Хранитель
Шрифт:
Гверн продолжал стоять с закрытыми глазами. Он начал что-то шептать и раскачиваться из стороны в сторону. Колебания, сначала незаметные, становились все больше и больше. Вот он резко остановился и издал громкий крик. Из носа Буданы потекла какая-то ярко зеленая жижа. Животное всхлипнуло и тихо-тихо начало стонать. Девушки, до этого стоявшие и просто ожидавшие чуда, схватились за ножи. Их глаза сузились, черты лица хищно исказились.
– Услада, Милана! Стойте! – воскликнула Яролика.
Девушки с недоверием посмотрели на Старшую Мать, но остановились. Ратмир сделал шаг к магу, но между ними стал Лоттан.
– Магистр делает все возможное, - сказал парень. – Не
– А ты почему ему не помогаешь? – спросил воевода.
– Помогаю. И Агна помогает. Но мы это делаем по-своему. У меня нет сейчас других мыслей, кроме как помочь Будане. Магистр! – Лоттан бросился к сильно покачнувшемуся магистру.
Все замерли, едва дыша. Гверн открыл глаза и оперся рукой на плечо Лоттана.
– Колдовство. Грязное, мерзкое. Не знаю, как вы ее держали так долго, - устало сказал маг. – Ей станет легче. О! Смотрите!
Медведица сделал глубокий вдох и открыла глаза. Потом она подняла голову и посмотрела на мага. Потом перевела взгляд на Агну, затем на Лоттана. На парне она задержалась дольше. Потом Будана медленно поднялась на шатающихся лапах и сделал неуверенное движение к нему. Лоттан сам подошел к медведице и замер около нее в нерешительности.
– Положи руку ей на голову, сынок, - сказал тихо Ратмир. – Она признала в тебе ведуна.
Лоттан послушался слов воеводы и водрузил на большую голову медведицы сначала одну руку, потом другую. Тут же в его голову ворвались какие-то картинки, меняющиеся с большой скоростью. Сначала они были разноцветными и яркими: деревья, цветы, смеющиеся лица детей-разголанов, потом картинки стали темнее и темнее. Последняя картинка вообще стала серой. Практически черной. Потом на глазах Лоттана начала расти какая-то фигура. Она сформировалась в жуткое чудовище с множеством мелких рогов на голове, вместо щек зияла пустота, руки до локтей и ноги до колен были покрыты чешуей, на пальцах, которых было почему-то по три на руке, торчали длинные острые когти. Чудище смотрело на Лоттана и ухмылялось какой-то плотоядной улыбкой. Потом он протянуло свою руку к нему, но парень отпрыгнул от головы медведицы и картинка пропала. Будана как бы просила прощения своим взглядом за то, что она показала Лоттану. Но он присел около нее, обнял за голову и стал гладить. Вскоре раздалось тихое спокойное сопение. Будана, грозный оберег Белого Города, спокойно спал. В ее берлоге стояла звенящая тишина. Старшая Мать устало сидела на каком-то пне. Около нее с легкими улыбками стояли Услада и Милана. Они смотрели на Будану и. казалось, готовы были закружить в танце. Даже Ратмир превратился в какого-то деда-добряка, о чем свидетельствовала его широкая улыбка.
– Это исцеляющий сон. Мы выгнали из нее Рэзза, - тихо сказал Гверн. – Она проспит долго. Потом нужно ее кормить. Начните с каши с медом. Кашу обязательно на молоке. И меда не жалейте. Впрочем, кому я рассказываю. Выходим отсюда.
Все, кроме жриц, потянулись к выходу. Последней шла Яролика. Она еще раз остановилась в дверях, чтобы полюбоваться на спокойно спящую медведицу. Ратмир тронул ее за руку, и Старшая Мать покорно вышла. У частокола их встретила толпа разголанов. К ведунам присоединились обычные жители Белого Города. Тревожное молчание и нахмуренные взгляды остановили Гверна и его спутников. Но вышедшая за ним Яролика, сопровождаемая Ратмиром, своей улыбкой все сказала. Люди радостно стали кричать. Даже стражники у ворот принялись колотить своими копьями о щиты.
– ТИХО! – рявкнул Ратмир. –Она спит! Старец и его ученики вылечили нашу Буданушку! Сейчас все уходим и начинаем готовиться в пиру! Покажем нашим гостям белгородское гостеприимство.
Шумная толпа окружила Гверна. Агну и Лоттана. На них посыпались слова благодарности и просьбы вмести выпить на пиру, на шею Агны кто-то накинул золотое ожерелье с розовыми каменьями, один из ведунов втиснул в руку Лоттана боевой топор. Толпа двинулась к дому Старшей Матери. Там уже зажигали факела, ибо наступил поздний вечер, из подвалов начали выкатывать бочки с вином и пивом. Посреди двора по кругу стали ставить столы. Женщины принялись проворно их накрывать разными яствами. Никто особо не готовился к подобному торжеству, поэтому преобладали закуски, копчености да разные пироги, которых, как оказалось было огромное множество.
Лоттану и Агне протянули до краев наполненные вином кубки. Прозвучали первые здравицы. И пир начался. Начались танцы, после них парни хвастались своей силой и ловкостью, метая топоры и дротики в столбы, бросая на дальность камни. Потом запели девушки. Их песни текли легко и непринужденно, заставляя всех позабыть обо всех проблемах, уносясь вслед за мелодией.
– Спасибо вам, дядя Гверн, - сказала Яролика, кладя свою ладонь на изгиб руки мага. – Вы нам вернули жизнь. Я вижу, что у некоторых ведунов начала возвращаться сила, подаренная оберегом. Думаю, как проснется и начнет поправляться Будана, все вернется на круги своя.
– Не вернется, девочка моя, - грустно ответил маг, дымя своей неизменной трубкой. – Как было прежде, уже не будет никогда. Рэзз показал себя, давая понять, что он идет. А за ним придут огры. Следом – вампиры, которые тоже что-то готовят. Не знаю что орки еще придумали у себя в степях. Поэтому нам нужно объединяться, чтобы выстоять против них.
Яролика нахмурилась, но шутовской танец какого-то парня заставил ее забыть о словах Гверна. «О предстоящем будем думать завтра. А сейчас – пир!» - пронеслось у нее в голове, и Старшая Мать подняла свой кубок в знак приветствия танцору.
Глава 19
Празднование выздоровления Буданы завершилось под утро. Уставшие от чествования Лоттан и Агна заснули, не раздеваясь. Но выспаться им было не суждено. Как только осеннее солнце коснулось вершин деревьев, Гверн послал Лахаша и Райю, чтобы они поднимали вчерашних героев. По самому магу трудно было судить, что он вчера потратил практически всю свою магическую манну, а после этого еще и участвовал в застолье. Пусть он и не танцевал, как ребята, и не показывал молодецкой удали, как большинство молодых белгородцев.
– Лоттан, мы выезжаем, - тряс орк парня за плечо. – Гверн уже договорился со Старшей Матерью. Нас проводят к месту начала тропы Магистров.
Лоттан открыл мутные глаза и непонимающе потряс головой. Потом отвернулся от товарища и снова уснул. Но Лахаш получил четкие указания: Лоттан должен проснуться, умыться и сесть в седло. Путь предстоял неблизкий в глубь территорий разголанов. Поэтому орк пришел подготовленный. Ведро студеной колодезной воды была вылита на голову Лоттана без малейших раздумий. Парень открыл глаза и мгновенно проснулся. Подорвавшись с места, он бросился на своего обидчика. Между ними завязалась шуточная борьба. Когда Лахаш взял верх над Лоттаном (сказывалась все-таки боевая выучка), над городом раздался медвежий рев. В нем не было злости или боли. Скорее всего обида. Но орку этого хватило. Он соскочил с поверженного противника и, вытянув вперед руки в примирительном жесте, сказал: