Храм
Шрифт:
Светопоклонники увидели лишь то, как мерцала, превратившись в сверкающий лазурью туман, исчезли.
— Отец наш, Приносящий Свет! – в благоговейном трепете паладин простерся ниц, уткнувшись лбом в землю.
«Если хорошо приглядеться, то можно заметить притаившегося среди камней суфлера, который подсказывает им слова», — успел удивиться своим мыслям Свист.
Ведун взирал на людей, изобразив на лице доброжелательную улыбку, но потом опустил глаза, и на лицо его легла тень печали.
— Мой народ, возлюбленные мои дети, — говорил он неспешно, вкладывая максимальное значение в каждое слово, и слова эти достигали своей цели, — сегодня мы потеряли одного из нас. После войны с дикарями мы не можем позволить себе такого расточительства.
Он продолжал.
— Виноват ли Скальник в той участи, которая его постигла? – он выдержал паузу и сам ответил на свой вопрос, сокрушенно опустив голову. – Да. Покуда вера не сильна в душе человека, он уязвим к порче ночных созданий. Как ваш покровитель, я не имею права рисковать вашими жизнями! С этого дня в лес могут уходить только те, кто доказал силу своей веры, ведь даже паладин не способен вовремя распознать одержимость демоном.
И вновь он не дал возразить тем, у кого возражения могли бы найтись.
— Свет обеспечит нас всем, что может понадобиться, или что-то изменилось?
Орех и Зодчий молчали, напряженно вглядываясь в лицо Ведуна. Свист подумал, раз они не спешат встревать, то и ему лучше держать язык за зубами.
Видя, что никто не спешит спорить с ним, а большинство как обычно ловит каждое его слово, жрец развивал свою мысль дальше.
— Мы должны молиться и крепнуть в вере, жертвуя собой ради высших целей. С прискорбием я признаю, что высшая цель может потребовать от нас такой вот жертвы, — усталым жестом, нехотя, будто через силу, он указал на пламя, стонущее под ударами ветра.
— Мы готовы, наш пастырь!
Из толпы вышла Арахна: капюшон застиранной робы был откинут, и Свист мог видеть неравномерно выбритый череп; девушка заметно исхудала, на ее некогда миловидном личике залегли густые тени.
— Дай знак, и я войду в огонь во имя Света!
Толпа вздохнула от страха и восхищения, а Тетка Гроза умиленно расплакалась.
— Истовость твоей веры достойна подражания, — лицо Ведуна смягчилось, — но оставим этот подвиг на будущее.
Свист облегченно выдохнул.
— Дети мои, сегодня мы сделали великое дело! Теперь же мы должны вернуться под защиту Рассветного Храма и предаться благочестивым молитвам. Ступайте.
Свист сам чуть было не сделал шаг в сторону Дома, столь властным и повелительным был голос жреца.
Ведун спустился на землю и пошел к Храму в сопровождении Пластуна, толпа перед ними почтительно расступалась, кто-то даже кланялся. Когда жрец отошел достаточно далеко, люди с охоткой принялись обсуждать произошедшее и возносить руки к невидимому за облаками солнцу.
Кто-то тронул Свиста за плечо.
— Ты слышал? – горячно зашептал Дрозд. – Нужно сейчас же, что-то предпринять, нужно…
— Что нужно? – угрюмо спросил Свист, искоса глядя на Ореха, который что-то быстро говорил Зодчему.
— Ты слышал то же, что и я? – уточнил Дрозд.
— Ну да…
Дрозд ничего не сказал, просто скрипнул зубами и отошел, попросив у одного из вернувшихся добытчиков флягу с водой, что бы утолить жажду.
Люди не спешили расходиться, будто и вправду хотели, возможно, в последний раз, подышать лесным воздухом, почувствовать прикосновение ветра на коже.
— Стой! – закричал Светолюб.
Свист оглянулся: Дрозд со всех ног несся к опушке, крепко зажав в руке плоскую флягу в камуфлированном чехле.
— Стой, именем Света!
Светолюб ругнулся сквозь зубы и снял с плеча винтовку.
— Ты, что сдурел? – Змеерез встал перед собратом, загородив собой убегавшего юношу.
— Уйдет же, — сокрушался Светолюб.
Змеерез мельком глянул через плечо – Дрозд успел скрыться в зарослях.
— Ну и пускай, он сам так решил.
— Щенок он, сам за себя решать, — отмахнулся паладин, — Вы двое, за мной!
В сопровождении двух охотников из тех, что вернулись с Пластуном, он побежал догонять беглеца.
«Ай да Дрозд, дурень отчаянный», — восхитился Свист, а потом и вовсе пожалел, что не сбежал вместе с ним.
Орех тронул его за плечо.
— Пойдем, — он глянул в сторону, туда, где скрылись поимщики. – Не догонят они его.
— Думаешь?
— Этот уже если чего себе решил, то его и водоносам не подвинуть. Лес он хорошо знает, ноги у него легкие, так что не беспокойся за него. Пойдем.
Свист выждал момент, пока рядом не окажется лишних ушей, и собирался уже было, задать мучавший его вопрос, но воевода заговорил первым.
— Завтра, в крайнем случае, через пару дней. Нужно хорошо подготовиться, и тогда мы уйдем. Здесь нам более делать нечего.
Он разгладил усы.
— Ты же, надеюсь, не собираешься наделать глупостей?
— Ты о чем?
— Мстить за Скальника.
— А что, не стоит? – разозлился Свист.
— Стоит, еще как, но всему свое время. Покамест мы в меньшинстве, — он косо глянул в сторону светопоклонников, поднимавшихся по веревочной лестнице, — и, считай, без оружия.
— Мы столько ждали не пойми чего, все тянули и рассуждали, и вот результат – Скальника сожгли как ненужную кучу тряпья.
Свист чувствовал, как гнев и ярость набирают силу, заставляя его выплевывать слова, словно ругательства.
— Успокойся, — устало сказал Орех, — ни к чему терять голову.
И Свист, как бывало много раз, после этих его слов успокоился, злость схлынула, оставив только чувство усталости.
— Орех, давай скорее уже, — попросил он.
— Не подавай виду, и все у нас получится. Ступай.