Холодный огонь
Шрифт:
Бреннон посмотрел на нее поверх чашки. Хозяйка кафе отвела взгляд и призналась:
— Мы прямо напротив вашего департамента и открыты с раннего утра до поздней ночи. Их уже четверо, верно?
— Верно, — проронил комиссар. В самом деле, трудно не заметить поводы с глыбами льда… Но как она догадалась о том, что это?
— И будут еще?
Она испытующе смотрела Бреннону в лицо. Натан задумчиво побарабанил пальцами по блюдцу. В конце концов, скоро уже ничего не скроешь.
— Вероятно, если мы не предпримем
— Каких?
— Не выходите из дома ночью.
Миссис ван Аллен слабо вздохнула. Бреннон подбирал слова.
— Не открывайте никому после заката. Даже если вам будет казаться… ммм… что вас зовут, что с улицы слышен звон или чей–то голос, даже если вам захочется выйти.
— Боже мой, — тихо сказала миссис ван Аллен. — Это не человек.
Комиссар подобрался. Она не спрашивала. Значит, знала.
— Почему вы так уверены?
Женщина как будто не услышала. Она смотрела сквозь собеседника, глубоко задумавшись, а потом вдруг накрыла руку комиссара своей. Бреннон так вздрогнул, что чуть не окатил себя чаем. Более неприличного жеста от такой уважаемой дамы и представить трудно.
— Миссис!
— Простите, — очнулась вдова, вспыхнула от румянца и убрала руку. — Вы так это описываете, словно уверены, что нам угрожает не человек. Кроме того, в вашем департаменте появился этот консультант по странностям.
«Вот трепло!» — подумал Натан совокупно обо всех полицейских. Шум в голове утих, и комиссар почувствовал, что память несколько прояснилась. По крайней мере, теперь он был уверен, что шел к дому Лонгсдейла. Если еще немного поднатужится, то, глядишь, даже вспомнит — зачем.
— Это пока еще не установлено, — сказал Бреннон, но по лицу вдовы понял, что отговорка вышла неубедительной.
— Возьмете с собой медового напитка? В нем ни капли спирта, его можно при исполнении.
— Пожалуй… Скажите, у вас есть друзья за городом?
Миссис ван Аллен покачала головой:
— Нет. Думаете, это повторится?
Бреннон поднял бровь.
— Их привозили в департамент каждые три–четыре дня. А сегодня уже пятый после того, как…
«Хорошо, что дураков больше, чем умных», — подумал комиссар. Не все способны подсчитать дни, как миссис ван Аллен. Но пока не все и знают, что эти дни нужно считать. А вот что будет, когда трупов станет слишком много…
— Вы позволите мне предупредить друзей? Обещаю, что никакой паники…
— Да.
Вдова улыбнулась, но улыбка тут же угасла.
— Вы уверены, что этот человек, которого ваши люди называют консультантом, сможет нам чем–нибудь помочь?
— По крайней мере, он скажет, как эту тварь прикончить.
Миссис ван Аллен, чуть нахмурившись, задержала взгляд на полицейском департаменте и поднялась.
— Я принесу вам напиток.
Бреннон проследил за ее взглядом. Консультант и его пес стояли у крыльца и пристально смотрели на пекарню.
— Садитесь, Бреннон, — буркнул Бройд. — Подвезу.
Покатиться в одном экипаже с начальством было большой честью, но Натан понимал, что шеф просто не хочет обрести вместо комиссара ледовую скульптуру. Бреннон забрался внутрь, и кучер тронулся с места.
— Еще немного — и они откажутся выходить на улицы, — негромко сказал Натан. — Сегодня детективы спрашивали об амулетах против нечисти.
— И что сказал консультант?
— Сказал, что это не нечисть.
— А что ж тогда?
— Нежить.
Шеф полиции поразмыслил.
— А есть разница?
— Для нас принципиальной нет. Вопрос в том, насколько мы можем доверять его объяснениям.
Память Натана прояснилась еще до конца бутылки с медовым напитком. И Бреннон не стал таить от начальства ценные сведения насчет консультанта и его дворецкого. Пусть он ни черта не понял в том, что именно Рейден сделал, зато было ясно, как день: так можно защищать только какой–то крайне важный секрет.
— Мы вообще знаем, откуда он? У него имперская фамилия.
Бройд покряхтел, несколько виновато, как различил Натан.
— Тут немало людей с имперскими фамилиями. Лонгсдейла мне рекомендовали из столицы, письма, рекомендации, отзывы — я все проверил. Все настоящее.
— Это им так кажется, — сказал Натан. — Откуда нам знать, что этот дворецкий может внушить человеку.
Шеф хмуро молчал. Бреннон отвернулся к окну. По стеклу ползли морозные узоры, потихоньку съедая его от краев к центру. Натан вздохнул, и дыхание превратилось в пар.
— Как это начинается? — спросил Бройд.
— Становится холодно.
— Что, еще холоднее?
— Угу.
— Да тут и так не майский день, — пробурчал Бройд и откинул с сиденья узорчатую мазандранскую шаль. На комиссара блеснули длинными дулами два револьвера «Морриган». Бреннон не видел их с тех пор, как Бройд палил из них в красные имперские мундиры.
— Это единственные, в которые я смог засунуть серебряные пули, — пыхнул сигарой бывший полковник. — Бери.
— Думаете, поможет?
— Думаю, не у одного меня была кормилица из деревни.
Натан положил на колени револьвер. В темноте напротив тлел красный огонек сигары. Иногда внутрь проскальзывал холодный свет фонарей и бросал стеклянные блики на широкие руки Бройда, его тяжелую бульдожью челюсть, седые баки и светло–голубые глаза. Когда–то Роксвилл–стрит дымилась в огнях пожарищ, и от баррикады до баррикады ее усеивали тела горожан.
— Еще, говорят, рябина помогает, — порывшись в памяти, сказал Бреннон.
— Срубим ближайшую и наделаем рябиновых крестов для парней. Заодно совместим с колом.