Хранитель чаек
Шрифт:
— Мы захватили Солёный замок. Мятежник в наших руках. Всадница тоже.
— Обоих ко мне на корабль, — прорычал Эйдэрд. — Немедленно.
— Но я…
— Это приказ, Рандвальд. Тебя я тоже хочу видеть. Есть вопросы по ночному штурму.
Южный герцог расстегнул воротник, на лице его выступил пот.
— Но я же…
— Я это учту. Ты новичок, а потому объясняю в первый и последний раз: я никому ничего не повторяю.
— Ваша светлость, — заулыбался Берси. — Девчонку оно можно и прямо сейчас, а вот мятежника…
— Герцога Ларана, — сухо поправил Медведь.
Капитан
— Герцог Ларан тяжело ранен. Так получилось. Его сейчас нельзя тревожить и переносить. Может и не дотянуть до встречи.
Медведь помолчал несколько минут.
— Девчонку ко мне, — повторил глухо. — Где находится Ларан?
— В кабинете, — мрачно и обиженно процедил Рандвальд.
— Хорошо. Сейчас буду. Без меня не трогать. Сам допрошу. Её светлость Ювину отравить тоже на мой корабль.
— Это моя сестра! — возмутился Рандвальд. — Герцог Эйдэрд, я понимаю, что Ларан ваш давний друг, но он мятежник, на его руках кровь герцога Инрэга. Я не думаю, что королева будет довольна вашими распоряжениями…
— Не думайте, — разрешил Эйдэрд. — Жду вас троих. Нарушение моего приказа — это смертная казнь, Рандвальд. Я прощу вам лишь ночной штурм. Больше промашек быть не должно. Я предупредил.
Магический камень погас.
Глава 17
Имею право
Джия не заметила, как её притащили в шлюпку, как бросили, связанную, на дно. Ей казалось, что внутри всё умерло. Она хотела, чтобы он погиб? Ну вот, он погиб. А если и нет, то скоро это произойдёт: такие раны не заживают.
«Я проклят и не могу умереть», — шепнул Ларан, усмехаясь. Ей показалось, что он коснулся её волос, убирая с лица.
Но отчего его голос словно двоится?
Где-то вдали послышалось гиканье и свист. Копыта скакунов высекали искры из льда…
Девушка обернулась к приближающейся охоте, скрестила руки на груди. Кровь отлила от щёк, но предательница гордо вскинула подбородок, встречая приближающуюся к ней смерть
Гедда, безумно красивая, высокая, в зачернённых доспехах на алом платье, разрезанном спереди, чтобы удобнее держаться в седле, рывком подняла рядом с ней коня. Нагнулась с седла, всматриваясь в лицо изменницы изумрудными глазами, улыбнулась.
— Я думала, ты станешь лучшей из моих охотниц, — прошептала тихо, — а у тебя оказалось заячье сердце.
— Кроличье, — возразила Джия, не отводя взгляд.
Отец учил её: чтобы ни случилось, не опускай глаза. Смерть придёт — смотри ему в глаза. Принцесса изогнула бровь, озадачившись.
— Кролики очень дружные животные и всегда выручают друг друга, — пояснила Джия.
«Моя первая и последняя шутка», — подумала она. Ей хотелось закричать, завыть, упасть на колени и просить лёгкой смерти, но она по-прежнему не опускала взгляд, изо всех сил выпячивая подбородок, чтобы зубы не стучали от страха.
— Смелая, — процедила Гедда. — Это хорошо. Я люблю смелых…
— Давай, поднимайся, что б тебя!
Сильные руки грубо схватили её и потащили куда-то как котёнка. Оказавшись в затхлой темноте трюма, Джия упала на доски, обхватила руками ноги, уткнулась лицом в колени, съежившись.
Она боролась. Она боролась до последнего. Любила, злилась, пела, ненавидела — жила. А сейчас самой себе казалась глиняным кувшином, разбившимся об острые камни, из которого вытекает вода. Тупая ноющая боль разрасталась внутри.
Джия проиграла.
И тогда, три года назад, и сейчас. Проиграла, когда спасла незнакомца вопреки воле Гедды. Проиграла, когда, сбежав из плена принцессы к родителям, тем самым вынудила отца поднять восстание. Они все погибли из-за неё… И сейчас, попытавшись спасти хотя бы Айяну, она снова проиграла.
Пошарив на поясе, княжна поняла, что нож у неё отобрали. И тут же забыла б этом.
— Ты — наша дочь, Джия, — ровный голос отца, его суровые серые глаза, прямо смотрящие в душу. — Мы не отдадим тебя этой красной собаке.
Ей было всего пятнадцать. Ей было тогда пятнадцать, и она ещё не понимала, что с кровавыми всадниками не сражаются. Отец, зачем?! Зачем ты не выдал ослушавшуюся тебя дочь? Лучше бы тогда погибнуть ей одной…
И снова эти зелёные, искрящиеся радостью от предвкушения крови глаза… Гедда… шестая дочь короля кровавых всадников…
— Возьмите девчонку к себе. Хочу, чтобы она видела это.
Гедда пустила коня вскачь. Кто-то на скаку подхватил Джию, закидывая позади себя в седло. Все снова засвистели.
— Стреляйте в коня! — крикнула Гедда. — Игрушка нужна мне живой!
— Нет! — крикнула Джия, но тотчас закусила губу.
Всадники не просят пощады. Всадники не просят милости. Всадники никогда не плачут. Она прокусила губу, чувствуя, как по подбородку заструилась кровь.
Жук летел впереди огненной стрелой, но от Кинжала принцессы ему было не уйти. Всадник в лохмотьях сползал в седле, заваливаясь на бок, и Джия с ужасом понимала, что, попытавшись спасти жизнь незнакомца, она лишь убила себя и своего коня.
Игрушке не уйти от принцессы. Это становилось уже очевидно.
Засвистели стрелы, но расстояние до цели было ещё велико, и они бессильно ложились на лёд.
Меж тем откуда-то из-за торосов вынырнули бело-сизые облака и оказались Медвежьими горами. Они были далеко, слишком далеко. Подпирали небо горбатыми бурыми спинами, укрытыми снежными шапками. Джии казалось, что она слышит их грозное рычание. Нет, пленнику не успеть. Будь он в сознании, прижмись к шее коня, уменьшая сопротивление ветра, может и смог бы миновать застывшие волны моря.