Хроника барона фон Дитца
Шрифт:
Поэтому, наша партия НСДАП, как и прежде призывает всех мыслящих, здоровых мужчин и женщин, всех патриотов, – встать в её спасительные стальные ряды.
Мы национал-социалисты объявляем всей этой чужеродной расплодившейся нечисти, новый Крестовый поход!
Глава 4
« Один народ! Одна Империя! Один фюрер!» Это воззвание Гитлера к нации стало для Отто фон Дитца и Германа Шнитке, как и для миллионов немцев непререкаемым догматом. От этих откровенных решительных слов вождя, они испытывали, как и другие молодые офицеры Фатерленда, терпкую гордость за своё, поднявшееся с колен Отечество, и какой-то ещё сладостный, чарующий прилив сил, точно они испили из магической чаши Грааля волшебного зелья, самого желанного и самого сильного, какое только когда-нибудь знал мир.
* * *
Это случилось в 1939 году…Гитлер продолжил оказывать сильное давление на Польшу, стремясь получить разрешение на строительство экстерриториального шоссе через Польский коридор в Восточную Пруссию. Так же он требовал возвращение Данцига в составе Германии. Эти претензии Гитлера сопровождались даленейшими дипломатическими манёврами в январе и марте того же года.
На эти дипломатические инициативы Варшава ответила отрицательно, справедливо полагая, что они являются лишь предлогом для немецкой территориальной экспансии в отношении Польши. Поляки беспокоились, что Германия попытается осуществить на Польшу такое же дипломатическое давление, какое она оказывала на Чехословакию.
…К концу марта 1039 года немецкие дипломаты уже не прибегали к показной мировой риторике. Гитлер объявил высшему руководству Вермахта, что « Польский вопрос» будет решён военным путём. Тогда же англичане объявили, что гарантируют безопасность Польши в случае немецкой агрессии.
Перспективы у Польши были откровенно мрачными: Великобритания, при всём своём благожелательном отношении, не могла представить реальную военную мощь. Соседи Польши так же не хотели ей помочь, боясь навлечь на себя гнев непредсказуемой Германии. От гипотетической поддержки СССР польские политики так же отказались, потому, что были уверены: любая советская военная помощь неизбежно придёт к оккупации польских земель.
Тем временем с учётом успехов немецкой дипломатии и очевидной нерешительности и слабости Франции и Великобритании, Сталин начал размышлять о соглашении с Германией. По результатам Первой мировой войны СССР так же потерял территории в Восточной Европе, и, как и Германия, хотел бы подвергнуть ревизии установленные на тот момент государственные границы. И хотя идеологии нацистской Германии и коммунистического СССР были диаметрально противоположными, интересы этих двух держав в 1939 году оказались схожими.
Большая часть восточной Польши со времени произошедших в XVIII веке и до 1918 года разделов находилась под властью России. Так же в данном регионе проживало много белорусов и украинцев. Эти обстоятельства давали основания для выдвижения претензий на данные земли. Кроме того Иосиф Сталин стремился вернуть под свой контроль бывшие « окраины Российской империи» – страны Прибалтики, Бессарабию и Финляндию. Летом 1939 года немецкий посол в Москве начал активно зондировать политическую ситуацию на предмет возможности заключения советско-германского соглашения.
25 августа 1939 года имперский нарком иностранных дел Иохим фон Риббентроп и советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов объявили, что Германия и СССР подписали Договор о ненападении. Это сообщение вызывало настоящий шок, эффект разорвавшейся бомбы, поскольку никто, даже в горячечном бреду, не мог даже предположить, что эти идеологически непримиримые антиподы пойдут на компромисс. И для Гитлера, и для Сталина этот союз был временной мерой и значительной степени являлся фиктивным, что и подтвердилось два года спустя.
После заключения пакта Молотова-Риббентропа уже ничто не мешало Гитлеру вторгнуться в Польшу. Фюрер был убеждён, что лидеры Британии и Франции любой ценой попытаются избежать войны, и что, даже если они предпримут какие-либо шаги, их действия будут нерешительными и неэффективными. Твёрдая позиция победителей в Первой мировой войне – Франции и Великобритании – возымела бы действие, но Вермахту дали возможность продемонстрировать свою боеспособность в деле. Зажатая между гитлеровской Германией и сталинской СССР, слабая Польша представляла собой идеальный объект для агрессии. И делёж желанного « пирога» не заставил себя ждать.
* * *
…Отто хорошо помнил это волнующее время и пылкие воинственные настроения, которые переполняли их молодые сердца. На душе было и светло и весело, и чуть-чуть тревожно и боязно, совсем, как перед экзаменами. Они, выпускники танкового корпуса, командиры боевых машин, чувствовали себя полубогами, практически непобедимыми с 37-мм орудием и двумя пулемётами чехословацкого производства. Тысяча залпов чертей! Всех их переполняла гордость, когда они получили под своё начало эти новые танки 38 (t). Они восхищались бронёй, не понимая ещё, что она для них в настоящем бою – лишь моральная защита. Увы, при необходимости эта броня могла оградить лишь от пуль, выпущенных из стрелкового оружия.
В памяти навсегда застрял тот славный денёк, когда они приехали из корпуса в Берлин на побывку. В то время начались офицерские краткосрочного отпуска, в которых перебывал едва ли не весь их танковый полк. За плечами остались изнурительные моторизированные манёвры на полигоне в Путлосе, Ордуфе и в Гольштейне, где проводились настоящие стрельбы из таких пушек и пулемётов, а так же учения с пехотными частями.
…На дворе стоял тёплый, ласковый вечер. Предзакатные солнечные лучи играли в пятнашки с зелёной широколапчатой листвой светлокрылых платанов, пронизывая червонные спицами могучие кроны.
…Их прогулочный, с открытым верхом « мерседес» снизил скорость. Рубиновая стрелка спидометра быстро, как стрекоза, спустилась до 80, потом 70, 50…Впереди уже замаячили голубые и красные буквы « Тарзан. Белая обезьяна» , светившиеся в сумерках над входом в прохладный, приземистый каменный грот с бордовой черепичной крышей. Перед пивным гротом, словно усталые осы возле улья, припарковались несколько легковых машин, с десяток мотоциклов и пикап-грузовик, большая часть бежевой краски которого уже слупилась до карминовой грунтовки.