Хранитель времени

Лемеш Юля

– И кто это у нас тут бедный?

– Ну, скажи, как бы ты поступил?

– Отвянь по-хорошему. Но одно я знаю точно – тебе тоже бы чек дали, с просьбой больше не петь нигде и никогда.

– А тут еще про продажу льда пишут, вот бедолаги, в те времена холодильников у них не было. Поэтому и готовили часто и часто ели что-то почти испорченное.

Глава 14. Тантамареска

Что делать ночью, если на улице жара, а спать мешают

всякие призраки, желающие морса? Правильно – гулять. Питер на то и придуман, что б им можно было в любое время суток наслаждаться. Правда, Панк мои восторги не разделял.

– Жрать охота.

– Вова спит уже. А у меня ни крошки еды.

– Ладно, уговорила. Пойдем искать хлеба и зрелищ.

– Чипсов купим и все дела! – обрадовалась я.

– Еда отчаяния, – вдруг выдал Панк и прибавил, заметив мое недоумение – Так называют еду, которую можно потреблять только в самом крайнем случае. Японцы с голодухи научились даже ядовитое кушать. Стойкий народ. Хотя я их разлюбил. Фильм увидел, как они из живых людей внутренности вынимали. Брр. Садисты они.

– Это не они садисты. Это врачи всего мира садисты. Ну, те, которые исследователи-экспериментаторы.

– Ты вслушайся, еда отчаяния! Звучит.

– А в России в голод кору с деревьев ели, и ремни кожаные варили.

– Много ты в голоде понимаешь, мелочь пузатая. Пошли уже.

Наши шаги звучали непривычно гулко. Словно во дворе обосновалось чужое эхо.

– Я знаю. Оно уже рядом, – таким словами нас приветствовал Гриша.

Он стоял в темноте парадной и как Ромео, наслаждался видом на Любины окна, слегка сверкающие в отсветах луны.

– Давай, напугаем его? – предложил Панк.

– Как?

– Ну, я приведением оденусь и …

– В нашем дворе приведений даже дети не боятся.

– Странно, я ни одного не видел.

– Ты чужой. Они чужим редко показываются, – пояснила я, а потом испугалась.

Вдруг Панк подумает, что у меня тараканы в голове разыгрались.

– Ладно. Гришу обижать не будем. Он блаженный. Как и все влюбленные. У него душа чистая. А давай у тебя во дворе поставим тантамареску?

– Не надо!

– Вот балда, ты ведь даже не знаешь, что это такое.

– Тем более – не надо. Зачем мне то, чего я не знаю.

– Да нет, ты знаешь, но не знаешь. В общем, ты ее хоть раз в жизни видела. Ее все видели, но названия не знают.

– А зачем она нужна?

– Фокаться. Прикольно. Можно – по-старинному. Забавная штука эта тантамареска.

Интернета под рукой не было, а признаваться в своем невежестве мне не хотелось – пришлось промолчать, гадая, что это за штука для фоток. Нет. Я такого слова не знаю.

Панк сиял – ему нравилось меня мучить.

– Ну не выпендривайся – спроси. Ведь тебе интересно?

Пришлось

спросить. Оказалось, тантамареска – это щит, на котором нарисованы всякие нарядные фигуры с дырками вместо лиц. Суешь туда свою рожу и на фотке ты граф или пират. Или дама в обширном платье.

– Я бы там нарисовал крутого хипстера, байкера, гота, хиппи, панка…

– Не нужен никому этот устаревший пантеон.

– Нужен. Прикинь – ваш Гриша с фигурой скелета в скинии джинсах, кедосах…

– Я тоже кеды ношу!

– Хоть уносись. А Гришу нужно хоть раз в жизни обруталить. Сделаем из него самца. Не бритого и с плотоядным взором.

– Ничего ты не понимаешь, Гриша почти метросексуальный яппи. Только полинялый слегка.

– А что – он тоже брови выщипывает?

– Нет. Но он наверняка себя считает серьезным мужчиной с интеллигентной внешностью.

– Тогда мы его хипстером забацаем.

Я потеряла ход мысли и даже успела забыть слово, с которого начался этот, по сути, бессмысленный разговор.

– Тантамареска, – понимающе напомнил Панк.

Вдоль канала, неподалеку от Банковского моста, где знаменитые грифоны, нам навстречу попалась невеста. Которую я сдуру приняла за приведение.

Совершенно одинокая невеста, в корсете, накрутив длинный подол платья на руку, шла и яростно плакала. Обходя собачьи какашки.

– Ты обратила внимание – у нее прическа как в том допотопном модном журнале? – спросил Панк.

– Ну тебя. Человеку плохо!

– Девушка, вам помощь не нужна? – громко спросил Панк.

Она на нас даже не посмотрела, погруженная в свои мысли и эмоции. Но ответила.

– Нужна! Убей эту суку Иру! Тварь поганая. Сдохну – на похороны ее не приглашу!

Дальше пошли такие слова, что Панк присвистнул.

– А собачьего говна заметно меньше стало, – обрадовалась я очевидному факту.

– Зато человеческого стало больше, – туманно уточнил Панк, ожидая ответа от невесты.

– Не убьешь? Тогда пошел ты …

Мы пошли.

– А буффочек у нее не было, – решил Панк. – И вообще это неправильная невеста. Кровожадная. И где теперь барышни серебряного века? Должна же хоть одна в Питере быть.

Раздался громкий всплеск. Мы обернулись. Невеста бултыхалась в канале и ругалась как Вова с похмелья. Платье из белого стало почему-то зеленым.

– Доставать будем? Или – пусть сама выплывает?

Мы прислонились к парапету и взирали на театр одного актера. Лезть в воду не хотелось. Но Панк явно был настороже. Он бдительно следил за могучими гребками свежеиспеченной ничьей жены.

– Стой тут. Ты поняла? Хоть на этот раз послушай моего совета. Стой и жди меня, – Панк начал прикидывать, как половчее сигануть за невестой.