Хранительница. Памятью проклятые
Шрифт:
— Можешь быть совершенно спокойна, мы с Владом не ссорились, — едва сдерживая улыбку, с насквозь фальшивой серьезностью заверила ее я, — и ты уж извини, но я бы ни за что на свете не вышла за твоего дядю.
Тактично умолчав о его мерзком характере, отягощенном нечеловеческими талантами, я была припечатана обиженным:
— Ты бы так категорично об этом не заявляла. У дяди куча достоинств.
— Угу, и куча недостатков, — пробормотала я, — и еще неизвестно, какая из этих куч больше.
— Леся, — укоризненно протянула Аня, и в голосе ее звенела железобетонная уверенность в том, что Влад если
Возможно, я бы с ней еще поспорила. Просто так, исключительно из спортивного интереса, но грохот донесшийся с кухни, погасил мой пыл.
— Я бы с тобой с удовольствием еще поболтала, но мне срочно нужно спасать кухню, иначе мне негде будет есть.
— Переедешь к дяде! — с пугающим энтузиазмом выдали мне.
— Ань, пожалей мои нервы, — взмолилась я, уже спеша на разборки, — я не совершила в жизни еще ничего настолько страшного, чтобы жизнь меня так круто наказывала.
— Я просто поражаюсь, насколько ты слепая, — вздохнула мелкая сводница, — имей в виду, рано или поздно он себе кого-нибудь найдет на «долго и счастливо», и будешь ты тогда…
— Искренне за него радоваться, — перебила ее я, застыв в дверях кухни. Глеб с несчастным видом собирал осколки стеклянного заварничка… Третьего за последние два месяца.
— Мой тебе совет — одумайся, я же серьезно.
— Ань, а если предположить, что он уже нашел любовь всей своей жизни? Эту вот с мокрой головой и в халате, — предприняла я вялую попытку перенаправить ее интерес с моей личной жизни на чью-нибудь чужую. Хотя бы на Оксанину. У нее сейчас в жизни черт-те что творится, ей будет полезно отвлечься от мыслей о проклятых.
— Это вряд ли. Сомневаюсь, что она у него вообще надолго задержится, — уверенно рубанула Аня.
Глеб прервался на минуту, чтобы удивленно посмотреть на меня, но увидев мой кулак, вновь принялся за уборку.
— Откуда такая уверенность?
— Ей у дяди плохо. Или в принципе плохо, но на счастливую и влюбленную она совсем не была похожа. Мне ее даже допрашивать было стыдно, я и имени-то ее не узнала, — Аня вздохнула, — ладно, мне идти пора, у меня через два часа репетиция, а я до сих пор у подъезда дяди торчу.
Отключилась она тоже не прощаясь.
— Похоже, это у них семейное, — пробормотала я, глядя на дисплей телефона.
— Лесь, я, конечно, все понимаю, но если ты уже наговорилась, может, сделаешь чаю? У нас последний заварник остался, не хотелось бы и его разбить…
— Не угрожай мне тут, кухонный ты ужас. Сейчас все будет. — заварник у нас и правда остался последний, а это значило, что завтра опять придется идти в магазин, чтобы пополнять запасы. — До сих пор ума не приложу, как же ты так умудряешься.
— Посмотрел бы я, насколько грациозной ты была бы на моем месте, после проклятия, — проворчал он, по-стариковски, с кряхтением поднимаясь с пола. В сложенных лодочкой ладонях злорадно поблескивали осколки.
— Проклятия? — на какое-то мгновение я даже испытала что-то вроде стыда. Скоро уже полгода, как мы живем под одной крышей, а выяснить, почему он на кухне превращается в стихийное бедствие, я до сих пор не удосужилась.
Просто приняла как должное предупреждение Крис о том, что пускать Глеба на кухню чревато и лучше не стоит, и все. Конечно, в свою защиту я могла сказать многое, начиная с того, что жизнь моя в одночасье кардинально изменилась, и мне было совсем не до чужих бед, и заканчивая инфантильным блеяньем о том, что я думала, будто он такой с детства.
— Семь лет назад одна ведьма прокляла, — неохотно признался Глеб, — самое обидное, что защитный амулет к тому времени у меня уже был, я просто забыл его с собой взять. А дамочка попалась ядовитая и полная силы, так что мне еще шесть лет придется мучиться.
— А почему шесть?
— У темных, если они сроки не оговаривают, проклятие по умолчанию ложится на чертову дюжину лет. А меня ведьма в сердцах прокляла, потому что именно я ее загнал. Теперь расплачиваюсь.
Осколки полетели в мусорное ведро и Глеб, гордый собой, отряхнул руки.
— А раньше почему не сказал?
— Много радости о своей глупости рассказывать.
— А остальные?
— Видишь ли в чем дело, Леся, — усмехнулся он, выразительно посмотрев на пачку чая, которую я продолжала сжимать в руках, — и Богдан, и Кристина, и даже Влад пытались снять проклятие, но ничего у них не вышло. Даже Евгений брался, но у него тоже ничего не получилось. Направленность выявить не удалось. Если бы это было что-то вроде простого сглаза в стиле «чтоб у тебя все из рук валилось», я бы не только на кухне чудил, но, как ты могла заметить, проблемы у меня появляются только тут. — Широким, каким-то неловким жестом он обвел кухню. — А о своих неудачах нет охоты не только мне рассказывать. В том, что никто не смог снять проклятие поехавшей ведьмы, признаваться тоже стыдно.
— Знаешь, у меня создается впечатление, что ведьмы-то как раз и являются самой опасной нечистой силой, — хмыкнула я.
Заявление мое вызвало у Глеба мимолетную улыбку:
— Ошибаешься. Самыми страшными среди нечисти считаются дикие лярвы.
— Эээ, в смысле, разновидность подселенца?
— Злой дух, вселяющийся в людей, да, — подтвердил он мое неуверенное предположение.
— Это у которых во время пробуждения силы зрачки светятся? — я много чего читала о подселенцах, пыталась запомнить их классификацию и как один вид отличить от другого… О лярвах я помнила только одно: зрачки у них светятся. — Знаешь, если бы мой вид так назвали, я бы тоже была злая. Их, наверное, еще и дразнят…
— Хотел бы я посмотреть на самоубийцу, осмелившегося дразнить лярва, — снисходительно ответил Глеб.
ГЛАВА 10. Убегая
Череп, подаренный мне нашим городовым, обрел свой дом на балконе, в коробке со всяким хламом. И должна сказать, пролежал он там довольно долго, пока одной темной ночью я не забыла телефон на кухне, а Владу внезапно не захотелось со мной пообщаться.
Четвертый час ночи (кто-то мог бы сказать — утра, но мне, как сове, виднее), все спят, я сплю, мой несчастный телефон, надрываясь, ползает по кухонному столу, и даже Глеб не слышит его надсадный зов… Просто поразительно, насколько глубоким может быть обычно чуткий сон оборотня, если его весь день таскать по магазинам. Но мне его жалко совсем не было, я нервничала и пыталась отвлечься.