Хорт – сын викинга
Шрифт:
Кстати, в одной из саг приводилась причина внезапного изменения погоды во время битвы. Будто бы ярл Хакон, понимая, что сражение в заливе Хьёрунгаваг складывается не в его пользу, вышел на берег и принес жертву своей покровительнице Торгерд, невесте Хельги. Причем в качестве жертвы богиня потребовала младшего сына ярла. После этого жертвоприношения на севере вдруг стали собираться тучи и начался шторм. Йомсвикинги метали стрелы и копья, но их относило в сторону. Тогда испуганный ярл Сигвальд сказал, что не давал обет биться с троллями, и отступил.
В общем, оправдание так себе, не выдерживает никакой критики. Не считать же серьезной причиной сильный ветер
На самом деле все было несколько иначе. Сначала от боя уклонился и увел свои драккары из залива Торкелль Длинный – попросту говоря, сбежал, – а за ним последовали и несколько других предводителей йомсвикингов, в том числе сам ярл Сигвальд Струт-Харальдссон. У продолжавших сражаться членов братства этот поступок вызвал негодование и ярость. Они настолько устыдились того, что их «братья» струсили и уклонились от боя, что хотели последовать за беглецами, чтобы бросить им вызов и биться с ними, дабы стереть бесчестье.
Как бы там ни было, но после кончины Сигвальда ярлом йомсвикингов стал… Торкелль Длинный! Именно он в данный момент находился в своем доме в крепости Йомсборг, который был гораздо лучше обставлен, нежели остальные жилища военачальников йомсвикингов, – Торкелль любил комфорт и предпочитал пить дорогие вина франков, хотя и от доброго эля не отказывался.
Торкелль Длинный сидел за столом, обгрызал мясо на большой кости, запивал элем и угрюмо поглядывал на расположившегося напротив черноризца с большой серебряной бляхой на груди с изображением свирепой волчьей морды, на плечи которого была накинута волчья шкура. Судя по всему, это был ульфхеднар – маг йомсвикингов. Торкелль злился, что он помешал ему позавтракать в собственное удовольствие, но маг был совершенно бесстрастен и невозмутим и даже не прикоснулся к чаше с элем, предложенной ему ярлом.
– До меня дошли слухи, что вчера вечером ты приволок в Йомсборг какого-то пленника… – Торкелль вытер жирные пальцы о свою одежду и одним духом осушил чашу до дна.
– Да, – коротко ответил ульфхеднар; при этом рубцы от рваного шрама на его правой щеке вдруг побагровели.
– Мало того, ты приказал кузнецу заковать его в тяжелые цепи и бросил в подземную темницу.
– Именно так.
– Ну и зачем ты тащишь сюда разную падаль? В Йомсборге трэлей вполне достаточно. Прибил бы его на месте или бросил в фьорд. Пленника в яме нужно кормить, между прочим. А это лишний расход продуктов, которые нам и самим нужны. И потом, цепи нужно заслужить. Тебе это известно не хуже, чем мне. Он что, какой-нибудь ярл или хёвдинг, за которого нам дадут богатый выкуп?
– Он больше чем ярл.
– Да ну?! – Торкелль вытаращил глаза в деланом изумлении. – Неужели сам конунг норгов Эйрик Хлатир?
– Пленника зовут Морав.
– И что? Нашел чем удивить. Не знаю такого. Морав… Хех… – скептически ухмыльнулся Торкелль и налил себе полную чашу эля.
– Он сын Сигурда Оборотня, – с нажимом сказал ульфхеднар.
– Вагн Окессон, скажи, что ты пошутил… – Торкелль Длинный помрачнел, как грозовая туча. – Сигурд погиб! Его казнили! Все это знают! И ко времени своей смерти он еще не успел обзавестись детьми.
– Колдуны, тем более оборотни, так просто не умирают, ярл. Да, Эйрик уже намеревался казнить Сигурда, но тут вмешалась его… жена, Рунгерд, которой была подвластна огромная Сила. Она воззвала к Фригг, супруге Одина, а та послала на землю Глин, защитницу людей. Глин на время затмила солнце, и Сигурд бежал.
– Скажи еще, что он улетел… – Торкелль скептически ухмыльнулся.
– Может быть.
–
– В земли русов… – Тут на лице Вагна Окессона появилась нездоровая бледность, и он добавил: – Вместе с Рунгерд. Морав родился в тверди русов.
– Значит, сын Сигурда и Рунгерд считается русом?
– Именно так.
– О боги, ты сошел с ума! Неужели тебе непонятно, что двое таких сильных колдунов, как Сигурд и Рунгерд, обязательно узнают, где находится их возлюбленное чадо?! И тогда жди в гости дружину русов. А как они умеют сражаться, когда затрагивается их честь, не мне тебе говорить. Даже такая сильная крепость, как Йомсборг, против них может не устоять. Тем более если вместе с русами придет и Сигурд Оборотень. В лучшем случае мы все же отобьемся, но положим сотни наших братьев.
– Они не узнают! – твердо ответил ульфхеднар. – Я лично отправил их на Берег Мертвых [120] . Им там самое место.
– Когда это случилось? – недоверчиво спросил Торкелль.
– Давно. Более пятнадцати лет назад.
– Почему я об этом не знаю? И никто не знает.
– Это было бы напоминанием о нашем поражении в заливе Хьёрунгаваг. По-моему, об этом позоре нужно забыть раз и навсегда… – Вагн Окессон немного помолчал, а затем добавил: – Тем более что Сигурд проявил себя в битве великим храбрецом. О нем уже сложили саги.
120
Берег Мертвых – место, которое в скандинавской мифологии заменяет ад. На Береге Мертвых стоит чертог, сотканный из ядовитых змей. Головы гадов смотрят внутрь здания и изрыгают яд. Здесь родятся ядовитые реки, и именно в их воды вступают подлые убийцы и клятвопреступники.
Торкелль Длинный от ярости покрылся густым румянцем. Он вперил бешеный взгляд в Вагна Окессона, но тот смотрел на него по-прежнему невозмутимо и даже, как могло показаться со стороны, сонно, хотя ситуация была чрезвычайно серьезной и опасной. При упоминании о его промахе (скорее, трусости) во время сражения в заливе Хьёрунгаваг – даже нечаянном, во время буйного пира, когда отвязанные языки несут всякие благоглупости, – ярл в бешенстве мог запросто снести голову неосторожному болтуну.
Но Вагн Окессон был ему не по зубам. Мало того что он прекрасно владел всеми видами оружия, так еще и обладал колдовскими способностями, которые ставили его гораздо выше всех йомсвикингов. Это Вагн доказал еще в отрочестве, когда ему минуло двенадцать лет, победив в схватке ярла Сигвальда Струт-Харальдссона. Он уже тогда владел Силой, которая и помогла ему одержать верх в хольмганге.
– А почему ты не уничтожил этого… Морава вместе с Сигурдом и его женой? – спросил Торкелль.
Впервые на невозмутимом лице ульфхеднара появились признаки сильного раздражения.
– Когда мы окружили охотничий дом Сигурда, этот волчонок ухитрился сбежать, чтобы привести подмогу, – нехотя объяснил Вагн. – Нас было мало, и я не рискнул отправиться за ним в погоню. Спустя несколько лет – это ты должен помнить – мы впервые за долгие годы решили пощипать русов. Признаюсь, повод был так себе – русы распотрошили караван купцов-норгов, на который мы уже положили глаз, – но я воспользовался им в полной мере: попросил хёвдинга Гейрмунда собрать ватагу из варягов-голодранцев, добавил к ним отряд наших йомсвикингов, и мы высадились ночной порой неподалеку от крепости русов. Но мне снова не повезло. Русы оказались сильнее.