Хранитель времени

Лемеш Юля

– Ни фига она не заколочена. Она просто заперта. Так, с. Ну ка принеси нож. Любой.

Сбросив оставшиеся куртки на пол, я принесла Панку обычный столовый нож.

– Тут вот, какая фигота вырисовывается, – вещал Панк, – Я ведь сразу подумал, не мог этот злодей стоять посреди двора и метать в окно трупным кошаком. Не факт, что с первого раза попадешь. А соседи могут и увидеть. И ментов вызвать за прицельную стрельбу трупами. Значит, этот злодей либо невидимка, либо прошел в твой дом другим путем. И теперь я знаю – каким.

Усилиями

Панка дверь распахнулась. Перед нами была обычная, только очень темная лестница. В такую лестницу хочется закричать, чтоб послушать эхо. И услышать вместо эха ругань соседей.

– Я была уверена, что тут заколочено, – машинально повторила я.

– Следы ведут вниз. Я пошел. А ты тут стой.

Новость была такой невероятной, что я послушалась. Растерянность пришибла так, что желания сделать хоть шаг не возникало. Но и обратно в квартиру заходить не хотелось. Я с облегчением вздохнула, услышав торопливые шаги Панка.

– Прикинь, в соседний двор ведет. Там, снизу, заперто было, но мои умелые руки и твой нож, в общем, я теперь точно знаю – злыдень у тебя бывает когда захочет. И вот что я тебе скажу – поразительная беспечность. У всех остальных двери кирпичами замурованы. Только твоя и осталась как прежде. Я вот что думаю, позвони ка ты папашке своему. И ничего не рассказывай. Постарайся понять, какого рожна ему от тебя надо.

Папа вместо привычного «денег лишних нет», сердито отчитал меня.

– Ладно. Понимаю. Молодость, каникулы. Мать в отпуске. Свобода. Рассказывай, как дела.

– Нормально.

Панк прикладывал палец ко рту, приказывая не болтать лишнего.

– Нормально это как? Я же волнуюсь. Ты совсем одна. Район неспокойный. Соседи – алкаши и быдло. Мне не нравится, что ты совсем без присмотра.

– Папа. Я же сказала – все нормально. Я сыта, здорова…

– Сыта? Чем? – почти выкрикнул папа, словно хотел сказать что-то важное, но вдруг осекся.

Разговор принимал странный, неприятный оборот. Я чувствовала, что папа говорит неискренне, не так как всегда, хотя мы давно не общались, но меня не обманешь.

– Ты должна всегда помнить, ты – моя дочь, и я всегда приду к тебе на помощь. И моя жена к тебе тоже прекрасно относится. Ты должна приехать к нам в гости.

Тут у меня откровенно отвисла челюсть. Ага. Так я и поверила! Его жена, должно быть, слетела с катушек, раз внезапно решила ко мне прекрасно отнестись. Последнее, что я от нее слышала – «Этой малолетке квартиру? Не жирно ли будет?». Ну, точно! Это было, когда мы с мамой занимались оформлением бумажек, и тогда какого-то лешего папа с супругой приперлись. Или от них тоже что-то требовалось подписать? Вот память моя дырявая. Мне тогда так не хотелось даже пытаться вникнуть в суть проблемы.

– Не хотел говорить, но я пообщался с твоими соседями, и то, что они сказали, мне не понравилось. Ты с гопниками связалась? А что за плакаты с тобой

в голом виде? В общем, может, тебе стоит переехать в мою квартиру? А я к тебе временно переберусь. У нас и район получше, и зелени много, есть где на велосипеде покататься.

– Папа, нафиг мне твое Колпино триста лет обосралось, – не выдержала я. – Если у вас так хорошо, зачем тебе наш вонючий город?

– Ты не отказывайся так сразу, подумай.

Сославшись на дела, я распрощалась и положила трубку.

– Ясен перец – он. Но мы будем умнее. Мы его выведем на чистую воду! – глаза Панка горели гончим азартом.

Впечатление подпортило бурчание в моем оголодавшем животе. Который возмущался отсутствием борща.

Явление первое.

Звонок в дверь. Незнакомое лицо с растянутой психопатической улыбкой. Которая ему кажется искренней и неотразимой. В правой руке – бутылка шампанского. Левая сжимает открытую банку энергетика.

Улыбка становится узнавающей. Так улыбаются случайному попутчику поезда при встрече через неделю. Мое лицо кажется тем самым, что надо.

– Бесплатно? – уточняет любитель яги.

– Сам пей, – попытка запереть дверь прищемила кроссовок.

Теперь улыбка искривилась.

– Ты что? Сама рекламы себе понаделала… Или ты из этих?

Заискивающая улыбка явно означает – неужели мне несказанно повезло?

– Ногу убери! – угрожающего тона не получилось.

– А что? Садо-мазо. Я понимаю. Сам увлекаюсь. А, правда, что втроем тоже можно? Я могу другу позвонить.

– Ты – мазохист?

Это бы все объяснило. После ответа «да», я бы выломала его ногу с моего порога.

– Нет! – теперь понятно, что именно напоминает мне его лицо.

Тыкву. Тыкву, прорезанную для Хеллуина. Вместо свечки – сияние плохо скрытой надежды потрахаться на халяву. Не везет парню – ясное дело. Даже странно – почему? Высокий, не урод, руки-ноги на месте. Какой червяк выгрыз ту составляющую, без которой нет шансов понравиться девушке?

– У меня есть твой адрес, – уже понимая, что произошла тотальная ошибка, говорит он, доставая из кармана шортов листовку.

– Дай посмотреть? – оказывается, можно одновременно забрать бумажку и запереть дверь.

Он сам виноват.

Еще больше виноват тот, что написал под фотожабенной картинкой мой адрес и приглашение заняться разнообразным сексом. Но в одном не соврали. Я теперь действительно – без комплексов. Зачем они мне? Рудименты.

Зато в эту ночь призраки порадовали меня, написав первое угаданное мной слово. Простенько и глупо, а главное – безобидно совсем, даже перевод искать не стала – я и так знаю, что означает это слово – mors. Морс он и в Африке морс. Дело ясное – никакого смысла в их надписях нет. Просто балуются от нечего делать.