Хранитель света и праха
Шрифт:
Или же это тот боец, который принимает удары? Боец, который движется вперед, не боясь того, что ждет его, — кто не заботится о том, что может проиграть. Кто снова и снова покидает свой угол, пока не достигнет кровавой победы или не будет повержен и не захлебнется в своей собственной крови.
Великий бой — это тот, который ведет умелый боец. Любой чемпион достоин восхищения. Но великий боец — это боец, обладающий качеством, которое трудно определить, качеством, которое найдется не у всех. Он обладает мужеством.
«Что ж, тут со Стрекозой не поспоришь, — подумал Ник. — Мужество либо есть, либо его нет».
Он вышел с сайта и, повернувшись на стуле, открыл нижний ящик стола. Он больше не собирался сидеть на «Кайме» сегодня. Он успел вовремя запостить новые приключения Рика Кобры, а больше ничего срочного не наблюдалось. Это означало, что он наконец-то может сосредоточиться на информации, которую дал ему Ли, — ее надо проверить.
Покопавшись в ящике, он нашел газету, где были напечатаны имена четырех погибших бойцов. Положив газету рядом с компьютером, он ввел имя первого из них в систему поиска.
В течение следующего часа Ник блуждал по Интернету, переходя от ссылки к ссылке. Как он и ожидал, все эти парни были скромными бойцами «выходного дня» — как Валентайн. На момент смерти ни один из них не имел ни серьезных травм, ни каких-либо необнаруженных заболеваний. Но больше ничего общего между ними Ник не обнаружил. Жили они в разных частях Соединенного Королевства, дрались в разных залах. Первый боец погиб пять лет назад, последний — если не считать Валентайна — всего за год до него. Один был боксером, два других занимались кикбоксингом. Валентайн практиковал тайский бокс. Пятый же боец, Билл Мьюзо, занимался боями без правил. Один умер через день после того, как завершил поединок. Трое других — спустя два дня, а Валентайна смерть настигла через три дня после того, как он вышел на ринг. Один из бойцов свой бой проиграл, один — свел к ничьей, а трое, включая Валентайна, поединки выиграли. Единственный общий знаменатель — это сам бой. Все эти мужчины умерли спустя один или несколько дней после поединка. И, несмотря на все признаки, которые могли бы свидетельствовать об обратном, ответ на вопрос о причине их смерти надо искать на ринге.
Сняв телефонную трубку, он набрал справочную. Ему нужно было поговорить с женой Валентайна, но он не хотел спрашивать номер ее телефона у Миа. Какой смысл расстраивать ее притянутыми за уши теориями.
Ник никогда не встречался с женой Валентайна. Он никогда не разговаривал с ней и не имел представления, о чем, собственно, намеревался спросить ее.
«Не думаете ли вы, что кто-то мог убить вашего мужа?» — не очень-то располагающее начало беседы.
Однако, представившись ей, он понял, что все намного проще, чем можно было ожидать. Она без проблем приняла его объяснение, что они с Валентайном дружили с детства, поблагодарила его, когда он выразил ей соболезнования, и сама начала разговор о Валентайне. Собственно говоря, она едва успевала переводить дух. Поток слов, обрушившийся на него, заставил его осознать, как она одинока.
— Здесь, в Ливерпуле, нет никого, кто бы знал его, когда он был маленьким, — сказала она с сожалением. — Приятно поговорить с кем-то, кто был знаком с ним прежде.
— А ему нравилось в Ливерпуле?
— Да. Но он скучал по Лондону. Ему не хватало «Скорпио» и поединков. Вы знаете, что он бросил ринг? Ну, перед тем последним боем.
— Да, я знаю. Одна общая знакомая говорила мне. Возможно, вы знаете ее. Миа Локхарт.
— Миа? Вы друг Миа?
Стоп. Что-то пошло не так. Интонация ее голоса резко переменилась от дружеского расположения к явной враждебности.
— Ну, — постарался он оправдаться, — мы же все жили по соседству и выросли вместе, вы знаете, наверное. Миа, Валентайн и я. Наши дома стояли — рукой подать. И я знаю, что Миа всегда очень интересовалась его спортивной карьерой.
— Интересовалась? — переспросила она. — Что же, можно это назвать и так, конечно. Но Валентайн уж очень зависел от этой женщины.
«От этой женщины»? О нет. Неужели Миа и Валентайн…
Но Эмми, видимо, поняла, какое впечатление произвели ее слова, и быстро продолжила:
— Позвольте, я объясню. У моего мужа ничего с ней не было. Валентайн никогда бы на это не пошел. Но, вы знаете, она нашла способ пролезть в его жизнь.
«Нет, — подумал Ник, — я не знаю».
В эту минуту он почувствовал себя посторонним.
— По счастью, — продолжала Эмми, — я была здесь не единственной, кто думал, что пора ему разорвать эту пуповину. Он не мог просто обвинить меня в том, что я разыгрываю ревнивую жену.
Где-то в доме заплакал ребенок.
— Ох, простите, — сказала она, спохватившись, — мне надо идти.
— Да, я понимаю, — задумчиво ответил Ник. — Спасибо, что поговорили со мной.
— Мне это доставило радость. — Ее голос стал тихим и очень грустным.
Прежде чем повесить трубку, она призналась:
— Мне даже не с кем поговорить о нем, понимаете?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Кровь у Арта текла очень сильно. Миа была зла на себя. Она могла догадаться с самого начала, что парень пьян. Он пришел в студию воинственно настроенный, и от него несло «Листерином». [40] Обычно это бы ее насторожило, и она бы не приблизила к нему «Анжелику» ни на йоту. Алкоголь в крови может спровоцировать обильное кровотечение, а работать в таких условиях для мастера татуировки очень трудно. Но почему-то она не заметила признаков того, что парень накачался, а теперь уже было поздно. Промокнув кровавые подтеки бумажным полотенцем, она снова включила машинку.
40
«Листерин» — средство для полоскания ротовой полости с мягким ментоловым вкусом.
— Миа…
Миа подняла глаза. Лайза стояла на пороге, держа сумку под мышкой. Слегка склонив голову, она дала понять, что хочет поговорить наедине. Миа выпрямилась на стуле.
— Я сейчас приду, — сказала она и, сдернув перчатки, вышла, оставив Арта созерцать потолок наедине с собой.
— Ты домой? — спросила она Лайзу, выйдя за дверь.
— Я встречаюсь с Руфусом у кинотеатра. У нас билеты на последний сеанс. Но мне не хочется оставлять тебя с этим парнем.
— Все будет нормально. Я почти закончила.
— Я не знаю, Миа, но у меня какое-то нехорошее предчувствие. Он — опасный мужик, уголовник.
Лайза намекала на то, что у Арта были татуировки на руках и на сгибах пальцев, сделанные шариковой ручкой. Это был явный признак того, что нанесли их ему в тюрьме. Но если бы они с Лайзой отказывали каждому парню, отмотавшему срок, — потеряли бы значительную часть клиентов.
— Со мной все будет в порядке. — Миа ободряюще кивнула головой. — Ты можешь идти развлекаться. Давай.
Она помахала Лайзе рукой, когда та вышла за калитку.