Хозяйка замка Ёдо
Шрифт:
Хидэёси и с ним ещё пятьдесят всадников встретили процессию у моста Сандзё и вместе с участниками шествия направились к усадьбе Гэнъи Маэды.
На следующий день, тринадцатого числа пятой луны, отец и сын вошли в чертог Небесного государя в сопровождении свиты ещё более пышной, чем накануне.
Паланкин, в котором восседал наследник тайко, являл собой истинное произведение искусства, расписанное лаком, инкрустированное серебром и золотом, а велик он был настолько, что в нём смогли свободно разместиться несколько человек: Хидэёси, Хирохи на коленях у няньки и ещё Тосииэ Маэда с супругой. Иэясу Токугава и прочие воины выступали следом. Все высшие чины, сопровождавшие вельможное дитя, в том числе Иэясу и придворные советники, сидели в лакированных паланкинах поменьше, прочие, в доспехах, длинных накидках и высоких шапках-эбоси, скакали
По прибытии в императорский дворец тайко поднёс его величеству от имени Хирохи два священных меча, тысячу серебряных монет, отрезы драгоценных тканей, двадцать лебедей и алоэ, а также сделал подарки принцам, придворным дамам и наложницам. Все придворные вельможи получили серебряные монеты.
Небесный государь подарил Хирохи чашу и пожаловал ему пятый придворный ранг.
Пятнадцатого числа Хидэёси снова отправился в императорский дворец с визитом благодарности, и в тот день, равно как и семнадцатого числа, при дворе был дан спектакль театра Но, в котором сам тайко сыграл одну из второстепенных ролей. Торжественная церемония представления Хирохи ко двору закончилась. Вечером после второго спектакля театра Но Хидэёси с сыном вернулся в Фусими. Двадцать пятого числа туда явились императорские посланники с благопожелательными письмами и дарами, которые тайко не смог принять на Новый год по причине болезни. Случаем воспользовались и многие даймё, а также коменданты крепостей, не сумевшие поздравить своего господина вовремя, так что на пиру в честь прибывших вельмож было людно. Почётные места среди гостей занимали Иэясу Токугава, Тосииэ Маэда, Кагэкацу Уэсуги и Такакагэ Кобаякава.
Тятя тоже присутствовала в зале, сидела рядом с Хидэёси, пока он принимал благопожелания от собравшихся, и вдруг запечалилась, подумав о том, что среди знатных воинов на этом пиру нет Удзисато Гамоо. Будь он в живых, всё равно, наверное, не смог бы приехать, поскольку земли, находившиеся на его попечении, лежали далеко от Фусими. Он и в былые времена нередко пропускал шумные празднества. Не было его на пиру в честь взятия Одавары, не заглядывал он ни в Осаку, ни в Ёдо, не показывался на приёмах, которые устраивались цветом воинского сословия. Кабы владения Удзисато располагались поближе к Осакскому замку и Киото, он непременно занимал бы на пирах одно из самых почётных мест подле зрелых воинов самых высоких рангов, рядом с Иэясу Токугавой и Тосииэ Маэдой. Но Тятя ни разу не видела его среди гостей.
От грустных мыслей мучительно заныло сердце, стало трудно дышать. Тятя не могла столь внезапно покинуть официальное празднование и лишь позволила себе упереться дрожащей рукой в пол, склонившись вперёд. Посидела так немножко, опустив глаза, отчаянно стараясь справиться с болью в груди. Когда она выпрямилась, подняла голову, сердце уже отпустило, боль ушла так же внезапно, как и нахлынула. Разум снова прояснился, и она задумалась вдруг, уж не по своей ли воле Удзисато Гамоо выбрал для себя судьбу изгнанника в дальних землях и не остался даже на пир по случаю взятия Одавары? Ведь среди знатных полководцев наверняка немало было таких, кто завидовал его молодости, отваге, самообладанию, а потому боялся… Если хорошенько поразмыслить, то внезапная смерть Удзисато Гамоо выглядит весьма подозрительно… Но кто мог бояться Удзисато? Без сомнения, Иэясу Токугава. И конечно же Тосииэ Маэда, да и все остальные… Тятя задумчиво скользила взглядом по лицам воинов, сидевших в зале собраний. Взгляд остановился на профиле Хидэёси, и сердце вновь пронзила боль. Тятя поспешно отвела глаза. Потом смежила веки, подумав о том, что и сам тайко должен был испытывать страх перед растущим могуществом Удзисато Гамоо. Быть может даже, тайко боялся его больше всех именно потому, что сам выпестовал в нём талант полководца и знал его лучше, чем другие воины…
Когда пир подошёл к концу, Тятины подозрения развеялись. Теперь она даже находила странным, что подобные мысли могли прийти ей в голову.
И всё же впоследствии, на протяжении всей своей жизни, она то и дело возвращалась к двусмысленным обстоятельствам гибели одарённого полководца, только вступившего в возраст силы [101] , вспоминала мужчину, к которому некогда питала глубочайшую привязанность. И каждый раз её начинали одолевать сомнения, от них кружилась голова и замирало сердце — верные признаки того,
101
Имеется в виду сорокалетие.
После запоздалого празднования Нового года Тятя немало времени потратила на то, чтобы разобрать дары, доставленные вместе с благопожелательными письмами. В замке Фусими несколько покоев были завалены отрезами шёлка, китайской парчи, льна и прочими подношениями. Хидэёси, Тятя и нянька с Хирохи на руках обходили залы один за другим, любуясь дарами.
В начале лета Хирохи отвезли в Осакский замок. Разлука опечалила Тятю, но она знала, что нужно смириться и думать о будущем сына. Если ему суждено в один прекрасный день стать хозяином Осаки, пусть живёт там. Тятя сразу дала Хидэёси согласие на переезд.
В семнадцатый день двенадцатой луны Хирохи получил взрослое имя — Хидэёри. По этому случаю в Осаку явились императорские посланники. Его величество пожаловал Хидэёри меч и пятьдесят штук китайской парчи. Принц крови, придворные вельможи и даймё со всех провинций прибыли с поздравлениями и подарками. Тятя воспользовалась возможностью повидаться с сыном и тоже приехала в Осаку. Там она, впервые за несколько месяцев сидя рядом со своим мальчиком, полюбовалась величественными танцами актёров театра Но на сцене, специально устроенной во внутренних покоях замка.
Таким образом в различных формах был подтверждён статус Хирохи как наследника дома Тоётоми: он удостоился придворного ранга и принял взрослое имя, даймё поклялись ему, четырехгодовалому малышу, в верности. Его мать была бы совершенно счастлива, кабы не одно печальное обстоятельство: сын отныне княжил в Осакском замке, вдали от неё, подле Госпожи из Северных покоев. Поэтому как только Хидэёси прибыл в Фусими, Тятя под предлогом того, что воздух Осаки пагубно сказывается на здоровье ребёнка — у него со дня переезда несколько раз поднималась температура, — потребовала, чтобы тайко построил сыну личную резиденцию где-нибудь поближе к Киото. Когда речь заходила о ребёнке, Хидэёси неизменно терял здравый смысл и превращался в ополоумевшего от любви отца, так что и на сей раз он даже не подумал спорить с Тятей.
— Говоришь, Хидэёри нужна резиденция? Гмм, в будущем году ему исполнится пять лет и мы проведём церемонию надевания хакама [102] . Собственный маленький замок ему очень даже не помешает, — благосклонно покивал тайко, убеждённый в том, что ни одна из уже готовых окрестных цитаделей не будет хороша для его сына.
Замысел воплотился в жизнь в начале нового года. О строительстве резиденции для наследника дома Тоётоми было с помпой объявлено при дворе.
На подступах к императорскому чертогу расчистили огромный участок земли. Домишки ремесленников и купцов снесли, почву сровняли, и в шестом месяце всё было готово для возведения маленького дворца. Все даймё Канто получили приказ содействовать строительству, которое отныне шло денно и нощно. К девятой луне новая резиденция Хирохи была готова на три четверти.
102
То есть церемонию совершеннолетия. В самурайском сословии она часто проводилась в очень раннем возрасте.
Тайко, получив доклад о том, что скоро работы будут закончены, седьмого дня девятой луны распорядился перевезти сына из Осаки в Фусими, где тому предстояло дожидаться завершения строительства. Хидэёси собирался разместить мальчика в новой резиденции без промедления. Тяте же наконец-то выдался случай побыть с сыном, которого она так давно не видела.
Двадцатого числа тайко лично осмотрел готовую резиденцию и назначил переезд на двадцать шестое. Придворная знать и даймё были приглашены на празднование новоселья. Двадцать седьмого числа, сразу после того, как Хидэёри вступил во владение маленьким дворцом, тайко вместе с ним явился ко двору, где должна была состояться церемония совершеннолетия. Государь повысил Хидэёри, пожаловав ему четвёртый придворный ранг, и назначил десятником императорской гвардии.