Хребет Индиго
Шрифт:
Мой желудок скручивало с каждой минутой. Боже, не дай ему пострадать. Если бы он порезал руку, руку или ногу и пошла кровь, нам потребовалось бы время, чтобы добраться до больницы. Слишком много времени. И я отправил Конора на один из самых дальних концов ранчо.
Наконец, через двадцать минут я заметил вдалеке пикап с ограждением. На горизонте вырисовывались горы.
— Я здесь, — сказал я и завершил разговор.
Мои шины с пробуксовкой остановились. Облако пыли взметнулось над дорогой, когда я выскочил из пикапа и трусцой побежал к Конору.
Он сидел, прислонившись к покрышке, подтянув колени и свесив между ними голову. Одна рука свободно свисала рядом с ним, другая прижимала телефон к уху.
— Конор. — Я положил руку ему на плечо, быстро проверив его. Никакой крови. Никаких видимых сломанных костей. Все десять пальцев. Два уха и две обутые ноги.
Он поднял голову, и его телефон упал на траву. Следы слез запятнали его загорелое лицо.
— Это Лили.
— Лили…
— Г-грин, — выдохнул он. — Лили Грин.
Грин. Одна из медсестер в доме престарелых, где жила моя бабушка до своей смерти, была Грин.
— А что с Лили Грин?
По лицу Конора потекла ещё одна слеза.
— Вон там.
— Там… — протянул я, и мой желудок сжался еще больше.
Нет. Только не это.
Я тяжело сглотнул и встал, зная без вопросов, что я вот-вот найду.
На свинцовых ногах я прошел по высокой траве к угловому столбу и перелез через забор. Мои ботинки шли по той же грубо протоптанной тропинке, по которой, должно быть, шел Конор.
Надо мной в голубое небо поднималась вершина хребта Индиго. Ее резкая скальная поверхность освещалась солнцем. Это место было столь же пугающим, сколь и прекрасным. Сплошная стена скал, прорезавшая поля по такой суровой линии, что казалось, будто гора рассечена от макушки до пят. Скалы у ее основания были такими же черными и суровыми, как лицо утеса.
Я карабкался к скалам, которых избегал целую вечность. Я не был по эту сторону забора уже много лет. С тех пор, как нашел тело.
Последнее тело.
Мой взгляд упал на прядь светлых волос. На белое платье. На изуродованные конечности. На реку крови.
На Лили Грин.
3. УИНСЛОУ
— Я собираюсь сбегать домой и взять новую рубашку, — сказала я Дженис, нахмурившись на беспорядок, который я устроила на своей белой блузки.
Мой рукав, испачканный черным кофе, был таким же бедствием, как и мой стол. Папки, отчеты и стикеры с заметками загромождали коричневую деревянную поверхность. Или она была серой? Я не видела ее уже два дня.
Я была официально похоронена.
Когда Дженис пришла сказать мне, что пришло время еженедельного собрания сотрудников с администрацией — неофициального постоянного собрания, которого не было в моем календаре, — я так торопилась присоединиться к ним, что, когда я пошла взять свою кружку с кофе, из нее выпрыгнула капля и забрызгала мою рубашку.
— Ты позвонишь мне, если что-то случится? — спросила я.
— Конечно, — улыбнулась она и пошла к двери, остановившись на пороге. — Ты молодец, Уинслоу.
— Правда? Потому что мне кажется, что я тону. — В этом я призналась бы только Дженис. Она была моим единственным союзником на станции. Завоевание довения людей шло медленнее, чем я ожидала. Намного медленнее.
Дело было в моем возрасте. Никто открыто не признавался, что считает меня слишком молодой — не в лицо. Но в косых взглядах были невысказанные слова. Сомнения.
Я справлюсь с этой работой.
Возможно, другие сомневались во мне, но я не собиралась сомневаться в себе. По крайней мене сильно.
— Сейчас ты пьешь из пожарного шланга[8], но потом станет легче, — пообещала Дженис. — И люди здесь придут в себя. Дай им время.
Я вздохнула.
— Спасибо.
Она уверенно кивнула мне, а затем скрылась за своим безупречным столом.
Достав из нижнего ящика сумочку, я пролистала стопки отчетов, которые нужно было просмотреть, и резюме офицеров, которые нужно было прочитать. Сегодня вечером я возьму еще одну стопку домой и прочту их, как и вчера вечером. Я находилась в режиме обучения, пытаясь ознакомиться с работниками. Я также попросила Дженис достать все дела за последние три месяца, чтобы я могла понять, какие преступления происходят в Куинси.
До сих пор это были всего лишь четыре пьяных водителя, сорванный школьный праздник, одна драка в баре и бытовая неурядица. Дженис предупредила меня, что среди этих дел есть арест за употребление метамфетамина, но я еще не добралась до этого дела.
В целом, досье на офицеров были тонкими, слишком тонкими. Отчеты были короткими, слишком короткими. И все было написано от руки на бумажных шаблонах.
Дедушка не шутил, когда говорил мне, что департамент полиции Куинси нуждается в толчке в будущее. Хотя «толчок» кажется слишком мягким словом. Нам нужен был бульдозер.
Я была тем бульдозером.
Проходя через буфет, я помахала рукой Аллену, одному из сотрудников дневной смены.
Он кивнул, его взгляд метнулся к моему рукаву. Уголок его рта приподнялся.
Я пожал плечами.
— Кофе напал на меня.
— Вот почему я неравнодушен к нашим черным рубашкам и брюкам. Скрывают пятна.
— Мой заказ на униформу должен поступить сегодня. Тогда я тоже буду придерживаться черных рубашек, — улыбнулась я и направилась к двери.
Хорошо, это было приятно. Аллен не избегал зрительного контакта. Прогресс, верно?
Я помахала офицеру Смиту, когда проходила мимо него в вестибюль, надеясь на кивок.
— Я собираюсь быстро сбегать домой. Позвоните мне, пожалуйста, если что-нибудь выяснится.
Он игнорировал меня, как и последние два дня. Даже когда мы столкнулись вчера в комнате отдыха, он вел себя так, будто меня там и не было. Когда я выходила за дверь, его взгляд обжег мне позвоночник.
Досрочный выход на пенсию. Мы определенно собирались обсудить вопрос о досрочном выходе на пенсию, если он не изменит своего отношения.