Храм Миллионов Лет
Шрифт:
— Разве мудрецы не живут до ста десяти лет?
— Я всего лишь старый счастливый человек. Зачем бежать от смерти, которая дает мне шанс вступить в иную жизнь?
— Мне кажется, что я по-прежнему отлично вижу. Если бы ты не отдал свою трость и кольца тому служителю, что произошло бы?
— Что случилось, то случилось, Великий Царь, нас защитил закон Маат.
Рамзес пристально смотрел на место, где будет воздвигнут его Храм миллионов лет.
— Я вижу грандиозное сооружение, Небу, святилище из гранита, песчаника и базальта. Его пилоны коснутся неба, его ворота будут из позолоченной
— Вы забываете о четвертом, который будет первым, о себе, Рамзес.
Главная царская жена приблизилась к царю, держа в руках побег акации.
Рамзес опустился на колени и посадил его в землю, Нефертари бережно полила его.
— Заботься об этом дереве, Небу, оно будет расти вместе с моим храмом. Если будет угодно богам, однажды я смогу отдохнуть в его благостной тени, забыть о мире и людях и увидеть богиню Запада, которая войдет в его ствол и листву, перед тем как забрать меня.
49
Моис вытянулся на своем ложе из смоковницы.
День был утомительным. Около пятидесяти мелких ссор с вождями, два легко раненных на стройке, запоздалая поставка еды для третьей казармы и около тысячи бракованных кирпичей… Ничего особо выдающегося, но все вместе мало-помалу утомило его.
Сомнения вновь смущали его душу. Глухие споры снова возобновились внутри. Строительство этой столицы действительно увлекло его, но не было ли возведение храмов в честь божеств, одним из которых был злокозненный Сет, оскорблением единого бога? А ведь будучи руководителем строительства Пер-Рамзеса, Моис был причастен к упрочению славы фараона, увековечивавшего древние верования.
Кто-то шевельнулся в углу у окна.
— Кто там?
— Друг.
Худой человек с профилем как у хищной птицы вышел из тени и приблизился к дрожащему свету, исходившему от масляной лампы.
— Офир!
— Я хотел поговорить с тобой.
Моис сел.
— Я устал и хочу спать. Если у меня будет свободное время, то мы сможем увидеться на стройке, завтра.
— Мне угрожает опасность, друг мой.
— Почему?
— Тебе хорошо это известно! Потому, что я верю в единого бога, спасителя человечества. Бога, которого втайне почитает твой народ и который завтра, после свержения идолов, будет править миром. И его победное шествие должно начаться в Египте.
— Ты забываешь, что фараоном является Рамзес?
— Рамзес — тиран. Он смеется над божественной силой и озабочен лишь собственной властью.
— И лучше уважать ее. Рамзес мой друг, и я строю его столицу.
— Я ценю благородство твоих чувств и твою верность. Но ты находишься в постоянном разладе с самим собой и знаешь об этом. В душе ты отвергаешь это царствование и веруешь во власть единого бога.
— Ты заблуждаешься, Офир.
Взгляд мага сделался настойчивым.
— Будь искренен, Моис, перестань лгать самому себе.
— Ты знаешь меня лучше меня самого?
— А почему нет? У нас общие духовные устремления и сходная оценка заблуждений. Объединив свои усилия, мы изменим эту страну и будущее ее жителей. Хочешь ты этого или нет, Моис, ты станешь предводителем евреев. По твоей воле их враги будут повержены. Сам того не зная ты объединил народ.
— Евреи склонились перед властью фараона, а не передо мной.
— Мне противно это угнетение! И тебе тоже.
— Ты ошибаешься, у каждого свое предназначение.
— Твое состоит в том, что ты должен привести свой народ к истине, мое — восстановить культ единого бога, посадив на трон Египта Литу, законную наследницу Эхнатона.
— Прекрати бредить, Офир, подстрекательство к бунту против фараона приведет к катастрофе.
— А ты знаешь другой способ установить царство единого бога? Когда обладаешь истиной, надо уметь сражаться, чтобы установить.
— Лита и ты… Двое посвященных! Это смешно.
— Ты действительно думаешь, что мы одни?
Еврей был заинтригован.
— Это очевидно…
— С нашей последней встречи, — заявил Офир, — положение изменилось. Последователей единого бога все больше, и они становятся все решительней. Сила Рамзеса всего лишь иллюзия, ловушка, в которую он сам и попадется. Большая часть знати этой страны последует за нами, когда ты, Моис, откроешь нам путь.
— Я… Почему я?
— Потому что ты можешь вести нас и возглавить последователей истинной веры. Лита должна оставаться в тени до своего восшествия, а я всего лишь священнослужитель, не имеющий большого влияния. Когда наша вера будет явлена миру, тебя услышат и будут к тебе прислушиваться.
— Кто ты на самом деле, Офир?
— Простой верующий, который, как и Эхнатон, убежден, что единый бог будет править всеми народами после того, как покорит тщеславный Египет.
Моису уже давно следовало выпроводить этого сумасшедшего, но то, что тот говорил, поразило его. В словах Офира были идеи, давно мучившие Моиса, мысли настолько губительные, что он не позволял себе осознать их.
— Твой замысел бессмыслен, Офир, у тебя нет ни единого шанса на удачу.
— Река времени течет в наших умах, Моис, и уносит все на своем пути. Возглавь евреев, дай им страну, чтобы они могли склониться перед единым богом и признать его могущество. Лита будет править Египтом, и этот союз станет очагом, в котором родится истина для всех народов.
— Это всего лишь мечта.
— Ни ты, ни я не являемся мечтателями.
— Я повторяю: Рамзес — мой друг, и он не потерпит никаких возмущений.
— Нет, Моис, он не друг твой, а самый страшный соперник.
— Уходи из моего дома, Офир.
— Подумай над моими словами и приготовься действовать. Мы скоро увидимся снова.
— Не рассчитывай на это.
— До скорой встречи, Моис.
Еврей провел бессонную ночь.
Каждое слово Офира накрывало его как волна, унося страхи и противоречия. Хотя Моис и не готов был признать, но он ждал этой встречи.