Хорошая война
Шрифт:
— Сержант!
— К вашим услугам, Ваша светлость!
— Ты будешь капитаном городской стражи.
— Слушаюсь!
— К утру я хочу видеть городскую стражу, построенную для присяги. Можешь оставить старых стражников, можешь нанять новых, твое дело.
— Слушаюсь!
О пряниках поговорили, пора перейти к кнутам.
— Теперь займемся правосудием!
На свободное место перед балконом четверо оруженосцев в накидках с гербом де Вьенна вывели Альфиери. Кондотьер шел, высоко подняв голову и строго глядя в глаза горожанам, которые еще так недавно принимали его правила игры и даже не помышляли о бунте. Его руки не были связаны, и даже его меч остался в ножнах. Ни к чему причинять лишние страдания благородному человеку, даже если он преступник.
Альфиери готовился защищаться. Все-таки он десять лет стоял у руля власти этого города. Все знали, что он всегда был на стороне горожан в вопросах налогов и пошлин. С точки зрения закона, у графини еще меньше прав на город, чем у него. Он хотя бы не подписывал отказ от владения городом. В чем его смогут обвинить?
Роль обвинителя взяла на себя графиня. Судей и адвокатов видно не было.
— Алессандро Альфиери! Ты обвиняешься в попытке свержения законной власти!
— А доказательства? Где подписанный мною манифест о свержении нашего любимого графа? Где подписанный мною контракт с наемниками на войну против него? Где моя переписка с врагами?
К Альфиери пришло вдохновение. По мрачной задумчивости графини он понял, что никаких письменных доказательств у нее нет и быть не может, а свидетелями она может пригласить только Бурмайера, который не станет себя оговаривать, и покойного епископа. Он торжествующе оглядел почтенное собрание и продолжил.
— Где посланный мной наемный убийца? Подсыпанный мной яд? Обратите внимание, что граф все еще жив и здоров, и меня даже не было рядом с ним, когда он объявил, что желает посвятить свою жизнь Богу! Обратите внимание, что наша прекрасная Аурелла жива и в добром здравии!
Рыцари зашептались. Прекрасная Аурелла молчала. Кондотьер торжествующе продолжил.
— А где мой мотив? Разве не я приветствовал вас всех рядом с графом на открытии турнира? Разве не мне подчинялась городская стража? Разве я не мог купить и продать весь этот город оптом и в розницу?
— Мотив у тебя был! — возразила обвинительница, — После ухода графа заканчивался твой контракт, и тебе бы пришлось покинуть город.
— Но я не знал, что граф в середине турнира захочет уйти в монастырь! Кому бы это в голову пришло еще сегодня утром!
Альфиери к этому времени уже определил целевую группу, которой следует адресовать свои аргументы. В первом ряду обменивались репликами де Вьенн, фон Виттенштейн, Бастард Бранденбургский, герцог Лоренцо Медичи и еще трое богато одетых рыцарей, с которыми кондотьер не был знаком. Графиня могла наплевать на всех остальных, но пренебречь мнением этой компании она бы не рискнула.
— Ты знал, что граф тяжело болен и скоро умрет!
Обратившись к обвиняемому, синьора прокурор сразу же перевела взгляд на 'присяжных'. Альфиери заметил это и легко отразил выпад.
— Моя бабушка десять лет жаловалась на здоровье и собиралась в гости к Богу! А умерла не от болезни, а потому что косточкой подавилась.
— Но это все было вчера, — сменило тактику обвинение, — а сегодня-то ты узнал, что граф уходит и тебе крышка.
— Да? Кто-то прислал мне уведомление о расторжении контракта?
Графиня вздохнула. Эту копейную сшибку он выиграл. Что же, найдутся и еще обвинения.
— Ты обвиняешься в убийстве Никколо Сфорца!
— Вот еще! Он погиб в бою. Я выполнял свой долг, защищая город.
— От кого? Он был зятем правителя и законным наследником.
— Что же он сам мне об этом не сказал? Даже письма не прислал. Зато прислал отряд разбойников, которые захватили городские ворота. Я и поднял стражу по тревоге.
'Замечательно', — подумал Альфиери, — 'Аурелла подбирает аргументы, присяжные сомневаются'. И перешел в контратаку.
— Я не был на турнире, когда наш любимый граф воспылал любовью к Богу. Клянусь, он не советовался со мной. Я только сейчас узнал, что наследником, оказывается, должен был быть Никколо, а не прекрасная Аурелла. Покойный Никколо, светлая ему память, почему-то был настроен против меня и даже не потрудился меня уведомить о своих законных правах. Я был искренне убежден, что защищаю Ваш город для Вас, великолепная Аурелла!
Туше! Возгласы удивления в толпе. Аурелла в замешательстве хлопает ресницами. Виттенштейн одобрительно кивнул обвиняемому и что-то сказал соседу, тот выразил согласие.
Но инициатива даже в самом нелепом суде принадлежит прокурору.
— Ты обвиняешься в краже церковного имущества! Епископ умер вчера вечером, а ты сегодня хотел забрать деньги, вложенные им в банк. У меня есть и письменные доказательства и свидетели.
— Так обратитесь с ними в церковный суд, — элегантно парировал кондотьер, — это его исключительная компетенция.
Графиня нервно сжала кулаки. Обвинение рассыпалось на глазах. Рыцари действительно могут признать его невиновным, тогда придется еще и заплатить ему за 'оборону города'. Оставался еще один пункт, спасибо за него Шарлотте де Круа.
— И последнее, самое главное обвинение. В убийстве своего брата, епископа!
Последнее обвинение поразило Альфиери своей абсурдностью.
— Епископ умер естественной смертью!
— Да? — Аурелла ехидно усмехнулась, — колотая рана черепа это не естественная смерть.
Альфиери сжал зубы. Этот пьяница и матерщинник Бурмайер не смог нормально организовать похороны.
— Сознаешь свою вину? — довольно спросила графиня.
— Не признаю за собой никакой вины. И я не солгал!
Толпа загудела. 'Присяжные' выразили недовольство.
— Мой брат вел светский образ жизни. Он был первым рыцарем этого города. А для рыцаря смерть в поединке естественна!
— В поединке? Ты убил его в поединке?
— Нет, не я. Его убил другой священник.
— Вот как, священник? Надо думать, из-за разногласий по богословским вопросам?