и понёс в дом, не обращая внимания на чёртовы доспехи и свадебный наряд. Где он и положил свою спутницу на каменный алтарь, стоявший в центре единственной комнаты, возле очага, и в повседневной жизни игравший роль стола. Другие троллкины уже заносили волынки, барабаны, дудки и флейты, а женщины занимали места для хора. Чтобы сила их голосов и мелодии музыки помогли чародеям творить заклятья, наделяя их силой клана. А ученики шамана раскладывали амулеты и расставляли камни, иссечённые рунами заклятий.
– Кристофф, выйди ка на минутку. Есть важный разговор.
– окликнул хадорца с порога Бухенстильд, призывно махнув рукой, и, видя нерешительность парня, добавил: - Здесь ты уже ни чем не поможешь.
Анна лежала у огня, мелко дрожа от холода. Дед Папель готовил обряд, доставая из тайника древние свитки заклятий, а так же всевозможные склянки с какими-то травами и настоями, пока его помощники расставляли камни с вырезанными на них знаками силы вокруг стола в порядке, известном только шаманам. Женщины распевались, а мужчины проверяли инструменты, готовясь к ритуалу. И проводник действительно уже ничем не мог им помочь.
А потому он со вздохом пошёл наружу, ожидая от Бухенстильда как минимум хорошей выволочки за такую буйную гостью. И это будет ещё хорошо, если троллкин не даст по шее для большей внятности, а то рука у него тяжёлая. А вождь уже стоит на улице мрачнее тучи, так что разговор будет тяжёлым.
– Тарны. Они правда напали на вас? Когда?
– с ходу спросил Бухенстильд, когда Кристофф приблизился к нему, только открыв было рот, чтобы начать объяснятся.
– Только отвечай честно. Я понимаю, что любовь зла и всё такое. Но с такими вещами, как угроза клану, не шутят.
– Клянусь пред ликом Менота и Дунии, что это чистая правда.
– ответил парень, несколько удивлённый подобной постановкой вопроса.
– Они напали на нас прошлой ночью, когда мы ехали на Седую Гору. Три наездницы на боевых волках и стая в дюжину обычных. Они гнали нас километра три. Из-за них я потерял свои сани.
– Где именно они на вас напали?
– осторожно спросил вождь, понижая голос.
– В лесу на юго-западном склоне.
– ответил Кристофф, тоже понижая голос. Пускай он и не понимал причин, почему эта история должна быть сокрыта от остальных.
– Сперва волки, затем появились наездницы. Нам пришлось свернуть на восток, чтобы они не смогли перерезать нам дорогу. Они нас загнали на обрыв у пропасти. Пришлось прыгать. Мы спаслись и ушли дальше, на северо-восток. Санями пришлось пожертвовать, и они сгорели.