Холодный город
Шрифт:
– Я и сама не знаю, как я себя чувствую.
– Тогда попозже, – Полночь протянула Тане телефон. – Как я выгляжу?
Тана не знала, что ответить. Полночь выглядела бледной и красивой, а еще исцарапанной и окровавленной.
– Нормально, – Тана выбрала нейтральный ответ.
– Думаю, это сработает, – Полночь скривилась от боли, откидывая разодранный воротник топа так, чтобы в кадр попали царапины. Все еще блестящие от крови и воспаленные, выглядели они жутко. – Умеешь пользоваться этой штукой?
Тана коснулась пальцем маленького изображения видеокамеры в нижней части экрана.
– Думаю, да. Ты не боишься, что родители это увидят и скажут копам, где вы? Ну, вы же все-таки несовершеннолетние…
Полночь фыркнула:
– Родители не в курсе,
– Ладно, – ответила Тана и включила камеру.
– Привет, – сказала Полночь, глядя в камеру странным пристальным взглядом. – Это снова я, верная служительница ночи, путешественница и безумная поэтесса. Как много всего произошло с тех пор, как я выходила на связь в прошлый раз! Мы с Зимой остановились на отдых недалеко от Холодного города и через несколько часов окажемся внутри. Все именно так, как мы верили – если ты следуешь своему самому потаенному, самому правдивому, самому темному желанию, Вселенная расчищает для тебя путь. Мы встретили людей, предложивших нас подвезти. Вы, возможно, видели их в новостях – но об этом позже. Сначала я должна рассказать, что произошло со мной.
В этот момент вернулся Зима с бинтами и лекарствами. Полночь попросила Тану продолжать снимать, пока брат обрабатывает раны антисептиком и закрепляет марлю пластырем. Все это время она продолжала говорить, глядя в камеру, даже когда ей было больно. Закончив, она проглотила пару таблеток аспирина, а затем сказала, что должна отредактировать видео и выложить его в блог.
Тана не могла не восхищаться тем, как девушка сумела превратить случившееся в историю безумных приключений, часть Легенды о Полуночи. Из страшного происшествия получилось приключение, которому можно позавидовать. Она вполне могла представить, как сама смотрит это видео и думает, как же этой девушке повезло и какая она смелая. Но, стоя рядом с Полночью и зная правду о случившемся, Тана понимала, что Полночь рассказывала историю не зрителям, а себе самой, сглаживая самые страшные места, чтобы было не так страшно.
Очень зря, подумала Тана. Потому что все это на самом деле страшно.
– Здесь бесплатный вай-фай. Пойду поставлю ноутбук на зарядку, – Полночь махнула рукой в сторону фуд-корта, забрала у Таны телефон и направила камеру на нее. Сработала вспышка. – Найдешь меня там, когда закончишь с делами. Ты же не против, да? Тебе ведь не пришлось ничего говорить.
Тана знала, что выглядит ужасно, но плохое фото в интернете беспокоило ее меньше всего. Она устала, замерзла и боялась, что вот-вот сорвется. Заметив, что чувствует металлический запах крови Полуночи, Тана задумалась, не первый ли это симптом болезни. Или все в порядке, и ей просто нужно взять себя в руки.
– Я в норме, – Тана взглянула на витрину с футболками, – пойду приму душ.
Зима улыбнулся ей почти дружелюбно, в первый раз с тех пор, как Эйдан напал на его сестру.
– Хорошая мысль. Как знать, есть ли внутри горячая вода.
Тана хотела сказать, что еще не уверена, поедет ли она в Холодный город, но подбирала слова слишком долго и в конце концов почувствовала себя глупо. Вместо этого она неловко попрощалась.
В магазине сувениров продавались вульгарные и дешевые поделки вроде рюмок, наклеек на бампер и множества футболок – детских с надписью «ПРИМАНКА ДЛЯ МЕРТВЕЦОВ», а также больших черных с надписями вроде «В ПОСЛЕДНЕМ ПРИЮТЕ ПО НОЧАМ НЕ СПЯТ», «Я КУСАЮ НА ПЕРВОМ СВИДАНИИ», «МЕРТВОЕ ПОКОЛЕНИЕ», «НИЧТО – ЭТО НОВОЕ ВСЕ» или «Я ПРЕДПОЧИТАЮ КОФЕ С ТВОЕЙ КРОВЬЮ». Здесь были зеркала с подрисованными ранами и струйками крови, и когда ты смотрелся в такое зеркало, казалось, что тебя только что укусили. А еще подвески со словом «Холод» из крупных закругленных букв.
Когда Тана подошла к кассе, пожилая дама с короткими седыми волосами расплачивалась за консервы и пакет таблеток для очистки воды. На ней был черный костюм – вполне возможно,
Дама стояла, согнувшись, и напоминала стервятника.
– Что? – обвиняюще спросила она кассира, глядя на него немигающим взглядом воспаленных голубых глаз. – Думаете, смерть только для молодых?
Тана ушла до того, как услышала ответ кассира. В следующем магазине она увидела вешалку с кружевными шелковыми ночными рубашками. Модели назывались «Разбитая невинность», «Смятый цветок» и «Разрезанное яблоко греха». Тана нашла симпатичное голубое платье, которое подошло ей по размеру, но оно стоило сто двенадцать долларов, и она не могла его себе позволить. У нее оставались при себе все те же сорок долларов. Пакет с деньгами, который ей дал Габриэль, остался на земле, рядом с машиной. Тана надеялась, что он все еще там. Если она собирается где-то спрятаться и следующие два дня ждать, не проявятся ли симптомы, ей понадобятся деньги, и неважно, откуда они взялись. И они определенно ей понадобятся, если она собирается в Холодный город вместе с остальными.
В конце концов в дальнем углу магазина обнаружилась вешалка с уцененной одеждой. Она сумела найти платье без бретелек из жатой серой ткани, примерно на размер больше, чем надо, за двадцать пять долларов. Тана купила его вместе с самым дешевым комплектом белья – алым, с дурацким черным кружевом и идиотским бантиком, – прибавив еще десятку.
Скучающий кассир, мужчина с огромными серебряными серьгами и татуировкой в виде змеи, обвившейся вокруг шеи, пробил чек и взял деньги с явным презрением. Тана понимала, что платье без бретелек выглядит чересчур откровенно, но не собиралась появиться перед вампирами в пижаме с дурацкой надписью. Одежду, в которой она была сейчас, ей хотелось просто сжечь.
Она взяла блестящую сумку с покупками, завернутыми в фиолетовую бумагу, и пошла в душ. Заплатила доллар за пятнадцать минут в отдельной кабинке и три доллара за пакетики с шампунем и гелем, крохотный набор из зубной пасты и щетки, а также полотенце размером немногим больше тряпки для посуды, которое нужно было вернуть.
В холле снаружи, где девушки и женщины сидели на скамейках, завязывая кроссовки и приводя себя в порядок, висело зеркало. Тана посмотрела на свое отражение, словно девушка напротив была другим человеком, которого она никогда не знала. В ее давно нечесаных черных волосах запутались листья и веточки, синяки под глазами выглядели так, будто ее кто-то бил, хотя виной всему была усталость. Размазавшаяся тушь только усугубляла картину. Голубые глаза казались серыми в резком свете ламп. Когда-то белое платье выглядело именно настолько ужасно, насколько она думала: потеки крови, грязь, а на подоле, там, куда попал имбирный эль, – коричневые пятна. Как минимум в двух местах были дыры, а высокие ботинки забрызганы грязью.
Но хуже всего выглядело лицо. Она заставила себя улыбнуться, но получилось неважно. Когда-то она видела в журнале подборку старых полицейских фотографий, и на одну из них – фотографию девушки – смотрела особенно долго. С той девушкой было что-то не так. Теперь Тана увидела в зеркале ту самую незнакомку. И она не выглядела как человек, у которого все в порядке.
Зайдя в кабинку, Тана повесила полотенце и сумку с одеждой на самый дальний от душа крючок, сняла ботинки, связала шнурки вместе и повесила рядом. Потом стянула с себя мамино кружевное платье и белье, бросила в угол. Мышцы затекли и болели, пальцы не слушались.
Когда горячая вода коснулась кожи, Тана застонала от удовольствия.
Она дважды вымыла волосы и тщательно разобрала их пальцами, отскребла кожу ногтями, стараясь отмыться как следует. Вода закончилась ровно через пятнадцать минут, и Тана прислонилась к кафельной стенке. Ее сердце бешено колотилось, но теперь все было в порядке.
Она больше не чувствовала озноба, не хотела напасть на женщину в соседней кабинке, ничего. Да, она устала и по-прежнему была напугана, но во всем остальном чувствовала себя как обычно. С ней все было в порядке.