Хранящая прах. Книга 2
Шрифт:
Ордана убрала руку, так и не дождавшись никакого ответа. А когда половица у порога привычно скрипнула, Арьян стиснул пальцы в кулаки.
Конечно, поступать против воли отца недозволительно с его стороны, но, в конце концов, это его жизнь.
Побыть в одиночестве долго не удалось. Послышались шаги, и по ним Арьян узнал Данимира. Брат ворвался в горницу, быстро пересёк её и опустился прямо напротив Арьяна, вперившись в него молчаливым взглядом.
– И что ты задумал? – наконец, спросил он.
Арьян опустил взор, разглядывая древесный узор стола.
– Поеду в Излуч.
Данимир покивал
– Нужно сказать Векуле, чтобы кметей собирал. Ждать уже нельзя, если валганы покинут Вель, мы их долго искать будем по степи.
– Завтра и выезжаем. Ещё крюк делать до острога, времени много потеряем. Да ещё празднества надвигаются, как бы это всё не затянулось.
Арьян помрачнел. О том, что заканчиваются дни русалии и коло вешнее входит в пору зрелую, совсем позабыл. Он провёл рукой по лицу, ощущая, как отвар, что дала Ордана, размягчил тело, и как клонит в сон, хоть день был в самом разгаре. Столько всего случилось за эту пору, слишком много потерь. Сначала мать, потом невеста, теперь ещё и княжна.
Данимир качнулся вперёд, поднимаясь со своего места.
– Пойду, оповещу наших, что выезжаем, – окинул он взглядом твёрдым брата.
Младший хорошо знал, как влияют на Арьяна зелья Краймиры, и сегодня была последняя чаша. Он оправился и больше ни в чём не нуждается, пусть благодарен был травнице. Арьян кивнул, отпуская брата.
– Вечером в гриднице всех жду.
Данимир ушёл, оставив Арьяна сидеть за столом в одиночестве. Тишина сгущалась, и через туман в голове вливались невнятные звуки с улицы. Глаза смежались. И зачем пил это снадобье? В конце концов, княжич сдался, поднявшись и добредя до лежанки, повалился на постель, закрывая глаза. Перед глазами всё вертелось-крутилось, как листья, закрученные вихрем, мысли поднимали его куда-то и уносились прочь, далеко от стен княжества, за земли воличей, туда, где была сейчас княжна Мирина.
Голубые глаза, спокойные, как заводь, бархат волос и голоса окутывал его, касаясь самого сердца. И чужие руки оплетают её, как верёвки, сдавливая. Арьян вздрогнул и проснулся. Было уже сумрачно, копошился где-то в дверях Митко, приготавливая на вечер лучин. Арьян головой тряхнул, сбрасывая наваждение, да только сердце жгло хлеще от нетерпения.
Он поднялся, в гриднице, верно, все уже собрались, сидят без него. Проклятый недуг!
Умывшись прохладной водой, что принёс отрок, Арьян отёрся рушником и, подпоясавшись, спустился в дружинный двор. В оконцах длинной избы уж горели лучины. Арьян, пригибаясь под низкую притолоку, вошёл в горницу, полную людьми да запахом мужского духа и браги. Сразу и тесно внутри стало. Мужчины повернули головы в сторону двери, приветствуя княжича кто кивком, а кто крепким пожатием руки. Судя по распитым бочонкам да густому душному воздуху, сидели тут они уже давно. Арьян опустился рядом с Векулой-десятником с одной стороны, с другой сел Данимир, от него по левому боку опустился и Мечеслав. Все упёрли в княжичей горящие взгляды, хоть в пору сейчас в сёдла да на валганов идти.
– Вы верно знаете, что князь против этого похода, – начал Арьян, оглядывая каждого кметя.
Числом их оказалось с два десятка, и каждого княжич знал, и каждому доверял. Не мало, но и не много, чтобы одолеть врага. Взоры их только твёрже сделались, не все поддерживали правду князя, хоть в том и признаться открыто не могли. Каждый готов защищать свои земли.
– Поэтому нам нужна помощь, на рассвете отправляемся в веси Излуча к друзьям нашим давним, верным к княжичам Ериславу и Заримиру. Враг у нас общий, домами объединиться нам нужно, а там как Боги велят и рассудят по справедливости.
Мужчины закивали, глаза их ещё гуще пеленой ярости затянулись. Данимир подхватил кувшин, наполнил братину глубокую, массивную до краёв брагой. И пошла она по кругу, скрепляя слова и помыслы, делая их одним единым замыслом и силой для всех. И никто теперь не мог остановить это: ни указ Вяжеслава, ни даже Радьяр. Воевода не показывался в эту ночь в гриднице, чтобы не наводить раздора лишнего. Коли отец не смог старшего княжича остановить, то ему и пытаться нечего. Хотя Арьян чуял, что, если б дал князь на то согласие, воевода первым в ряду был бы.
Как рассеялись по душной гриднице первые утренние лучи, вся братия вышла во двор. Собрались споро. Для воина много ли нужно? Главное – оружие наточенное, припасов кое-каких в дорогу да плащей от сырой погоды и ночного холода. Больше пришлось с палатками возиться, скручивая их в тюки да на сёдла водружая поклажей бренной. Едва край златоглавого кола показался из-за тёмно-изумрудного лесистого окоёма, как кмети дружно поднялись в сёдла да покинули детинец. Князь Вяжеслав не вышел, как, впрочем, и думал Арьян, да и не было в том проку – держать сыновей подле себя отец всё едино не сможет. А раздувать ссору не станет, дабы у народа да старост не вызвать лишнего беспокойства.
Поднимая пыль столбом, всадники минули ещё малолюдный посад да в луг выехали, а там и до Ряжеского леса рукой подать. Ближе к обеду достигли частокола елового, углубляться в него не стали, в обход повернули, в сторону Излуча, куда ныне и пролегал путь дружины.
– До острога путь до полуночи, но если не станем на отдых, то к вечеру придём, – сказал Векула-десятник, поравнявшись с Арьяном.
Княжич глянул на лазурное, чистое от облаков небо бездонное, сощурился от такой чистоты дивной, бьющий больно по глазам. Раны не переставали ныть и полосовать нещадно, да и непривычно так долго в седле быть.
– Поторопиться нужно, – согласился Арьян.
Векула только глянул на него, но настаивать не стал.
Ближе к вечеру на землю опустился грузом пекло, и воздух сделался тяжёлый, раскалённый – не продохнуть. Даже трава, казалось, вяла, только редкий ветерок налетал, дразня жаждущих прохлады кметей да лошадей. Животным хуже всего приходилось, они рьяно хлестали себя хвостами, смахивая впивающихся в шкуры оводов да комаров, будто озверевших от жары. Хотелось уж свернуть к реке да прямо в воду погрузиться. Арьян и на то был готов уже, хоть русло незнакомое, и таких он отродясь сторонился. А когда потянуло душным запахом полыни, цветущим клевером да синей горечавкой, голова кругом пошла и пот покатился градом со лба да по спине. Усталость накатила страшная. Прошли ещё пару вёрст, и коло стало как бы ниже. Кмети выдохнули облегчённо, когда впереди в знойной дымке показались бревенчатые стены острога Излуч.