Хозяин степи
Шрифт:
Сам сарби отошёл в сторону, опустился на колени и закрыл глаза.
– Именем неба, именем белого солнца и жёлтоглазой луны, именем земли и воды, протягиваю руки к тебе, – прошептал он. – Отец мой небесный, пламя дарящий, сохрани его. Твоя сила со мной.
Посидев ещё немного, Оташ обернулся на нортов. Олаф лежал на спине, устало закрыв глаза, а Рейн сидел рядом.
– Господин посол, – заговорил шоно, – а вы умеете играть на флейте?
– Нет, я играю на клавесине.
– Клавесина у меня нет.
– А флейта есть?
– Да. Это Юргена.
– Я
– На флейте?
– Да. Может быть, не очень хорошо, но умею. Вы хотите, чтобы я сыграл?
– Хочу, – Оташ достал из сумки флейту и протянул Найтли.
– Вы хотите что-то конкретное? – спросил Олаф, поморщившись от боли.
– Ты знаешь вот эту? – и сарби попытался напеть мелодию, которую Юрген играл тогда, в лесу.
– Знаю, – кивнул Найтли, поднёс флейту к губам и начал играть. Он играл не так, как Юрген. Нет, он вовсе не играл хуже, но почему-то не так. Оташ и не подозревал, что у каждого музыканта была своя музыка. У Юргена она была такой же, как и он сам. Стремительной, сильной, глубокой и в то же время хрупкой. Музыка Олафа была мягче, стройнее, она напоминала тёплый и пряный травяной чай, если мелодию вообще можно было сравнить с напитком.
– Вы хорошо играете, – проговорил Рейн, когда Олаф опустил флейту.
– Спасибо, – смутился Найтли.
– Господин посол, – позвал Оташ.
– Да, господин шоно?
– Как представитель королевства-союзника готовы ли вы оказать мне поддержку в подавлении бунта?
– Готов, – кивнул Рейн.
Когда впереди наконец показалось поселение сиваров, Юрген уже не чувствовал рук, и его бросало то в жар, то в холод. Порой он проваливался в какое-то забытьё, но Хорас тряс его за плечо, приводя в чувства. Сивары переговаривались между собой, но до Юргена их слова доходили словно через толщу воды. Шу мечтал только об одном – поскорее доехать. Ему уже было плевать на всё, лишь бы просто лечь и забыться. Когда Хорас остановил коня, Юрген чуть не свалился на землю, но сивар удержал его. Идти самостоятельно Шу уже не мог, и Хорас, выругавшись, грубо перекинул его через плечо. Сивар принёс его в какой-то амбар и бросил на мешки. Юрген отключился сразу же, как только его голова коснулась грубой ткани.
Он очнулся, когда ему на лицо брызнули холодной водой. Открыв глаза, Юрген увидел перед собой лицо Карсака, а затем понял, что его руки больше не связаны.
– Синерпи мне не до конца доверяет, поэтому времени у меня не много, – проговорил сивар на языке нортов. – Я скажу арамсаю, он придёт к тебе. Он поможет с твоей лихорадкой.
– А что потом? – хрипло спросил Юрген, пытаясь размять затёкшие руки.
– Потом Илпек будет торговаться с шоно.
– Ты не поможешь мне бежать?
– Нет.
– Так и знал, что тебе нельзя верить!
– Да ты пойми, какой смысл тебе бежать? Чтобы они отправились за тобой в погоню или снова выкрали?
– Больше не выкрадут, если Оташ их накажет.
– Он накажет, я не сомневаюсь. И таким образом покажет, как дорожит тобой.
– Это плохо?
– Ну, вот ты вроде бы образованный. Книги, говоришь, читал. Если шоно это всё покажет, что это будет значить?
– Что?
– Что у него есть слабое место. Ты его слабое место.
Юрген задумался. Соображалось плохо, но в словах Карсака была своя правда.
– Так, а как ты думаешь, надо поступить? – спросил Шу.
– Насколько я успел понять шоно, он такого допустить не хочет. А я ему помогу. Я укажу на место, в котором тебя прячут или даже помогу выбраться, когда придёт время.
– И когда же придёт это время?
– Это будет зависеть от того, что решит шоно. Пока я не знаю. Всё, мне надо идти. Я позову арамсая.
Колдун действительно очень скоро появился в амбаре. Открыв дверь своим ключом, он принёс хлеба, воды и лечебный отвар.
– Что там слышно? – спросил Юрген.
– Илпек ждёт шоно, – ответил арамсай.
– Ты считаешь, он прав?
– Нет. И я бы отпустил тебя, но… это будет трудно.
– Не надо. Это ведь ты помог Олафу?
Арамсай кивнул.
– Ты уже много сделал, – проговорил Юрген.
Оташу хотелось сразу же отправиться в поселение сиваров и потребовать у Илпека вернуть Юргена, но он не стал этого делать. Сначала он прибыл в лагерь и, отправив Олафа отдыхать с дороги под присмотром Рейна, сам зашагал к геру Сагдая.
– Вы нашли того юношу? – поинтересовался шаман, увидев Оташа.
– Нашли, – кивнул тот. – Как сивары?
– Явно что-то затевают. Илпек ходит хитрым лисом.
– Ещё как затевают. Они похитили Юргена.
– Они уже выставили свои требования?
– Я ещё не говорил с Илпеком. Сначала пришёл к тебе.
– Что же ты решил?
– Мне бы только узнать, где они его прячут…
– Я отправлю Донира в поселение под видом выбора юношей в армию. Пусть он понаблюдает.
– Благодарю, Сагдай.
– Сабира спрашивала о тебе.
– Что ей нужно?
– Она узнала, что ты уехал. Хотел знать, куда и зачем.
– Позже зайду к ней. Сейчас я встречусь с Илпеком. Попроси за меня Тенгри.
– Ступай, – кивнул Сагдай.
Оташ взял с собой Алтана и Бальзана и поехал в поселение.
– Что там происходит? – спросил один из братьев.
– Сивары вздумали меня шантажировать, – ответил шоно.
– Это чем же?
– Юргеном.
– Я не понял, он у них? – воскликнул Алтан.
– У них.
– И что же, ты собрался торговаться с ними? – возмутился Бальзан.
– Я хочу услышать, что скажет Илпек.
– А потом?
– Потом? – Оташ нехорошо усмехнулся. – Потом я откажусь и дам ему время передумать и выдать мне Юргена.
– Так он откажется.
– Скорее всего.
– И тогда?
– И тогда я прикажу сжечь поселение, – проговорил Оташ.
– Из-за Юргена? – удивился Алтан.
– Нет, из-за того, что никто не имеет права ставить мне условия. Никто.