Хорошая война
Шрифт:
— То есть, я просто попался под руку и меня хотели убить за компанию? Это прямое оскорбление! Чтоб его разорвало! Это просто плевок мне в лицо! Тот свинский мужик не мог не сказать, что Бык пошел в братство вместе с рыцарем! Лотти, может быть, на самом деле хотели убить меня? Кто бы это мог быть?
— Не знаю, — ответила Шарлотта, — подумай сам. Шарль-Луи очевидно здесь не при чем. Де Креси мог бы, но он не местный. У него есть свои французские гвардейцы и неаполитанцы Винса, а они в это время охраняли меня в городе. Привезти с собой армию он не мог. Да и Винса ты не видел.
— Не видел. Я бы его узнал, — подтвердил Макс, — Отче, а Вы не видели на кладбище высокого худого француза со шрамом на виске?
— Точно не видел, Ваша светлость. Ни одного француза там не было, готов поклясться на Библии.
— Твои земляки пока что пытаются с тобой справиться своими силами на турнире, — продолжила Шарлотта, — Если ты не заметил, то несколько оруженосцев пытались тебя убить еще на первом штурме. Виттенштейн, победил бы он или нет, но заставил бы тебя хорошо устать, а тот саксонец добил бы.
— Откуда ты знаешь? — удивился Макс.
— Я видела другие его бои. Я очень внимательно смотрела тех, с кем тебе предстояло сражаться. Это я через Луизу Корсики попросила Маккинли предупредить тебя.
— Спасибо…
— Не за что. Людвиг-Иоганн сильнее тебя. Тебе присудили победу по формальным основаниям.
— Это я и сам знаю, — буркнул Макс, — но они же все меня не убили и не ранили. Может быть, кто-то решил подстраховаться при помощи разбойников?
— Подстраховывать рыцарей разбойниками это все равно что запрягать кошку в телегу, которую не сдвинула лошадь, — ответила Шарлотта, — Тем более, что вчера никто не знал, что сегодня у них ничего не выйдет.
— Все равно не верю.
Шарлотта взяла Макса под локоть и отвела от стола.
— Милый, ты не забыл, где ты провел прошлую ночь? Ты не заметил, что Альфиери весь день на тебя злится?
— Альфиери? Все-таки Альфиери? И он хотел убить именно Максимилиана де Круа, а не просто кого-то, кто будет с Быком? Это немного более правдоподобно…
— Он, должно быть, запрыгал от счастья, когда узнал, что вместе с Быком можно устранить еще и тебя. Поэтому и понадобилась такая армия. Если бы надо было убить только Быка, хватило бы и половины. Не умножай сущностей сверх меры. Истинным чаще всего бывает самое простое объяснение. Этот принцип называют 'Клинок Оккама'.
— Не знаю, кем был этот Оккам, но клинок он в руках не держал.
— Он был философ.
— Вот-вот. Если бы этот белоручка занялся фехтованием, он бы знал, что самые простые движения — удел новичков.
— Если бы жизнь была фехтованием, то…
— Сейчас придумаешь сравнение, по которому жизнь в разы сложнее? И после этого повторишь про Оккама?
— Ладно. Допустим, это не Альфиери. Допустим, Патер ошибается, а Виолетта преувеличивает. Тогда кто это по-твоему?
— Не знаю, — ответил Макс, немного подумав, — но что делать, если это Альфиери? У меня должны быть весомые основания, чтобы принародно вызвать его на 'божий суд'. Наплевать на свидетелей, доказательства и прочую юридическую ерунду. Я должен быть сам уверен в его виновности настолько, чтобы поклясться на Библии.
Макс и Шарлотта вернулись за стол к Патеру.
— Что Вы планируете делать? — спросила Шарлотта.
— Мы войдем вслед за епископом и потребуем у него поклясться, что он не будет грабить церковную казну, что он не будет нас преследовать и что он выплатит компенсацию семье Быка. В ответ мы поклянемся молчать, — ответил Патер.
Патер действительно мог это сделать. 'Мог' не только в смысле 'мог попытаться', но и 'имел возможность'.
Как удалось узнать у местных, епископ во время карнавалов не прятался за своими стенами, но и не плясал всю ночь. Традиционно он участвовал с начала и примерно до середины как обыкновенный светский рыцарь в маске, публика в это время вела себя в рамках приличия. Потом епископ покидал общее веселье, что становилось сигналом к более веселым и менее приличным развлечениям. Положение обязывало епископа вернуться домой верхом и со свитой, так что не заметить его будет невозможно. При въезде епископа на мост Патер собирался вывести свою банду с алебардами из трактира и проследовать за епископом как эскорт. Во время всеобщего веселья на воротах будет стоять не самый ответственный монашек и пропустит 'отставшую свиту'. Группа монахов с алебардами — редкое зрелище в обычный день, но не самое впечатляющее на карнавале. Немаловажно было и то, что и так не строгие правила монастыря по случаю карнавала становились еще менее строгими, и население монастыря на всю карнавальную ночь получило разрешение приходить и уходить в любое время. То есть, никто бы не удивился отсутствию паломников днем и вечером и их появлению ближе к ночи.
Для удобства наблюдения, Патер с товарищами забронировали себе этот самый стол на втором этаже трактира 'У пьяного монаха', откуда было хорошо видно и площадь на том берегу канала и оба епископских моста.
— Что вы будете делать, если епископ откажется? — спросил Макс.
— Мы его заставим, — пожал плечами Патер, — у нас есть алебарды.
— Алебарды это несерьезно. Против такого рыцаря, как епископ Ферронский.
— Зря Вы так говорите, Ваша светлость. По мне так нет оружия лучше, чем легкая шестифутовая алебарда с граненой пикой и с шипом на обухе. А то и просто копье. Верный глаз и твердая рука — все, что нужно копейщику. Не нужно делать лишних движений, от которых только устаешь. Только четкие уколы в уязвимые места. Когда бы Вы знали, сколько даже в рыцарском доспехе уязвимых мест для копья…
— Вы готовы устроить сражение в стенах монастыря и убить епископа? — спросила пораженная Шарлотта.
— Я возьму на себя этот грех, — сказал Патер, — Я не вижу другого выхода.
— Может быть, мне так же поступить с Альфиери? — спросил Макс, — На карнавале будет возможность встретиться лицом к лицу с кем угодно. Потребовать с него клятвы, что он не устраивал нападение на меня, а если он откажется, то бросить ему вызов. Завтра как раз день свободных боев, а у меня намечен только поединок с ди Кассано.
— Знаешь, милый, мне твое предложение нравится, — сказала Шарлотта, — Он знает, что в пешем бою ты сильнее, чем в конном, поэтому выберет конный поединок. Победишь ты или проиграешь, бой двух заметных рыцарей из-за очень заметной дамы привлечет всеобщее внимание. Ему будет уже не с руки убивать тебя из-за угла. А потом мы уедем.
— Нет, — передумал Макс, — Лучше я пойду к епископу с Патером.
— Макс! — возмушенно воскликнула Шарлотта.
— Да, дорогая, — твердо сказал Макс, — насчет Альфиери я все-таки не уверен, а у епископа точно рыльце в пушку. Не будем умножать сущности. К тому же, епископ ко мне хорошо относится и может примирить нас с Альфиери. Это будет лучше, чем поединок. Мне уже надоело коллекционировать врагов.
Как это ни удивительно, некоторые люди в пьяном виде принимают более трезвые решения, чем другие люди в трезвом. Франческо Уццано выполнил поручение Патера и собрал марковых братьев на поминальную трапезу. Коротко пересказал обстоятельства смерти Быка, что породило столько эмоций, что немногословное изложение растянулось надолго. Массовое возмущение вызывала каждая часть рассказа: упоминание, что у Быка нашлись враги в Ферроне, штурм братства какими-то отбросами общества, сражение на кладбище. Картина, конечно, была неполной, поскольку Патер, не доверяя никому из местных, не упомянул, что Бык ночевал в здании не один, а ночной сторож за другим впечатлениями тоже забыл про этот факт. Также Патер не сказал про признание Кабана, которому он сам поверил полностью.