Хранить вечно
Шрифт:
Вильгельм Кемпенер, Фриц Грибль, я и югославские гости совещались об установлении новых каналов связи на случай оккупации Венгрии.
Два раза мигнула на столе лампочка. Два раза — это сигнал крайней опасности. Появилась политическая полиция. Грибль повел югославских гостей к реке, мы с Кемпенером должны были принять на себя удар.
В ставнях сделаны смотровые щели. Сад облит лунным светом. В лунном свете три фигурки в штатском. Они медленно идут к особняку. Положить их очередью из автомата не составило бы труда. Но это не похоже на облаву. Что-то здесь не то.
Вот они ближе, ближе. В лунном свете мы различаем их лица. Кемпенер сжал мне руку.
— Это важная встреча, — говорит он тихо. — Это не политическая полиция. Тот, крайний, генерал венгерской разведки.
Мы спустились в подпол, держа в руках гранаты.
Тяжелые шаги по полу. Приглушенная речь. И вдруг громкий голос:
— Их нет! Гнездышко пусто!
— Не дежурить же им здесь круглые сутки. У нас точные сведения, что они здесь бывают…
— Придется ждать! Садитесь, нам торопиться некуда…
Кемпенер положил на порог автомат, зажал в руке лимонку и начал неслышно подниматься по лестнице.
— Вы кого ждете? — спросил с порога Кемпенер.
По звуку можно было догадаться, что пришельцы встали.
— Вас! — ответил голос генерала.
— Кого это «вас»? — спросил опять Кемпенер.
— Представьтесь.
Что могли сказать им наши имена? Мы были известны политической полиции как организация «Вольные стрелки».
— Я от Хорти! — сказал генерал. — Нам нужен ваш радист.
Кемпенер сказал в темноту:
— Охраняйте нашу встречу!
Это было приказом для меня, а для них — знаком, что он не один.
Кемпенер включил сигнальную лампочку. Они сели за столик.
— Нам понадобятся ваши люди для оперативной связи с английскими парашютистами, если они будут выброшены в Венгрии. Хорти выведет страну из войны.
— Неужели у Хорти нет радистов?
— Есть радисты, но есть и Салаши. Салаши не должен знать о наших переговорах… У наших радистов к тому же нет шифра.
— У нас есть шифр.
Генерал встал.
— На это мы больше всего и рассчитывали. У меня имеются перехваты вашей связи, но мы не нашли ключа к шифру… Передачи будем вести из моей машины. Придется ездить по окрестностям города, чтобы Салаши не запеленговал передатчик. Мою машину не посмеют остановить…
Они ушли вместе с Кемпенером. Я слышал, как заурчал мотор легковой машины.
Как он рисковал! Пошел с тем, кто годами выслеживал его, кто готов был вздернуть его на первом же суку. Минута эта стоила всей борьбы.
У меня сохранилось сообщение, которое было послано в Лондон, в партизанское подполье Югославии, в Советский Союз.
«Всем, всем, всем… По сведениям антифашистской группы «Вольные стрелки», венгерское правительство готово выйти из войны, готово подписать условия капитуляции».
«Всем, всем, всем… Господам Рузвельту, Черчиллю, Сталину. Венгрия выходит из войны. Хорти выступает с предложением о мирных переговорах. Хорти просит прислать полномочных лиц для подписания условий выхода Венгрии из войны».
И специальная информация для английского центра, который несколько раз засылал парашютистов для связи с нашей группой:
«Сокол», «Сокол», говорит «Черный лис». Квадрат тридцать пять свободен для посадки».
Английский центр нельзя было обойти, ибо в группе «Вольные стрелки» находились люди из Лондона.
Только к утру Кемпенер уловил в сумятице эфирных шумов ответные позывные Лондона: «Черный лис», «Черный лис», «Сокол» вас слышит… Держите открытым квадрат тридцать пять».
И наконец, мы услышали выступление Хорти по радио. Венгрия вышла из войны! Я склонен был отпраздновать это событие. Слушали радио в резиденции Кемпенера. Я пошел к шкафчику и достал бутылку токая. Кемпенер отрицательно покачал головой. Он сказал, что надо немедленно уходить в глубокое подполье…
Он оказался, как всегда, прав. Через час Салаши объявил о свержении Хорти, гитлеровские войска вступили в Венгрию.
В город прибыл наводить порядок Герман Ванингер.
Я опять столкнулся с предательством. Жигловский, предавая меня в сорок первом году, мог еще на что-то надеяться. Мог надеяться выслужиться перед будущими правителями мира. Правда, ни до чего он не дослужился. Стороной мне стало известно, что во время одной из облав на евреев, которые время от времени устраивали гестаповцы, к ним в руки попал и Жигловский. Клялся, что он не еврей… Клятвы не помогли. Его пристрелили.
Нашелся и здесь предатель. На что он рассчитывал? Уже позади было поражение под Сталинградом, позади была Орловско-Курская дуга. Гитлеровские войска с достаточной стремительностью откатывались на запад. Человек из нашей организации, оказывается, давно готовился к той минуте, когда гестапо придет в Будапешт.
По условиям конспирации он мало что знал. Он был связан только с двумя нашими людьми. Но, желая знать больше, он все же сумел расширить свою осведомленность. До Кемпенера он не добрался, но он, несомненно, мог догадываться, что здесь, в Будапеште, работает руководящее ядро нашего движения.
В его списке Кемпенер значился под знаком «Икс». Но в списке стояло несколько фамилий людей, работающих в нашей организации. Не две-три, которые он должен был знать, а до десятка фамилий.
Десять фамилий — это очень много: каждый из тех, кто был назван в списке, знал еще двух-трех человек. Если бы все эти люди попали в гестапо и гестапо заставило бы их говорить, этот список мог катастрофически расшириться. Нависла угроза полного провала.
Нам стало известно, что предатель передал список Ванингеру.