Хозяйка
Шрифт:
Вечером у Коры с Робертом состоялся короткий и очень неприятный разговор. Собственно, это был монолог, во время которого Роберт ясно высказался по поводу неприличного поведения супруги, которой не следовало принимать знаки внимания, оказываемые чужим мужчиной.
Никакие оправдания и объяснения Роберт выслушивать не стал, да и как могла оправдаться Кора? Говорить о том, что желала одного – чтобы мистер Невилл сделал предложение Эдит? Нелепо…
Бал, на который возлагались такие надежды, принес только огорчения.
Утром Эдит не пожелала ни выйти к завтраку, ни разговаривать
Коре тоже не хотелось завтракать, потому за стол сел только Роберт, который почти сразу встал, выпив лишь чашку крепкого чая.
Зато Кору позвала к себе леди Вайолет. Что ж, этого следовало ожидать…
Свекровь сидела за письменным столом в своем маленьком кабинете, явно занимаясь письмами. Она сделала знак невестке, чтобы та присела, и еще полминуты продолжала писать. Запечатав письмо и вручив его вошедшему лакею, леди Вайолет повернулась к невестке и устало заговорила:
– Миссис Роберт Кроули, позвольте на правах вашей свекрови и просто дамы старше вас указать на недостойное поведение во время вчерашнего приема. Полагаю, я имею на это право, поскольку являюсь старшей графиней Грэнтэм и не желаю, чтобы это имя позорили. – Голос леди Вайолет звенел металлом и обдавал холодом. Ничего похожего на разговор в беседке парка, ничего напоминающего тот почти душевный тон опытной женщины с молодой преемницей. После вчерашнего неприятного разговора с Робертом Кора ожидала выговора от свекрови, но не таким же тоном!
Но это оказались лишь цветочки.
– Позвольте вам заметить, миссис Кроули, что замужняя леди, тем более в вашем положении, не стала бы скакать в обнимку с американским приятелем у всех на виду и без конца шептаться с ним между танцами. Я не удивлюсь, если большинства дам не окажется дома, вздумай вы нанести им визит. То, к чему излишне легко относятся в Нью-Йорке и даже в Лондоне, не всегда простительно в небольших городах. Я опасалась сплетен по поводу Эдит, но она оказалась умней и сдержанней, вернее, лучше воспитанной. Вы же дали прекрасный повод злословить о себе и своем муже и, следовательно, обо всех Кроули.
– Я не понимаю, чем вызвала столь большое неудовольствие? Танцами в деревенском стиле? Но мистер Невилл лишь дважды был моим партнером, гораздо больше он танцевал с леди Эдит!
– И леди Эдит, глядя на вас, переступила границы дозволенного, и о ней тоже будут болтать и распускать сплетни. Я очень надеялась, что привила вам некоторые понятия о границах дозволенного и правилах поведения в английском обществе, вы неоднократно давали понять, что намерены им следовать. Однако это оказалось либо легкомысленным обещанием, выполнить которое вы не в состоянии, либо намеренной ложью, что более вероятно. Если вы имели целью опозорить имя Кроули, то добились этого с блеском. На вашу матушку указывали в Лондоне, теперь на нас будут коситься в Йорке.
– И все же я не понимаю… – не сдавалась Кора. Она не считала себя виноватой, поскольку не сделала ничего плохого даже по строгим английским меркам. – Если местное общество пожелает, оно всегда найдет, к чему придраться. Я понимаю, что вызвала всеобщее неудовольствие своим вниманием к мистеру Невиллу и его к нам с леди Эдит. Но большинство дам и сами улыбались мистеру Невиллу и были готовы танцевать с ним без остановки, если бы он пригласил.
– Вот именно, моя дорогая! В этом суждении вы наглядно показали, насколько далеки от понимания поведения настоящей леди. Замужняя леди никогда не стала бы
Леди Вайолет поднялась, прошлась по своему кабинету, сделав знак Коре, чтобы та оставалась сидеть, и продолжила, теперь уже о планах на будущее, не спрашивая согласия или мнения Коры.
– Я объяснила дамам ваше поведение, во-первых, предстоящим отъездом, что, впрочем, вовсе его не оправдывает, во-вторых, тем, что Эдит уже помолвлена с кузеном и срочно уезжает в Эдинбург, в-третьих, тем, что мистер Невилл ваш сводный брат, поскольку воспитывался вашим отцом. Эдит действительно завтра уезжает к тетушке Элизабет, которая не позволит ей наделать глупостей. А мы втроем через два дня едем в Кент, где вы проведете оставшееся до родов время и пробудете еще некоторое после рождения ребенка. Я более не могу полагаться на ваше благоразумие и понимание правил приличия, значит, вам придется общаться только со слугами и быть лишенной общества. Вы можете отдать распоряжение вашей горничной о том, чтобы собирала вещи. Если останутся неоплаченные счета, мистер Симпсон, которого вы так презираете, все оплатит.
Кора, не дожидаясь окончания речи свекрови, поднялась:
– Я вынуждена покориться вашему решению, миледи, хотя оно принято без учета моего мнения. Если вам угодно обвинить меня во всех неурядицах, случившихся в Англии за время ее существования, это ваше право. Признаю себя виновной в ненадлежащем поведении в Найт-Хилл, но не считаю, что оно столь ужасно, чтобы лишать меня общества. Впрочем, это к лучшему, поскольку об обществе, которое злословит по нашему с Эдит поводу, жалеть не стоит. В остальном… время рассудит, кто из нас прав, миледи. Благодарю за наставления. А неоплаченных счетов, тем более таких, которые я доверила бы мистеру Симпсону, у меня нет и никогда не было. Отец приучил меня вовремя платить по всем счетам, не только финансовым.
Слегка поклонившись, Кора поспешила выйти, чтобы не наговорить глупостей.
Леди Вайолет смотрела ей вслед с сожалением. Кора оказалась достойной леди Кроули, и, если бы она еще научилась усмирять свой непростой характер (леди Вайолет вспомнила себя в молодости, когда ей доставалось от свекрови куда больше, чем Коре от нее), то смогла бы стать законодательницей не только в Йорке, но и в Лондоне. Возможно, так и будет, но сколько еще придется приложить для этого усилий и сколько раз пресекать своеволие невестки!
У Эдит действительно были уложены вещи, но она по-прежнему не желала видеть Кору. Никакие попытки объясниться не давали результата. Весь следующий за балом день Эдит сидела, запершись в своей комнате, а утром в день отъезда вдруг исчезла.
Это могло бы вызвать переполох, но случились другие совершенно непредвиденные происшествия.
С первой утренней почтой принесли телеграмму мистеру Бишопу, которая гласила о новой смертельной болезни его родственника. Но, вопреки ожиданиям, дворецкий не бросился к графу с очередной просьбой отпустить его в Лондон, а отправился к Коре, после чего та немедленно пошла к мужу.