Хонорик на тропе кладоискателей
Шрифт:
– Дядя Гриша!
– воскликнул Ладошка.
– Это он! Я же говорил, что не надо бояться!
Никто, конечно, не помнил, чтобы Ладошка такое говорил. Наверное, это ему так казалось.
И действительно, через секунду скрежет прекратился. Послышался шорох, издаваемый человеком, который слезает со стены, потом кто-то спрыгнул на землю.
– Ух, как я переволновался!
– выдохнул Григорий Григорьевич, включив фонарик и освещая им себя.
– Не бойтесь, это я. Ну и сглупили же мы с вами, Петр Петрович! Я только наверху, когда услышал, как
– Да, действительно...
– пробормотал папа.
– Ладошка здесь, что и говорить, лишний.
– Ничего не лишний, - не согласился Ладошка.
– Я меньше вас испугался!
– А как же...
– не понял Макар.
– Как же вы прекратили это звяканье? Земля-то до сих пор еще дрожит.
– И будет дрожать, - засмеялся Григорий Григорьевич.
– Еще ровно минуту. Пока не проедет поезд.
– Поезд?
– удивленно переспросил папа.
– Какой еще поезд?
– Самый обыкновенный, - объяснил художник.
– Дело в том, что неподалеку в лесу - железная дорога. И как раз в полночь проходит груженый товарный состав. Его собственный шум заглушается деревьями, а вот земля... Земля подрагивает.
– А скрежет? Почему звякает купол?
– спросила Соня.
– Ведь звук доносился сверху.
– Вот разгадка этой тайны.
– Григорий Григорьевич посветил фонариком на свою руку. На ладони лежала связка больших старинных ключей.
– Какой-то умник повесил эти ключи на купол - есть там такой крючочек... И когда купол дрожит, то ключи, естественно, позвякивают, а купол, как огромная металическая мембрана, усиливает этот звук. Видно, хорошо знаком с законами физики шутник, прицепивший эти ключики.
– Вот видишь, Ладошка, - засмеялся папа, - ничего страшного. Все так просто!
– Неинтересно, - поправил его Ладошка.
– А я думал, привидение...
В его голосе было столько разочарования, что все засмеялись.
– Хотел привидение увидеть?
– шутливо, как будто расстроившись, сказал Григорий Григорьевич.
– Надо было мне в таком случае подольше посидеть на этой неудобной стене. Но, честно говоря, я испугался больше всех. Думаю, что же это такое: устроил, не подумав хорошенько, ночь ужасов для своих друзей!
Гул постепенно затихал. Теперь, зная про поезд, уже можно было расслышать в этом звуке удары колес. И как Макар раньше не различил эти перестукивания? Что и говорить, у страха глаза велики. Когда боишься, не до размышлений.
– Ничего-ничего, Григорий Григорьевич, - сказал папа.
– Хоть и испугали вы нас, зато хорошо, что на примере показали, как просто все может быть объяснено. Наверное, и всякие там привидения превращаются в конце концов в силуэты деревьев или в пятна тумана. Я, помню, однажды вечером увидел очертания человеческого лица на дереве. Испугался, честно говоря... И только назавтра, вглядевшись, понял, что это просто рисунок ветвей! Ну что ж, пора домой, а то мама, наверное, заждалась нас.
Весело переговариваясь, вспоминая всякие подобные случаи, компания стала спускаться с холма. Макар еще раз оглянулся напоследок. И вдруг он опять увидел мелькнувший за часовней маленький огонек! Макар поколебался: сказать об этом? Но почему-то не хотелось. Все будут возвращаться к дому минут пять-десять, а ведь за это время вполне можно успеть вернуться наверх. В темноте легко оставаться незамеченным...
Макар отстал и повернул обратно. Вот и часовня, вот и открытая площадка - в полной темноте он по памяти выбирал дорогу. Кажется, огоньки мелькали за крайними развалинами. Как раз за ними можно будет и притаиться...
Большая свеча горела в углублении ниши, а возле нее сидели четыре тени. По негромкому голосу Макар узнал Ромео.
– И чего мы тогда тут торчим?
– недовольно сказал он.
– Спать пора. Сказали же, что пугать уже не надо. И ушли все - я слышал, что ушли.
– Не по пятам же за ними идти!
– одернул его Сашок.
– Выспишься еще, успеешь.
– Время идет, а мы ждем чего-то, - продолжал ворчать Ромео.
– Чего ждем? Хотели же узнать у этого ученого точное место... Что, узнали?
– Да этот ученый сам ничего не знает!
– отмахнулся Сашок.
– Думали, что выложит все подробненько, так нет. Только еще большего туману напустил. Совпадение, большая вероятность совпадения...
– Сашок словно передразнил кого-то.
– А мы и сами знаем про совпадение. Нам точное место надо! Вот завтра и придется брать этого умника тепленьким. Раз у него эта рогулька вертится, пусть и вертит! Попробует пусть отказаться...
Макар лихорадочно соображал. "Ученый" - это Григорий Григорьевич? Почему ученый? А может... папа? "Умник" - это, скорее всего, он сам. Что это значит - завтра брать тепленьким? Его, Макара? Каким образом?
– Все, пошли, - сказал Сашок.
– Простыню не забудьте. Хорошо, не пригодилась она, а то бы сами от страха... Боитесь небось?
– Нашел трусливых, - проворчал Ромео, поднимаясь.
Макар отпрянул от стены и бросился через площадку к часовне, кубарем скатился по склону. Луг, изгородь - на возвращение ушло не больше минуты.
– Ты почему отстал?
– спросил папа.
– Показалось... что ножик потерял, - мгновенно придумал Макар, с трудом успокаивая дыхание.
– Спокойной ночи, Григорий Григорьевич, - попрощался папа.
– Спасибо за экскурсию.
– Ну что вы, Петр Петрович, - ответил художник.
– Извините, что так вышло... страшновато. Надеюсь, наш маленький смельчак все же не испугался! До завтра!
Ладошка недовольно засопел.
"До завтра!
– повторил про себя Макар.
– Знать бы, что завтра будет. И почему это я... тепленький?"
Подслушанный разговор Сашка и Ромео казался ему абсолютно непонятным. Может, и правда, завтра все выяснится?
Глава XIII
ПОЛТОРА ЗАЛОЖНИКА
Утро вечера мудренее.