Холостяк
Шрифт:
Никита открыл дверь и осторожно выглянул из-за двери, все расступились перед ним. Он проследовал за дядей Петей в его каморку. Туда же направились директор и зам. Остальные рассыпались по коридору, переводя дух, в ожидании делегации. Когда хмель от выпитого ударил в голову Никиты, он окончательно осмелел и, грозно подбоченившись, сказал:
– Хорошо! Я согласен изображать из себя статую, но сделайте мне юбку.
– Какую юбку? – тут же возразил Спесивцев. – Где вы видели юбки у древнегреческих статуй?
– Без юбки не буду и все!
– Сделайте ему юбку из чего-нибудь, - сказал обессиленный вконец от утренних баталий директор. Сотрудники вмиг кинулись исполнять приказ директора. Тут в каморку дяди Пети заглянула секретарша и дрожащим голосом сообщила, что делегация уже подъехала к музею. Бледный, еле живой, директор на ватных ногах пошел встречать важных гостей. Спесивцев поспешил вслед за ним.
Юбку делали в спешке, соорудив из листьев, попавшего под руки какого-то гербария. Нацепив на себя юбку, чертыхаясь, Никита нехотя поплелся в зал на место, где стояла скульптура «Мыслителя». На всякий случай несколько смотрителей караулило возле двери, чтобы он вдруг не надумал снова сбежать из музея. Войдя в зал древнегреческих скульптур мэр Анна Антоновна Краснова вдруг удивилась, что в зале царит полумрак, о чем она не преминула тут же сказать во всеуслышание. Госпожа мэр удивленно глянула на директора, грозно сдвинув брови. Кулебякин обмер и зашатался, не зная, что сказать в ответ, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. Но тут откуда-то со стороны вынырнула фигура вездесущего зама, Спесивцев подобострастно посмотрев на властную даму, красноречиво молвил:
– Это сейчас мода такая, делать в зале мягкое освещение…
– Да? Интересно! Но тогда скажите, почему в остальных залах нормальное освещение? – сказала строгим голосом Краснова. Иностранцы поняли, что что-то пошло не так, и с интересом наблюдали за происходящим. Мэр во время спохватилась и скомандовала переводчику: - ЭТО нашим гостям не переводить! – Переводчик понимающе кивнул головой. Директор музея Кулебякин понял, что он на грани провала, то бледнея, то краснея, он мысленно материл про себя зама Спесивцева вместе с его безумной идеей заменить статую Никитой. «Это они еще к скульптуре фальшивого «Мыслителя» не подошли! – думал в панике Кулебякин. – А как подойдут поближе, сразу увидят, что «Мыслитель»-то не настоящий!»
– Так чего вы молчите, Виктор Евграфович, я вас спрашиваю?! – повысила тон госпожа мэр.
Кулебякин понял, что теряет сознание, его фигура дала сильный крен в сторону, но Спесивцев сбоку плечом подпер своего начальника, не давая директору грохнуться на пол. В зале повисла пауза, длинная неприятная пауза. Все напоминало дешевую оперетту, сослуживцы, сгрудившись у двери в зал, с ужасом наблюдали за разоблачением. Краснова, не дождавшись ответа, направилась сразу же к статуе Родена, иностранные гости дружно засеменили за ней.
– Что это?! – воскликнула Анна Антоновна, едва поравнявшись со статуей Родена. – Что это за ужасная юбка надета на «Мыслителе»?! Какой неуместный наряд, какая безвкусица! Снимите ее сейчас же!
Спесивцев ретиво кинулся исполнять поручение, неумолимо приближаясь к Никите, Никита испепелял его взглядом, решив про себя, что без боя не сдастся и юбку не отдаст, даже ценой провала всего этого авантюрного плана. Но тут ретивого служаку остановила сама Краснова.
– Не стоит сейчас суетиться, Константин Яковлевич!
– строго выговаривала мэр.
– Надо было подумать обо всем заранее и подготовиться в визиту уважаемых гостей! Приведите статую в надлежащий вид после нашего ухода. Не стоит показывать гостям вашу безалаберность!
В общем-то, Спесивцев и не возражал, а Никита понял, что в эту минуту, он боготворил эту чудную женщину. Он вздохнул с облегчением, Краснова удалялась из зала, уводя за собой длинный хвост делегации. Но тут совершенно неожиданно Никита чихнул, в нос ему попала какая-то пылинка. Все на секунду замерли и как по команде одновременно обернулись, устремив взгляд на скульптуры. У всех на лицах застыло удивление, эта часть зала был пустой, здесь не было ни кого, кроме скульптур, а статуи, как известно, не чихают.
– Виктор Евграфович, даже не знаю, что думать. Прямо не экскурсия сегодня, а сплошные курьезы, - сделала глубокомысленный вывод Краснова: - То в зале у вас полумрак, словно половина ламп перегорела, то скульптуру Родена зачем-то обрядили в юбку из листьев, то уже у вас статуи чихают. Вы, прямо, оригиналы!
– Рады стараться, - зачем-то ответил директор. Даже находчивый Спесивцев тут не знал, что сказать.
– Это все арт-хаус, он во всем виноват, а мы стараемся, чтобы не отставать от моды. Идти в ногу со временем, так сказать, - пропищала Аллочка, эскурсовод, очень смышленая девушка.
– Ах, ну раз так, - развела руками Краснова, которая ничего не понимала в искусстве, - ну пусть будет… Но пыль все-таки в зале витрите!
Тут у одного зарубежного гостя глаза полезли на лоб. Он был в полном недоумении, что-то объясняя своим друзьям. Мэр занервничала и спросила у переводчика:
– Что такое? О чем он говорит?
– Он говорит, что скульптура, то есть «Мыслитель», теперь опирается на другую руку, чем минуту назад.
– Как это может быть?! Странно все это! Что вы скажете на это, господин директор?
Директор сильно побледнел и стал похож на гипсовую статую, которую изображал Никита. Остальные сотрудники музея тоже были похожи на восковые фигуры мадам Тюссо. И тут снова на выручку пришла смышленая Аллочка. Все-таки хорошая у нас молодежь! Она премило улыбнулась, стараясь произвести хорошее впечатление на иностранных гостей и на мэра, и сказала, как ни в чем не бывало:
– Знаете, это вечернее освещение, неверный свет создает иллюзию, обман, когда все кажется не таким, как на самом деле. Вот нашему гостю и показалось…
Что именно показалось, Аллочка не стала уточнять, не вдаваясь в подробности. Краснова почти поверила, но тут со своим словом встрял переводчик: - Знаете, мне тоже почему-то показалось, что несколько минут назад «Мыслитель» опирался на другую руку. Не может же быть приступ галлюцинаций у всех одновременно.
Заслышав эти слова, Никита понял, что пропал. Но слава Богу, все обошлось. Знал бы он, что его мучения только начинались. Как ни странно, делегация осталась довольной посещением музея. Иностранные гости на все лады расхваливали экспозицию музея и новый новаторский подход. В прессе появился хвалебный отзыв журналиста, и народ валом повалил в музей. Местная публика потянулась за сенсацией, поглазеть на чудную скульптуру Родена, производящую неизгладимое впечатление на зрителей.