Хозяин тумана
Шрифт:
Передняя часть бригантины внезапно задралась кверху. Корабль дрогнул от страшного удара, и бушприт вместе с резным украшением взмыл так, как еще ни разу не поднимался. Послышался страшный треск, скрежет и вопли, заглушаемые диким воем урагана.
Принц ощутил, что его тело легко взмывает в воздух. Его выбросило за борт, и тут же ледяная вода обожгла кожу.
С детства он прекрасно умел плавать, чувствовал себя в воде, как рыба. Но сейчас, во время шторма, в первое мгновение растерялся.
Волны сначала полностью поглотили его. Внезапно исчезли крики и грохот, ветер перестал бросать в лицо пенистую влагу. Вингмохавишну чувствовал, что погружается вниз, в царство забвения и мрака.
Тяжелый кинжал и намокшая одежда тянули его на дно. В ушах раздавался тупой звон и какой-то непрекращающийся тонкий писк, напоминающий монотонное пение кровососа.
Отчаянно хотелось вздохнуть. Хотелось набрать воздуха полной грудью, но ледяная вода обволакивала все тело и перед глазами уже поплыли огненные круги.
Но Вингмохавишну не собирался сдаваться.
Вингмохавишну сжал под водой серебристый диск ментального рефлектора. Тело его, ощутив напор мощного импульса, точно самостоятельно, без участия его сознания рванулось верх, преодолевая упругое сопротивление воды.
Мимо него опускались в пучину безжизненные тела матросов с разломившейся бригантины. В глубину опускались трупы с разбитыми головами и растерзанными ребрами, с переломанными руками и ошметками плоти, свисавшей с костей, оставляющие за собой темные кровавые струи.
Вынырнув и очутившись в провале между двумя огромными волнами, он сделал долгожданный судорожный вдох. Перед тем, как погрузиться снова в пучину, принц успел заметить нескольких моряков, оставшихся в живых и борющихся с гигантскими языками пенистых волн.
Волна снова накрыла его. Внезапно самым краем зрения он отметил, что впереди возникло нечто темное, непохожее на воду. Какой-то предмет маячил невдалеке, выплывая из грозового марева. Принц надрывно закричал и собрал все свои силы, двигаясь в ту сторону. Потоки крутили и играли его телом, он не мог шевельнуть даже пальцем, хотя прилагал самые отчаянные усилия. Внезапно одна волна приподняла его высоко в воздух, он завис на гребне и с силой бросился в сторону, оказавшись около маленького деревянного плота.
Собственно, плотом это можно было бы назвать с большой натяжкой. Крепко сколоченные, сбитые между собой три толстые доски были такой ширины, что там едва помещались колени. Но, между тем, этого было достаточно для того, чтобы Вингмохавишну не пошел ко дну следом за другими моряками.
Вцепившись в доски, принц сконцентрировался, соединил мысленные усилия и напряг все силы для того, чтобы больше не отпустить плот, не разжать пальцы.
Ураган отбушевал, и шторм закончился так же стремительно, как и начался после обеда. Точно так же, как это было и в начале, в один момент закончился запас черных грозовых туч, исторгающих огненные стрелы молний, потеряли свою жуткую силы ветра, поднимающие водяные холмы пенистых волн. Снова вокруг восстановилось полное спокойствие.
Закатное солнце ласкало слабыми лучами смуглое лицо Вингмохавишну. Тяжело дыша, он поворачивал голову в разные стороны, встряхивая копной черных намокших волос.
Но ничего особенного не было видно. Кругом простиралась только однообразная морская гладь.
Внезапно издалека раздался слабый крик. Вингмохавишну, едва удерживаясь на крохотном плоте, напрягся и прислушался.
После шторма, грохотавшего вокруг раскатистыми ударами грома, он сначала будто почти ничего не слышал. Сначала даже потер уши и с отчаянным спокойствием решил, что от страшного шума совсем оглох.
Потом слух стал медленно, постепенно восстанавливаться. До него стал доносится мерный, монотонный шум волн.
Крик повторился, и острым зрением он разглядел темную точку. Скоро стало понятно, что это голова человека, качавшегося на волнах.
Как ни удивительно, но кому-то из членов команды удалось спастись. Теперь этот моряк, заметив издалека Таррейтала, направлялся к хлипкому плоту.
Насквозь промокшая одежда принца начинала подсыхать от ветра и солнца. Ткань туники стягивалась на теле жесткой, негнущейся коростой. Вингмохавишну ощупал себя, осмотрел себя неуверенными движениями, словно пытаясь удостовериться в своем существовании, и обратил внимание, что первым делом потянулся пальцами именно к груди.
Нет, он не собирался слушать, как судорожно бьется сердце под одеждой. Прежде всего, после всех испытаний, он решил проверить, на месте ли серебряный медальон. Первым его желанием было узнать, не сорвало ли во время шторма ментальный рефлектор.
Когда вздох облегчения вырвался из груди, пальцы потянулись к рукоятке кинжала. Оружие тоже оказалось на месте.
Можно было даже сказать, что он немного повеселел.
Поводов для этого хватало. Ведь он не только уцелел после страшной бури, но с ним остался ментальный рефлектор и верный «полковник Боуи».
Между тем голова спасшегося во время шторма моряка приближалась. Все явственней доносились его крики, но принц размышлял, как ему поступить.
Действительно, кроме них двоих вокруг не было видно ни души. Если бы все произошло раньше, какое-то время тому назад, Таррейтал без сомнения сделал бы все, чтобы помочь выбивающемуся из сил моряку. Принц вспомнил бы сакральные слова священных молитв и прочие правильные наставления всех мыслимых и немыслимых заповедей.
Только теперь…
Теперь он был уже другим. Вместо светлых мыслей о спасении ближнего Таррейтал сразу представил себе такую картину: небольшой, убогий плот, нагруженный двумя мужчинами… Три основательные доски, скрепленные между собой поперечными рейками…
Это убогое сооружение еще как-то могло удерживать на плаву его самого. Но если сюда взгромоздился бы кто-нибудь еще…
Даже трудно было бы себе представить, что произошло бы в таком случае.
«Благородно, наверное, погибнуть в том случае, если спасаешь своего ближнего, — мысленно усмехнулся про себя принц. — Только почему я должен утонуть именно сейчас, если судьба спасла меня во время страшного шторма? Если я уцелел во время страшной бури, если мне шею не захлестнула петля каната и не проломила голову рухнувшая мачта, почему я должен теперь погибать? Мне была обещана долгая жизнь… долгая жизнь и неограниченная власть…»