Хранящая прах. Книга 2
Шрифт:
Излуч стоял на холме среди лиловых кустарников багульника, огибаемый плёсом неширокой речушки под название Брезь. Острог поставил ещё отец князя Гостивой. Бревенчатые стены, высохшие на солнце, как рёбра, распинались на холме под жаром солнца. У самого подножья качались на воде ладьи, и людей ныне было много, ясная погода располагала к отбытию в большие города на торжища, да и по нуждам всяким. Последний раз Арьян приезжал сюда ещё прошлым летом, потом затянула суета: уход матушки, недуг отца. Выезжать из стен и некогда было, и не зачем до того мига, как подошли к границам валганы.
С каждой саженью росла в нём тревога – застанут ли Гостивоивичей в городе, ведь если тех в Излуче не окажется, все потуги с походом
Арьян вдохнул глубоко. Даже если братьев не застанут в городе, поедут по другим весям, в мелких острогах поднимать людей. Понемногу, а дружина приличная должна набраться. Так просто Арьян уже не оставит всё. Уже нет. Назад, в Явлич путь отрезан обещанием, данным самому себе. И исполнит он то обещание во что бы то ни стало. Ярость разрывает на части, и она не даст покоя.
Приблизившись к посаду, послали вперёд Мечеслава с кметями, чтобы упредить хозяев о гостях приближающихся. Арьян уж и не чаял на землю ступить. Боль под рёбрами беспокоила всё больше, в груди будто камень застрял, мешая дышать. Арьян привык не показывать своих мук перед другими да перед самим собой, держался в седле, как и все, ровно, терпеливо снося усталость и изнурительную жару.
Дымилось вдалеке капище местное. Большак, по которому ехали всадники, вскоре разветвился на множество дорог, но путники следовали прямо, проезжая выселки да постоялые дворы, людные и шумные, а ведь издали и не скажешь, что дорога непроходимой окажется. Ворота дубовые, массивные раскрылись, едва дружина проехала помост, перекинутый через глубокий ров, впуская ватагу внутрь детинца. На дворе широком суета поднялась такая, что и непонятно стало, где свой, а где чужой кметь. Встречали шумно, вышли едва ли не все, мелькали только под навесами цветные понёвы женщин, да показывались молодые юркие девицы-чернавки, выбежавшие полюбопытствовать на пришлых мужчин. И тяжёлый груз упал с плеч, когда Арьян, спустившись наземь, подавляя острую боль, что пронзила грудину, да передав конюху молодому своего жеребца, заметил среди столпившихся встречающих медноголового Ерислава. Но его ли, или это Заримир? Арьян с первого взгляда и не признал – близнецов так просто не отличить, да и не виделись десятый месяц к ряду, хоть мало что могло измениться в их внешности. А когда княжич, заприметив Арьна, улыбнулся широко, открыто, прищурив глаз правый, так и узнал в нём гость Ерислава. Блеснула в ухе правом и серьга золотая, вдетая ещё с младенчества отцом, чтобы как-то отличать сыновей. А как оказались грудь перед грудью, обнялись по-братски, дружественно.
– Я уж, грешным делом, думал, что ты и дорогу забыл сюда, – радостно грянул Ерислав, в глаза вглядываясь. Горел в его взоре огонь удали и молодости.
– Виноват в том, не спорю, – согласился Арьян, оглядывая возмужавшего друга. – Да ты и сам не сильно радовал своим приездом, всё мимо да всё в спешке. А теперь я к тебе, как видишь, не один, – он повернулся к своим побратимам, подзывая Данимира, – с дружиной своей.
– Да, это трудно не заметить, – хохотнул княжич, глаза всё хитро щуря.
– Эк праздник у нас затевается, надо ж! – раздался за спиной Ерислава голос Заримира.
Арьян повернулся, выхватывая взором и второго сына Гостивоя. Вихры его костром полыхнули в солнечных лучах. Тут и Данимир подоспел, и вместе друзья объятиями крепкими братскими скрепились, как цепями железными, нерушимыми. Заримир оглядел каждого долго.
– Вот и свиделись вновь.
Последняя встреча закончилась для обеих сторон весьма шумно, Арьян до сих пор помнил, как на спор пили мёд из бочонка, а потом, захмелев, рвались с медведем сразиться. Закончилась эту гульба для всех весьма скорбно. Арьян ещё легко отделался, а вот Ерислав поплатился клочком кожи, выдранным со спины. Ерислав на ватагу глянул, хитро щуря глаза. Он-то уж догадывался видно, что приехали вовсе не праздник плодородия гулять с двумя десятками вооружённых воинов.
– Пошли в дом, – пригласил широким жестом он, и друзья, не мешкая, последовали за близнецами.
Арьян с Векулой и Мечеславом переглянулся, десятник кивнул, давая знак, что справится со всем. Терем княжий сложен был по-иному. Имел два яруса: нижний жилой, где летом и зимой царила прохлада, и служил он больше для хозяйских нужд, и верхний жилой. Туда сразу и поднялись по крутому крыльцу, уходящему вверх едва ли не под самую крышу. Миновав множество ступеней деревянных, мужчины вошли в широкую светлицу с низким потолком и широкими столбами резными. По стенам – лавки, по верху – полати, посередине – длинный стол с лавками берёзовыми, и пахло здесь смолой древесной да сеном, которым выстелен был пол. Ерислав вперёд к столу прошёл, тут же выскочили и чернавки, поднося путникам братины полные ледяного, с погреба, сбитня – испить с дороги. Из открытых дверей виднелось другое помещение, там, дальше, женская сторона. И голоса девичьи да смешки оттуда начали разноситься, да мелькать – подолы юбок, как бывало в прошлом, когда Вячеславовичи появлялись здесь. Правда, входить пока ещё никто не решался, хоть Данимир уже поглядывал в ту сторону каждый раз.
Испили холодного сбитня, и сразу легче стало. Молча рассевшись вдоль стола, друзья всё переглядывались, решая, как да с чего начать.
– Как здоровье князя Вяжеслава? – начал Ерислав, который всегда брал первенство. Оно и понятно, первым на свет появился он, первый разрезал тишину криком, едва появившись из утробы матери.
– Сейчас уже лучше, – ответил Арьян. – Гостивой здесь, в Излуче? – поспешил перейти сразу главному, хоть знал, что торопится сильно.
– Тут, – кивнул Ерислав, с братом переглядываясь.
– Я приехал о помощи вас просить.
– Понятное дело, что не хороводы с девками кружить, это был бы не ты, Арьян, – ответил Ерислав, нахмурившись.
– Путь наш лежит к реке Вель, – проговорил Данимир, видно теряя терпение, да и дорога безостановочная все силы забрала.
Серые, как сталь булатная, глаза Ерислава потемнели гуще, Заримир, напротив, расправил плечи, будто всё ему стало ясно, смотрел с пониманием. И теперь один от другого отличался ясно.
– По толкам людским ведомо нам, что вы уже с дружиной своей побывали там, – высказал вслух мысли Ерислав, придвигая кувшин пузатый, вливая сбитня в чару резную.
– Разведали, что и как, – уточнил Арьян. – Становище их большое, и воинов много. Нам бы ещё сотню набрать.
Ерислав задумчиво огладил длинную щетину, сдвинул брови, задумчиво посмотрел перед собой, что-то обдумывая, решая. Заримир тоже взглядом неспешным скользнул по княжичам. Данимир заёрзал, уж не зная, чего ждать, какого ответа. Вновь в тишине разленившейся, вязкой смешок раздался. Арьян повернул голову, но в переходе длинном, залитом огненным закатным светом, не увидел никого.
– Добровольцы будут, – наконец сказал Ерислав. – Сотню наберём, только не вовремя вы собрались. Под самый праздник. Выждать бы нужно.
Арьян опустил взор, раздумывая над сказанным. До праздника три дня ещё.
– Долго, – ответил он, встречаясь взором с другом.
– В таком деле лучше не спешить, а после праздника и больше соберём. Мы и сами желаем раздавить гадов, но здесь лучше подождать.
Переглянувшись с Данимиром, Арьян ощутил лишь, как нетерпение каменеет под сердцем. Принять это решение трудно, но Ерислав прав. Тот, прочитав на лице старшего княжича хмурость, улыбнулся широко, придвигая чару.
– Пока гостями будьте, давно вас не было, потолкуем, есть ведь о чём, а потом грянем на врага, сотрём в прах.