Хозяин Пророчества [трилогия]
Шрифт:
Синд с усмешкой качнул головой:
— Можно, но не так. Или ты хочешь сказать, что до этого я был бездарем? Впрочем, мне безразлично. Конечно, не хотелось бы прибегать к крайним мерам, поскольку это сильно сократит мое пребывание здесь. Уж тут-то, в столице, силу Пустоты засекут сразу. Но выбора нет. — Чернокнижник вытянул вперед руки, прижав запястья друг к другу, а ладони, напротив, разведя — словно рыбак, показывающий рыбу с «вот такими глазами». Но колдун и не думал шутить. Изогнув пальцы наподобие когтей какого-нибудь хищника, он сделал ими хватательный жест в сторону Адуса. Цепи, на мгновение застыв в позе готовых к броску кобр, выстрелили вперед целым пучком.
Советник мгновенно взмок, но не от эмоций, а от побочных эффектов собственной
Разумеется, здесь очень многое зависело от уровня личной силы, и Адус сумел бы одолеть колдуна послабее, но Синду едва ли не с начала обучения прочили место в Совете. В его случае заемная сила Пустоты очень неудачно наложилась на подлинный талант чародея. Прочие маги, разумеется, сбежались бы на эманации схватки двух волшебников, но Адусу уже было бы все равно, он катастрофически не успевал спастись в данный конкретный момент.
Цепи наконец прорвали его защиту и ринулись вперед. Спрятанные в стенах амулеты вспыхивали и рассыпались уже десятками, тщетно пытаясь поглотить урон от вражеских чар. Советник, скрежетнув зубами, активировал несколько личных оберегов, припасенных на самый крайний случай, машинально отметил, что при такой интенсивности атаки они не продержатся и пяти секунд, ощутил, как вдоль позвоночника пронеслась целая орава мурашек…
И уперся взглядом в разгородивший комнату щит молний. Цепи, угодившие в ловчую паутину разрядов, беспомощно затрепыхались, пытаясь сохранить целостность, а потом развалились грудой отдельных звеньев, засыпав весь пол.
— Так-так, кто это у нас тут хулиганит? Синд, а я уж надеялся, что хотя бы новые хозяева вправят тебе мозги. Впрочем, нет, я и забыл, Пустота же дает силу и не требует никакой ответственности за нее…
Адус, подняв глаза на противника, увидел, как глаза колдуна широко раскрылись, зрачки тоже наверняка расширились, но этого не позволял углядеть слабый настольный светильник. Впрочем, советник сильно сомневался, что он сам выглядит лучше или умнее. Уж слишком неожиданно было услышать этот голос здесь, в таких обстоятельствах.
Про него говорили, что он никогда не появится до минуты крайней нужды. Но уж в мгновения, когда судьба висит на волоске, Радимир Оцелот был тут как тут.
Но Адус никогда бы не подумал, что архимаг, занятый решением каких-то своих невероятно сложных проблем, заинтересуется его скромной персоной.
Синд, не теряя времени даром, уже открывал портал, чтобы спешно удрать — при всей его мощи он прекрасно понимал, что самому главе Гильдии он не соперник. Но Оцелот не привык выпускать из когтей то, на что упал его взгляд. Повинуясь легкому мановению пальцев чародея, его верные молнии вцепились в чернокнижника, целыми пластами отдирая защиту, истребляя рвущиеся охранять своего хозяина цепи, и вцепились в колдуна, выгнув назад, буквально заломив все его тело.
Радимир, легко и тихо ступая, обошел скрюченного противника и приблизился к советнику, одновременно поводя носом, словно принюхиваясь к отзвукам использованного чародейства:
— Ты прекрасно сражался, Адус. Тебя хотели обратить, наделить силой Пустоты, чтобы заиметь своего человека в Совете — так или иначе, ты либо начал бы обращать других, либо вредил Гильдии и Империи иным образом. Выбор пал на тебя именно по той причине, что ты человек вроде бы комнатный, привычный более к бумажной работе. Но, — архимаг лукаво улыбнулся, — они просчитались, как ты верно сказал, в Гильдии слабаков нет. — Адус вроде бы отмер и, судорожно сглотнув, попытался что-либо сказать в свое оправдание, но Оцелот быстро поднял руку в предупредительном жесте. — Нет, что ты, ты действительно бился превосходно, в моих словах не было ни грана сарказма. Конечно, главы боевых отделов показали бы себя эффектней, правда, не уверен, что и они бы победили, но, — архимаг обезоруживающе улыбнулся, — кто-то же должен и думать, а не только швыряться молниями, верно?
Советник, почти не веря в то, что все обошлось, быстро кивнул и бочком пополз в сторону кресла, стараясь чувствовать стену за спиной. Нащупал подлокотник, собрался с духом и резким рывком перебросил себя на сиденье, где наконец-то расслабился.
Оцелот же снова обратил внимание на временно забытого Синда:
— Что ж, был рад увидеть тебя снова живым и здоровым и значительно продвинувшимся в магическом искусстве. Жаль, — взгляд Радимира оставался равнодушным, — что наша встреча не затянулась. — Архимаг, щелкнув пальцами, набросил на чернокнижника сеть хищных молний, которые стремительно скользнули тому под балахон и принялись с методичностью трупных червей вгрызаться в тело. Синд, однако, не проронил ни звука, лишь побелел как полотно. Оцелот оставил ему какую-то толику магии, и колдун использовал ее, чтобы обрести на краткие мгновения оставшейся ему жизни нечувствительность к боли, прошептав:
— Ты выиграл, старик… пока… Уже идет наш Мастер, перед которым и ты — червь…
Оцелот резко нагнулся и заглянул умирающему магу прямо в глаза:
— Какие мы наглые… Именно потому, что вы так обнаглели, я и знаю, что он идет. — Архимаг выпрямился и словно отрешился от реальности, глядя куда-то в беспредельность, и повторил в глубокой задумчивости: — Я знаю…
В мирных южных землях война, как капля чернил в ковше воды, была заметна везде. И так же, как капля в целой бочке, не особо влияла на ход событий — жизнь шла своим устоявшимся чередом. Только старушки на завалинках обзавелись платками и, глядя на проходящих по дороге солдат, касались левого плеча молитвенным жестом, вспоминая тех, кого сами когда-то не дождались. Прочие словно находились в каком-то мутном, нехорошем трансе — у женщин не все ладилось по хозяйству, и мужики, чтобы не подвернуться под горячую руку, сбегали из дому. Некоторые наиболее спокойные — на речку, с удочками, но большинство собиралось к избе сельского головы или старосты — поговорить за жизнь и за грядущую напасть. Все разговоры и споры рано или поздно скатывались к войне, особенно в тех селениях, что стояли на трактах и глядели на марширующих мимо солдат.
Так же было и в пригородной деревеньке на самом юру, откуда можно и столичные шпили разглядеть, и колонну походного полка издалека заметить. Едва стальная змея показала спину на гребне одного из холмов, как собравшиеся на площадь люди примолкли, думая каждый о чем-то своем. Потом послышались первые мнения:
— Что ж это они идут-то на юг, а не на север? Там, в Аленоре, небось каждый солдат на счету, а здесь походные полки черт-те чем занимаются.
— Да ты подумай мозгой, голова, что они, сами, что ль, решают, куда им идти и что делать? У их императорского величества плант на все заведен особый — когда и что делать. Наверное, ума-то поболе у них, знают что и как. И первосвященник ему помогает, и гильдейские тоже в стороне не стоят.
При упоминании о магах сразу же подала голос молодежь, наслушавшаяся проповедей в храмах:
— А и пусть бы их там, на севере, чаровников проклятых, потрепали. Правильно их вытурили всех туда, в пустоши, чтобы здешнюю землицу духом своим не пропитывали.
Сказали — и словно опомнились. Разговор снова затих, будто нечто невидимое могло услышать крамольные речи. А и впрямь, кто этих чародейников знает, придумают еще соглядатаев каких. Мало их Церковь гоняет, ой мало…
Многозначительный кашель, раздавшийся посреди подобных размышлений, мало кого не заставил вздрогнуть. Все обернулись к седому деду, неторопливо скручивающему цигарку. Старик облизнул край, загладил и только потом поднял взгляд, безошибочно выловив в настороженной толпе молодого нахала.