Холостяк
Шрифт:
– Так где ж ты будешь жить теперь, Антон?
– Я решил, Герман, у тебя пока остановиться. Перекантуюсь у тебя какое-то время… Надеюсь, ты не выгонишь друга.
– Так я того… ушел от Маринки… - виновато улыбнулся Герман.
– Ну ты, блин, даешь, Герман! Нашел время! – возмутился Антон. Он задумался на секунду и сказал: - Впрочем, как ушел, так и вернешься домой. Делов-то!
– Не-а, я гордый. Сам не вернусь, пока Маринка не позовет…
– А если не позовет?
– Не может такого быть! – уверенно сказал Герман. – Я мужчина видный, положительный со всех сторон, да за мной любая побежит. Только свистни!
Антон скептически посмотрел на неказистого с виду Германа, но промолчал. Оба молчали какое-то время, каждый переживал по-своему свой уход из дома. Радужные перспективы скитания по чужим углам не вселяли никакой надежды. Герман, усталый от выпитого спиртного, уже клевал носом, Антон уже тоже устал от перипетий сегодняшнего дня.
– Так это все хорошо! – нарушил молчание Антон. – Но только надо решать, где нам остановиться на неделю-другую…
– Тебе хорошо, у тебя денег куры не клюют, можешь в гостинице остановиться, - сказал завистливым голосом Герман.
– Нет, в гостинице не подойдет, там нет домашнего уюта.
– Может, тогда Никите позвонить? – предложил Герман. – Никита живет один. Со своей девушкой Татьяной у него свободные отношения, без обязательств…
– Звони! – приказал Антон. – И сразу говори, что мы уже едем к нему, чтоб не отвертелся. Сейчас заскочим в супермаркет, затаримся и айда к нему.
Овсянка, сэр!
Глава
ОВСЯНКА, СЭР!
Никита жил необремененный семейными обязательствами. Татьяна настояла на свободных отношениях. Поначалу Никита заартачился, он возмущался таким легкомысленным отношением к его персоне, но потом, увидев все прелести свободной жизни, со временем утихомирился и привык.
Всем известно, что в последние годы самым популярным стало слово кризис. Этот кризис стал основательно портить жизнь миллионам людей в разных странах, привнося сумятицу в души людей и неся с собой всевозможные экономические трудности. Короче, многие из-за кризиса стали беднее и у многих в карманах стал гулять ветер. Этот кризис прямо уже достал всех! Не обошел стороной кризис и Никиту. Это неприятное, не до конца изученное простыми обывателями, явление также рикошетом ударило и по Никите. Неприятности следовали одна за другой. Вначале из-за кризиса он попал под сокращение, и ему пришлось уволиться из престижной организации, где он числился штатным психологом. Затем он столкнулся с банальным фактом своей ненужности обществу. Он нигде не мог устроиться по специальности, потом Никита попытал счастья в школе, пытаясь устроиться учителем общественных дисциплин. Здесь никто не ждал нашего героя с распростертыми объятиями. Просматривая на досуге сайты по трудоустройству с всевозможными вакансиями, Никита сделал неутешительный вывод. Больше всего требуются мужчины в возрасте от 20 до 50 лет на должность охранников, грузчиков и курьеров. Еще требовались опытные экспедиторы, реализаторы на рынки, ну и прочие специальности, прямо скажем, не очень интеллектуальных профессий. Были еще предложения устроиться компьютерщиком, но это скорей было из области фантастики, потому что Никита не очень шарил в этой области, в отличие от всеведущего Германа.
Тогда Никита, горько вздохнув о своей нелегкой судьбе бедного застенчивого интеллигента, подался в реализаторы на продуктовый склад. Там предлагали не плохую зарплату, к тому же, склад находился неподалеку от его дома. Вначале Никита даже был рад такой работе, испытав нужду, он наслаждался обилием продуктов вокруг себя. К тому же, зарплату платили вовремя. Никита твердо знал, невзирая на все коварство экономического кризиса и все его подлые выходки с обвалом рынка и девальвацией, он всегда будет сыт. Но идиллия длилась недолго. Во-первых, Никите задерживали зарплату уже четвертый месяц, во-вторых зарплату за последний месяц выдали овсянкой. Пачками с овсянкой были забиты все шкафчики на кухне и холодильник. Все что не уместилось на кухне, Никита отнес на балкон. Жуя по утрам сухую овсянку, Никита хмуро улыбался: «Блин, жую каждый день овсяный геркулес, скоро сам стану Геркулесом!»
Нельзя сказать, что Никита не любил овсяную кашу, нет, он очень уважал этот диетический продукт. Но все-таки он был бы не против, если бы зарплату выдали хотя бы гречкой или макаронами. Никита думал, что гречкой он меньше бы давился, чем овсянкой, поедая ее на завтрак, обед и ужин. Было отчего впасть в уныние.
Тут шумною толпой заявились к нему друзья Антон и Герман и напросились на постой. Никита не очень протестовал, зная щедрую натуру Антона. Антон и Герман стали выгружать сумки. На столе появилась большущая пицца с грибами и ветчиной, пельмени, копченая скумбрия, селедка, рыбные консервы, печень трески, колбаса, сыр, зеленый горошек, майонез, кетчуп, даже уже готовые шашлыки. Никита чуть не захлебнулся слюной, в последние две недели он питался исключительно овсяной кашей.
– О-о! – воскликнул восторженно Никита, глядя на стол: - Даже кабачковая икра есть. Здорово! Уже не помню, когда ее ел.
Герман как-то снисходительно посмотрел на товарища:
– Никита, ты любишь кабачковую икру?
– Обожаю!
– Не знаю, я как-то больше люблю борщи с пирогами… - начал было Герман, но Никита его перебил:
– Разбаловала тебя Маринка сытной кухней да всякими разносолами.
– Никита, подавай сюда бокалы! – скомандовал Антон, усаживаясь во главе стола.
– Есть подать бокалы! – с готовностью ответил Никита.
Приятели выпили за встречу по одной, потом по второй, потом еще «за все хорошее!», завязалась душевная беседа. Стол ломился от закусок, пиво, водка и коньяк лились рекой. Никто не стоял над душой, приятели отдыхали как в старые добрые времена. Никто не читал морали, никто не учил жизни. Красота! Друзья шумно рассказывали о своем житьи-бытьи, перебивая друг друга.
Глядя на это пиршество и изобилие еды, Никита отдыхал душой от опостылевшей овсянки. Увидев колбасу в красивой упаковке, Никита сразу же налетел на колбасу, потом уплетал за обе щеки магазинные пельмени, пиццу, салями, бутерброды с сыром и ветчиной. В конце вечера еще умудрился слопать целую селедку. Герман скептически смотрел на гастрономический марафон Никиты и сделал колкое замечание другу: «Никита, ты что с голодного края?! Куда в тебя столько влазит? Весь вечер только и жуешь, даже тосты пропускаешь.» Никита в ответ только что-то пробормотал, жуя очередной бутерброд.
Засиделись за полночь. Антон был не против полуночничать до утра, но Никита сослался на то, что ему рано вставать на работу, и отправился на боковую. Компания распалась, не было того уже куража и веселья, вскорости и Герман отправился спать. «Эх, такой стол, а выпить не с кем!» - махнул рукой Антон и поплелся спать.
На следующий день компания завалилась в модный ресторан «Три богатыря», где по случаю своей холостяцкой жизни приятели набрались как черти. Антон швырял деньги направо и налево, раздавал щедрые чаевые официантам, заказывал дорогие блюда, виски и шампанское, платил музыкантам. Потом еще поехали тусить в крутой клуб. Компания каждый вечер шумно, как цыгане, кочевала по модным заведениям города, не жалея денег, всюду им были рады.
Антон совершенно забросил работу, на которую его по блату устроил отец, и предавался безудержному веселью. Так прошло две недели жизни на широкую ногу, в кутежах и загулах. Антон и его друзья кутили напропалую, не задумываясь о завтрашнем дне. Гром грянул среди ясного неба, когда Антон, расплачиваясь в одном баре, случайно обнаружил, что на карточке нет денег. Пришлось скидываться Антону и его друзьям, чтобы оплатить счет, бармен был страшно недовольный, и сердитым взглядом смотрел на Никиту и Германа, когда они из карманов вытряхивали мелкие купюры. У Антона купюры были покрупнее, но все равно денег не хватило. Их заставили мыть посуду. Злые и угрюмые, они мыли тарелки часа два на кухне этого заведения. Антон был недовольнее всех, но ничего не говорил. Никита и Герман шумно высказывали свое недовольство, Никита говорил, что «в этом баре дурацкие правила», Герман во всем соглашался с другом.