Хранить вечно
Шрифт:
Донесение было получено к вечеру, а вечером в город ворвались советские танки.
Из них два тяжелых танка генерал видел из окна командного пункта. Танки промчались, сокрушая на своем пути автомашины и бронетранспортеры с автоматчиками, двигавшимися к выходу по направлению к Мценску.
На северной окраине города началась ожесточенная канонада. На узких улочках города невозможно было развернуть крупное танковое соединение. Два тяжелых советских танка уничтожили более десятка немецких танков, а на выходе из города была остановлена крупная немецкая танковая колонна,
Над городом занимался дождливый рассвет. По шоссе двинулись к Мценску мотоциклетные дозоры. Они донесли, что шоссе свободно, русских танков нигде нет. Генерал приказал выдвинуть к Мценску полк моторизованной пехоты, который взял бы под свою охрану шоссе Орел — Мценск.
После дозора и в полной уверенности, что ночное происшествие чистая случайность, командир полка двинул бронетранспортеры, автомашины и артиллерию по шоссе. Он спешил к Мценску.
Но полк не ушел далеко из города.
Советские танки опять совершили внезапный налет с правой стороны шоссе из оврагов, поросших густым орешником. Они выдвинулись на обочину шоссе и беглым огнем подожгли сразу несколько танков, разбили и расстреляли несколько бронетранспортеров. Ни вперед, ни назад двинуться было невозможно. Немецкие танки устремились с шоссейной дороги, но на другой стороне шоссе были встречены таким же беглым огнем из леса. Началась паника. Танки и бронетранспортеры пытались развернуться на шоссе и подставили себя под огонь из засады. На дорогу вырвались русские танки и начали утюжить пехоту, давить орудия, тараном разбивали бронетранспортеры.
Командир полка успел сообщить по рации, что наткнулся на «значительные танковые силы русских». Генерал поднял в воздух пикирующие бомбардировщики. Они проложили ковер смерти вдоль шоссе. Но наземная разведка не обнаружила ни одного сгоревшего советского танка.
Можно было бы обвинить командира полка, что ему все приснилось, но его нигде не удалось обнаружить. Ни среди спасшихся бегством и уцелевших от пулеметного огня, ни среди убитых.
Я заметил, что на этот раз генерал не торопился осмотреть поле боя. Потерь у русских не было, так гласило донесение об этом бое, а потери колонны, выступившей на Мценск, были немалыми. Десять танков, два тягача с противотанковыми орудиями, пять автомашин с пехотой и несколько сот солдат.
Генерал сообщил накануне, что его передовые части входят в Мценск, а тут надо было пробиваться из Орла.
Не решаясь двинуться по прямой на Мценск, командир дивизии двинул танки в обход шоссе, чтобы вырваться на него в тылу неуловимого подразделения русских. Авиаразведка донесла, что русские установили оборону в пяти километрах юго-восточнее Орла. Туда и были брошены до пятидесяти танков, сотня бронетранспортеров с автоматчиками, с противотанковыми орудиями на прицепе.
Генерал с нетерпением ждал сообщений о прорыве обороны русских и об уничтожении появившегося у него на фланге танкового подразделения.
Он распахнул окна здания горсовета и слушал бой. Канонада доносилась до центра города вполне отчетливо. Опытное ухо могло без труда установить, что идет интенсивная дуэль танковых пушек. В наступление двинулись два танковых полка. Но через три часа они запросили помощи, сообщив, что атакованы с флангов превосходящими силами русских.
— Этого не может быть! — кричал в телефонную трубку генерал.
Я еще не видел его в таком раздражении. Впервые на моих глазах он пригрозил командиру дивизии военным судом.
До вечера прорыва так и не состоялось. Потери — восемнадцать танков, до десятка требующих ремонта, несколько сот солдат.
Генерал потребовал, чтобы любой ценой был схвачен «язык».
Ни авиаразведка, ни наземная разведка не могли внести ясности в обстановку.
На другой день генерал собрал двести с лишним танков и попытался осуществить прорыв по прямой на Мценск.
Бой на этот раз развернулся на шоссе, точнее, сбоку от шоссе, в районе Нарышкина.
Разведка установила, что сбоку от шоссе оборонительные позиции заняла русская пехота.
Командир дивизии счел необходимым обезопасить свой фланг.
Впереди двинулись мотоциклы, сзади танки. Они тащили на прицепе противотанковую артиллерию, за ними бронетранспортеры с пехотой. Таран осуществляли танки T-IV.
Мотоциклистам пришлось тут же попятиться под огнем русских. Танки двигались, стреляя на ходу. Генерал выехал к месту боя.
Страшно было смотреть на эту лавину стали даже со стороны. Казалось, ничто не могло ей противостоять. И действительно, с ходу, не прекращая ураганного огня, они ворвались на русские позиции. Видно было в бинокль, как они утюжат окопы. Не пехоте же их остановить!
И вдруг из-за холма, из какого-то укрытия выкатились всего четыре танка, всего четыре тридцатьчетверки… Они удавили с фланга, их огонь приходился по бортам немецких T-IV. Огонь с расстояния в бросок гранаты. Но четыре танка против сотни! Немецкие танки развернулись и двинулись в обход тридцатьчетверок. Но тридцатьчетверки не попятились. Они промчались вдоль строя немецких танков и исчезли так же мгновенно, как и появились.
Вдруг совсем с другой стороны такая же стремительная четверка. Я даже был готов подумать, что это те же танки. Но уж очень быстро они изменили позиции, действуя как в хорошо отрепетированном спектакле. Они вновь прошлись по флангу танковой армады и оставили пятнадцать горящих танков. А в это время с другого фланга последовал столь же стремительный налет.
Я уже знал от генерала и его командиров, что тридцатьчетверку немецкий танк мог поразить, только зайдя ей сзади. Но советские танкисты не подставляли спины, они все время шли сбоку от немецких танков, поражая их в самые уязвимые места.
— Они кое-чему научились! — выдавил из себя генерал.
Он приказал прекратить атаку и сосредоточиться для нового рывка. На этот раз в броске должны были участвовать двести танков и сто бронетранспортеров с пехотой.
Шел дождь, подступали осенние сумерки. «Юнкерсы» ничем не могли помочь танкам. Но двести танков и без «юнкерсов» сокрушительная сила.