Хранители. Единственная
Шрифт:
– У меня нет ни малейшего представления по поводу того, где он может быть, – выдохнула Миранда, усевшись на скамейку.
– Ты это уже говорила, – не без раздражения в голосе подметил Уилл. Мира пожала плечами и уставилась в землю, болтая ногами.
– Он продал свою квартиру, променяв её для себя на комнату в Штабе. Работа, работа и ещё раз работа на первом месте. Семьи в этом списке нет.
– Может, он забыл о своей семье лишь потому, что ты сама этого захотела? – ядовито заметил Уилл. Девушка скрестила лодыжки, сильнее вжавшись ладонями в скамейку.
– Это было обоюдное
Хотя было ли вообще такое весёлое времечко?
Уилл промолчал. А Мира задумалась.
Их отношения нельзя было назвать тёплыми семейными. Они всегда были немного натянутыми и не немного странными. Потому что в какие-то моменты казалось, что вот он – образец брата. А в следующий миг он всё портил. Или всё портила она.
Как ни стыдно ей было это признавать, но она и сама достаточно провинилась. Обзывала его, смеялась над ним в ответ на его поступки. Мстила. Потом корила себя за то, что она мстила. Потом корила его за то, что он вызывал в ней эту манию к мести.
И всё закольцовывалось снова и снова.
Но они были сиротами. Дети Хранителей, ставшие Хранителями. У которых изначально было именно такое предназначение. Дети погибших в мятеже, дети, выбравшие себе абсолютно разные пути. Питер гордился отцом и матерью, Питер пошёл по их пятам, приняв сторону Аманды. А Мира сразу поняла, что всё тут нечисто, что она не может быть на стороне Коллендж. Не может продолжать дело своих родственников. Просто потому, что у неё в жизни другие ценности.
Однако в последнее время что-то подсказывало ей, что у Питера ценности немного поменялись тоже. Особенно когда она узнала, что он не выдал, где находится Сандра. Вернее, даже не собирался это выяснять. И причина была понятна и ёжику: если бы он нашёл Сандру, ему бы пришлось рассказать и о своей сестре. Чего он делать, конечно, не хотел, хотя на первый взгляд могло показаться, что это и есть его главная мечта.
А оказалось ведь, что в крайних случаях, чрезвычайных ситуациях, он может стать настоящим братом, готовым постоять за свою сестру. И теперь его сестра должна была постоять за него.
– На самом деле, я, может, и знаю, где он, – медленно пробормотала Миранда. – Он с лёгкостью может оказаться в одном хостеле, где он с Элис когда-то останавливался.
Уилл тут же оживился. Стал тереть ладони друг о друга, будто они у него замёрзли, или будто бы он был готов к чему-то невероятному.
А Мира удивилась самой себе. Не понимала, как она вообще смогла вспомнить этот факт. И даже то, что она – Хранительница воспоминаний, не помогало ей это понять. Не могла она верить тому, что воспоминания так прочно оседают в её голове. Тем более о том, кого терпеть не можешь, хоть и связан с ним не верёвкой, но кровью.
– Тогда веди. Вдруг ты права.
Мира презрительно окинула его взглядом.
– А почему я всё же должна тебе доверять? – фыркнула она. – Откуда я знаю, что ты не сдашь его тут же в лапы Президенту?
– Я клянусь.
– Чем?
Вопрос поставил Хейла в тупик. Уж чем ему клясться он точно не знал.
– Всем.
– Смешно. Это значит, что ты клянёшься ничем, то есть не клянёшься вовсе.
Да уж, действительно. Но Уилл не понимал, какую клятву от него требует эта синеволосая сестрёнка его напарника. Клятву Посвящаемого? Забавно, да, забавно. И лживо. Сдалась ей эта клятва, как коту какие-нибудь суши. Хотя бывают такие голодные коты, которые съедят всё, что им дадут. Какие будут последствия – это уже совершенно другой вопрос.
И как он вообще ввязался в эту авантюру? Зачем ему понадобилось помогать не только сестре какого-никакого, но врага, но и в принципе врагу?
Мира вздохнула. Достала свой телефон, открыла в нём карту, в несколько нажатий построила маршрут. Оказалось, они находились не так далеко от цели. Ещё лучше было бы, если бы у Питера была бы включена геопозиция на телефоне, тогда бы можно было отследить его точное местоположение. Или хотя бы отследить его по датчику Хранителей.
Самым забавным в этой ситуации было то, что хоть он и не являлся мятежником, а датчик его не работал. Не передавал в систему никакую информацию. Так сказал Уилл, и не только сказал, но и показал, потому что при отсутствии доказательств Миранда такому бы в жизни не поверила.
– Ладно, выдвигаемся, – неохотно объявила она, не отрываясь от экрана. Компания в виде Уилла её не очень устраивала, но что поделать, если другой не предвиделось и предвидеться не могло?
***
Маркус не раз оставался у Сандры на целый день. И с ночёвкой в том числе. И она к этому уже привыкла. Поэтому её вопрос или даже просьба не была чем-то из ряда вон выходящим. Она была самой обыкновенной и приземлённой вещью.
Они могли допоздна играть и петь, пока мама ходила к соседке. С музыкой было не только веселее, музыка их скрепляла всё сильнее, она не давала им забыть, кем им не приходилось быть. Мелодии заполняли собой комнату, квартиру, души.
Но сегодня им было не до их музыкальных инструментов. Сандра даже видеть флейту не желала, да и гитары у Маркуса при себе не имелось. А души их хотели петь.
Поэтому они говорили.
– Мне было страшно, – призналась она. – Когда я попала в Штаб впервые. Это ужасное чувство, когда ты не знаешь, где ты, сможешь ли ты отсюда выбраться и что с тобой сделают. Я боялась никогда больше не увидеть ни тебя, ни маму, ни даже Хлою. Боялась, что это конец.
– Это и был конец, – сказал Маркус. – Конец той ложной жизни, которая была у тебя до этого.
Сандра горько усмехнулась.
– Судя по всему, это было только начало моей ложной жизни, жизни, полной лжи, в которой уже можно захлебнуться. Лжи, обманов, тайн. От меня слишком многое скрыто, и я не удивлюсь, если и ты скрываешь что-то ещё.
– Мой дед – Филип Миллс. Я никогда его не видел. Мой отец – ненавидящий его политик. Он ненавидит играть в шахматы, потому что их любил дед. Поэтому у нас дома нет шахмат в принципе. Я не знаю, что я ещё мог тебе не сказать.
Она поджала губу, задумавшись. А если у неё возникли бы какие-нибудь вопросы, не связанные ни с Хранителями, ни с мятежниками? Например… нет, это как-то чересчур.