Хорошая война
Шрифт:
Некоторое время ничего не происходило. А должно было. Как предложила Шарлотта, Максу не следовало идти вместе с Патером и смешивать свое личное дело с его церковным. Далее вариантов развития событий было два, с Божьей помощью и без оной. Если бы Патер и компания свободно вышли и затерялись в толпе, значит, им как-то удалось договориться с епископом. Тогда Макс мог бы с соблюдением всех приличий и без лишнего шума навестить епископа со своей скромной просьбой о примирении с Альфиери. Но если бы у Патера возникли проблемы, подосланные Шарлоттой музыканты должны были подать сигнал. Это бы означало, что епископ и Альфиери действительно негодяи и Максу следует со всеми силами нанести упреждающий удар.
Боковым зрением Макс уловил, что из восточных ворот монастыря вышел отряд ландскнехтов во главе с рыцарем в доспехах и пробирается по тропинке между монастырской стеной и каналом к старому епископскому мосту. Макс не удивился, у него было предчувствие, что безумный замысел Патера не пройдет без крови. Могло бы быть хуже, если бы вместо ландскнехтов Бурмайера защищать мост вышли стражники Альфиери. Одно дело, когда на потеху горожанам сражаются две банды нелюбимых здесь германцев, другое — когда иностранцы нападают на святую обитель, защищаемую местной стражей.
Швейцарцы вслед за Максом быстро спустились, построились и двинулись к мосту. Но улицы были запружены празднично одетыми горожанами, и отряд вызывал всеобщее любопытство, а никак не желание освободить дорогу.
По пути Франц успел дать горожанам краткое исчерпывающее объяснение происходящего.
— Das ist der Buhurt, наша традиционная праздничная забава. Как 'джоко дель понте' у вас.
Объяснение было принято и волной прокатилось по трем улицам, выходившим к мосту, обрастая подробностями на каждом шагу. Горожане столпились у парапетов в ожидании 'выступления специально приглашенных мастеров строевого боя'. Какой-то добровольный глашатай влез на каменную тумбу и прокричал приглашение зрителям, после чего во все три улицы повалил народ, отрезая швейцарцам путь к отступлению.
До моста оставался десяток шагов, когда по тропинке на мост вышел примерно равный отряд алебардьеров. С такого расстояния даже в сумерках можно было опознать силуэты ландскнехтов. Благодаря столпотворению и сумеркам, ландскнехты заметили подходящих швейцарцев, только пройдя мост до конца.
'Партию защитников моста' возглавлял уже известный Максу Людвиг-Иоганн. Его плотная фигура в доспехах была похожа на скульптуру из шаров — полукруглый нагрудник, сферический турнирный шлем для боя на булавах, шарообразные кулаки, локти и колени. Даже наплечники бугрились полушариями. Человек-шар держал в руках двуручный меч.
Ширина моста составляла примерно двенадцать футов. Немного места по сравнению с ристалищем. По длине моста, после того, как на нем выстроились обе партии, осталось футов тридцать для поединка предводителей. Макс прикинул расстояние и перехватил меч за середину клинка. Людвиг-Иоганн сделал так же.
В это время за воротами запели монахи и заиграла музыка. Зрители зааплодировали. Рыцари двинулись навстречу друг другу.
Поначалу Макс держался молодцом. Отбил добрую половину ударов противника и даже несколько раз попал тому в голову. Но упустил инициативу, перешел к обороне и не смог придумать никакой выигрышной тактики. Псевдо-Бурмайер увлекся, перехватил меч за рукоять и принялся наносить удары с полного замаха попеременно справа и слева.
Монахи пели, музыка играла, зрители кричали и свистели, солдаты стучали в мостовую древками алебард. На каждый отвоеванный Людвигом-Иоганном фут ступали его ландскнехты. Максу оставался шаг до первой линии своих швейцарцев, первый ряд по команде Франца уже поднял алебарды на замах, чтобы одновременно с силой опустить шипы на голову баварца.
Человек-шар не сделал последнего шага и не подставился под тройной удар. Вместо этого он остался на месте и издевательским жестом поманил Макса к себе. Зрители взревели. Макс бросился вперед и обхватил врага руками, не давая ему возможности ударить мечом. Людвиг-Иоганн прижал голову к груди Макса, глядя под ноги и пытаясь поставить подножку.
Рыцари закружились по мосту, наступая друг другу на ноги. Макс не видел ног и должен бы был неминуемо попасться на подножку. Шаг, поворот — и сцепившиеся борцы ударились о деревянные перила моста. Еще один разворот, снова перила. Второго такого удара крепления брусьев не выдержали, и вот уже человек-шар летит в реку.
Болельщики Макса не успели порадоваться. Подножка тоже удалась, Макс не устоял на ногах, а Людвиг-Иоганн еще и схватил его за руку. В реку свалились оба бойца.
Плюх! Два тяжелых тела в доспехах подняли фонтан брызг. Даже алебардьеры обеих сторон на мосту нагнулись над перилами, глядя, не вынырнет ли кто-нибудь. Первым отреагировал Франц, которому из-за спин товарищей ничего не было видно.
— Бей в лицо, коли в яйцо!
Швейцарцы ударили и укололи. Сразу же погиб сержант ландскнехтов. Оставшись без обоих командиров, ландскнехты под ударами отступили к воротам, а швейцарцы, войдя в раж и попирая ногами тела врагов, под безумные вопли зрителей прорвались в ворота на плечах отступающих.
Патер не был великим воином. Он знал, что долго не продержится и что у него будет очень немного времени, чтобы найти слабые места в защите епископа. Епископ хорошо брал защиты клинком и наручами, но не блистал разнообразием ударной техники и предпочитал работать на максимальной дистанции, направляя удары в руки и оружие. Патер вспомнил, как на последнюю масленицу они с Быком устроили шуточный бой, алебарда против двуручного меча. В финале Патер приседал под мечом, поворачивался и бил Быка между ног тупым концом древка. Бык принимал удар на бедро и подпиленное древко ломалось, как будто о могучие гениталии жизнерадостного символа Масленицы. Оставались пустяки — дождаться сильного горизонтального удара. Патер перестал атаковать и принялся только уворачиваться. Когда противник настолько ограничен в технике, уворачиваться несложно. Просто сделать шаг под опускающийся меч и слегка пригнуться.
Бурмайер приказал арбалетчикам постоянно держать 'этого попа' на прицеле, чтобы быть готовыми выстрелить по команде.
Епископ, как вполне можно было ожидать, решил, что старый священник устал, и попытался загнать противника в угол, для чего сократил дистанцию и перестал отступать на шаг после каждого удара. Удача ему улыбнулась, очередной его удар почти перерубил древко Патеру. Что может подумать боец, приведя в негодность оружие врага? Что остался один шаг до победы, верно? И никаких шагов назад.
Сколько времени проходит от замаха до удара? Мгновение? Патеру хватило половины этого мгновения, чтобы взмахнуть снизу вверх тупым концом древка. Точно в цель! Епископ вскрикнул и согнулся, опершись на меч. Патер с разворота ударил его по голове железным шипом, еще державшимся на древке.
Макс мгновенно опустился на дно. Тут же он встал, к счастью глубина была не больше, чем по подбородок. Футах в шести поднялся на ноги Людвиг-Иоганн, но ему пришлось встать на цыпочки, чтобы вдохнуть. Макс стряхнул латные рукавицы и бросил их в сторону берега, снял и бросил туда же шлем, сразу стало легче дышать. На мосту шел бой, набережные поднимались над водой на шесть-семь футов. Зрители могли бы его вытащить, но до набережной надо еще добраться. Идти по дну, надеясь, что в других местах не глубже, чем здесь? Дно канала изначально не было ровным и много лет его никто не чистил. Макс чувствовал, что икры до середины погрузились в донный мусор. Если сделать неверный шаг, можно зацепиться ногой и упасть. Левая нога застряла между какими-то досками. У Людвига-Иоганна были похожие проблемы, только он провалился в донный мусор еще глубже и старался поднять над уровнем воды хотя бы нос.