Хозяин Колодцев (сборник)
Шрифт:
— Он оказался подлецом, — сказал Игар глухо. — Это… темная история, я не хотел бы огорчать госпожу… Но правда такова, что… Никто не должен знать, что они муж и жена. Никогда…
Мимо проплывали стволы небольшой рощицы; прямо перед мордой удивленной Луны дорогу перебежал заяц. Если не знаешь, что говорить, то лучше всего напустить туману.
Тиар молчала. Она умела очень выразительно молчать — в карих глазах чуть заметно мерцали зеленые звездочки. Человеку, который на «ты» с жизнью и смертью, лучше не досаждать такой примитивной ложью.
Игар с удовольствием дал бы себе оплеуху — если бы мог. Он напряженно ждал от Тиар нового вопроса или укора — но женщина молчала, подставив лицо ветру.
Ночь провели под открытым небом, потому что гостиницы по дороге не случилось. К счастью, ночь была сухой и ясной; Тиар, улыбнувшись, заявила, что ей ночевка под открытым небом не в диковинку и не в тягость. В багаже у нее оказалась пара теплых одеял — одно из них она, несмотря на протест, всучила Игару. Высыпали звезды — Хота висела над самым горизонтом, Игар смотрел на нее до боли в глазах и шепотом умолял не спешить. Он идет, он уже идет; пусть Илаза, которая тоже сейчас смотрит на уходящую звезду, не падает духом…
Он лежал на охапке сена, и колесо двуколки высилось над ним, будто черный горбатый мост. Неподалеку пофыркивала Луна — белые бока ее светились в темноте сообразно имени. Тиар ровно дышала, привычно устроившись на сиденьи, и Игар вдруг спросил себя: а зачем ей эта мучительная бродячая жизнь? Почему ей не осесть где-нибудь, ведь хорошая повитуха всегда будет обеспечена и уважаема? Неужели только обычная зависть товарок-повитух, строящих козни и распускающих гадкие слухи, гонит ее от селения к селению?..
Он закрыл глаза: теперь неважно. Кто такая Тиар, и почему она скитается, и почему она одинока, и чем она досадила скруту — не ему, Игару, отвечать на эти вопросы. Теперь следует думать об Илазе…
Заветное имя, прежде заставлявшее Игарово сердце сладко сжиматься, на этот раз оставило его равнодушным. Наверное, от усталости.
Они снова тронулись в путь на рассвете, и очень скоро Игар обнаружил, что между ним и его спутницей стоит плотная стена лжи.
Все это было. Все это уже было однажды — только вместо двуколки была наемная повозка, а его спутница… была шлюхой из портового дома терпимости. И он тоже лгал, невыносимо, ежесекундно — про дом с пятью ступеньками… Про участок земли, который можно продать и купить молочное стадо, и делать сыр…
Та была шлюха и лгунья, и она врала в ответ — но Игар помнит, что тогда его обман был ему в тягость. Как же, вез человека на лютую смерть… А теперь рядом с ним сидит женщина, в сравнении с которой тот «человек» кажется просто морской свинкой. И что? Почему он, Игар, не чувствует раскаяния, только страх ошибиться, выдать себя, не довести до конца своего дела?..
Помня о вчерашнем конфузе, он на этот раз помалкивал — Тиар и не думала заговаривать с ним и тем самым разрядить напряжение. Она по-прежнему правила своей Луной, вернее, позволяла Луне бежать, как бежится; Игар всей кожей чувствовал ее молчаливое ожидание. Он канатоходец на канате вранья, и путь его готов был прерваться у самого начала.
Наконец, он не выдержал.
— Я врал вчера, — сообщил он, глядя в сторону.
— Я знаю, — спокойно отозвалась Тиар.
Игар облизнул обветрившиеся губы:
— Я… Илаза не сестра мне. Она мне жена, и мы сочетались на Алтаре.
Тиар медленно повернула голову; зеленые звездочки в карих глазах разгорелись ярче:
— Значит, она ждет… твоего ребенка?
Игар кивнул, не поднимая глаз.
— А… почему ты не рядом с ней? Почему ты оставил ее и уехал так далеко?
В голосе ее скользнул ледок; Игар втянул голову в плечи:
— Я… К родичам своим ездил. Отец-то… не терпит, когда кто-то против воли. Я думал, раз Алтарь сочетал, то они нас с женой примут… А они говорят — где сочетал, там и живите…
Он перевел дух. Тиар глядела, и он со страхом понял вдруг, что обычной доброжелательности, живущей в ее глазах даже перед лицом откровенной лжи, теперь как не бывало:
— А зачем ты придумал сестру?
Он хотел стать на колени — но в двуколке это было совершенно невозможно, и он ограничился тем, что крепко прижал обе руки к сердцу:
— Простите… Я хочу, чтобы Илаза благополучно разродилась… Я больше жизни этого хочу, ну простите меня, я думал, что вы просто так не поедете…
— «Думал, думал», — пробормотала она, отворачиваясь. — Значит, она не живет в шалаше посреди леса? Не мается в одиночестве? О чем ты еще, интересно, «думал»?
— Я расскажу все… — начал Игар, но в этот момент впереди на дороге, далеко, у самого горизонта, показались шесть всадников.
Его бросило в пот. Рубаха моментально прилипла к спине — хоть всадники могли быть кем угодно, путешественниками, гонцами, коневодами…
Тиар посмотрела вопросительно. Взглянула вперед — Луна упрямо трусила вперед, всадники двигались куда быстрее, вот уже слышен топот копыт…
Тиар натянула вожжи. Перевела на Игара серьезные, карие безо всякой прозелени глаза:
— Найди, пожалуйста, в багаже сверток с сыром. Я его положила наверху, но он, наверное, провалился на дно…
Разыскивать что-либо в багаже куда сподручнее было ей самой — не спрашивая себя, зачем посреди дороги Тиар понадобился сыр, Игар послушно встал коленями на скамью и, перевесившись через спинку, открыл багажный сундук.
Топот копыт приблизился; конечно же, предчувствия его не обманули.
Стражники окружили двуколку; старший вежливо поприветствовал Тиар, она ответила по своему обыкновению доброжелательно и спокойно, а Игар погрузился в сундук до половины, спрятав бледное лицо и от души надеясь, что острый зад в потертых штанах не выдаст его волнения.
— Я повитуха, — сообщила тем временем Тиар. — Меня вызвали к роженице, а парень показывает дорогу… Нашел?
Рука Игара нащупала в темных недрах влажную тряпицу с сыром.