Хроника барона фон Дитца
Шрифт:
Пошатываясь, в развалку, как моряки, они выбрались на вымощенный старинной брусчаткой тротуар, и Герман, к своему изумлению вдруг увидел, что улица как-то странно поднимается и опускается, как морские волны. Опустошив желудок в кусты белого шиповника, он высказал предположение, что ему, пора бы домой.
– « Домо-ой» ! – Отто, казалось, взбесился от этого слова. Размахивая руками, как ветряная мельница, он из тьмы подошёл к другу. – Идиот! Это же Берлин! Идёт война…Нам скоро на фронт! Не будь бабой, Герман…Мы не можем домой! Кто это предложил? Покажи мне этого провокатора…и я, чёрт подери, врежу ему по морде!
– Да, тише ты! Никто…ничего…не говорил. Мы идём… – Герман что-то ещё промычал. Успокоительно потрепал по плечу раздухарившегося Отто, хмельно улыбнулся во всё лицо, потом добавил:
– Какого чёрта…мы не подъехали…прямо ко входу, мм?
– Так надо? Консперация…Шевели ногами, тут рядом.
Они свернули налево на тёмную улицу дорогих особняков, Отто нащупал пеньки решёток XVIII века, переплавленных на корпуса бомб, и начал считать. Через пять домов он остановился именно в тот момент, когда дьявольски завыла сирена воздушной тревоги и в небе заметались тугие шафрановые лучи зенитных прожекторов.
– Endmadig! – Шнитке опять вывернуло. – Вот дерьмо! Эти чёртовы « томи» …в бордель не дадут спокойно сходить.
– Забудь! Ещё пос-чи-та-ем-ся с этими тварями. Наше Люфтваффе бомбит их Лондон и в хвост и в гриву!..Ерунда. Мы пришли, дружище. Я же сказал: Моё волчье чутьё не подводит. А вот и двери этого розария…всё верно, две мраморные вазы при входе… – Он трижды требовательно ударил бронзовым кольцом в дубовую дверь.
На широкие ступени величественного крыльца упал пучок лимонного света. В открывшихся дверях стоял широкоплечий с боксёрским сломанным носом лиловый негр – тяжеловес в белом костюме и золотым браслетом на запястье.
Герман, одёрнув мундир, уставился на него. Чёрный гигант на Германа.
– Барон фон Дитц. – Мой друг. – Он указал на Отто. Меня зовут Герман. Герман Шнитке. – Scheibe! Ты что немой? – Герман полез во внутренний карман за бумажником. Чёрная гора не шелохнулась.
Фон Дитц молча выступил вперёд. На бледном нордическом лице барона зловеще дёрнулся живчик, рука медленно опустилась на глянцевитую кобуру.
– Ты что, говнюк, посмеяться над нами решил? – с улыбкой не более весёлой, чем оскал черепа, на его фуражке, тихо и жутко сказал он. – Allerwertester! Я был тут в прошлый четверг. Ты тоже тут был, урод! Забыл меня, чёрная обезьяна? А я нет…
– Отто, погоди!..Опять начинаешь?! Мы, кажется, не строим в Германии коммунизм?..Ха-ха…Вот деньги, за всё надо платить…И за девочек, тоже, – Герман сунул в огромную лапищу привратника « Кинг-Конга» радужную купюру. – Барон фон Дитц желал бы видеть фрау Эльзу Голдман.
Негр не смог отвести своего взгляда от гипнотических глаз блондина – эсэсовца. Ненависть его была столь сильна, что глаза выдавились из-под век и вспыхнули страшным стальным цветом. Неподвижные они ударили кровожадной тьмой в лицо вышибалы, и тот ужаснулся этой ледяной тьме, обрекающей его на неизбежную смерть.
Поединок взглядов длился мгновение. Сложенная купюра перешла из руки в руку, даже не зашелестев. Чёрная гора отступила в сторону, они оба вошли, и массивная дверь наглухо закрылась за ними.
– Ну, ты даёшь, Отто!..
– Герман, halt die kiappe! Заткнись!
По узкому коридору их проводили в роскошный празднично освещённый холл. Пол был мраморным, наборным, огромная из богемского хрусталя люстра отбрасывала цветные блики на широкие полукружья лестницы, на два чудесных полотна Фрагонара и одно – Тициана. Написанная кистями великих мастеров плоть зарябила в глазах Германа. У подножия лестницы сухая, как трость, женщина протягивала в прозрачной кружевной перчатке руку жестом эрцгерцогини.
Пока Отто обменивался с нею любезностями, Герман безошибочно сделал вывод: это фрау Эльза Голдман – всевластная хозяйка заведения. Вспомнил и исчерпывающую характеристику на эту « Чёрную вдову» , как для себя, он уже успел её окрестить.
Точно гриф-стервятник, почуявший падаль, Эльза Голдман приехала в Берлин в 1938 году, перед самой войной. Никто точно не знал её прошлого, но слухов, самых фантастических, родилось изрядно…Она бельгийка; она выросла толи в Риме, то ли в Париже; в юности была любовницей какого-то влиятельного не то графа, не то маркиза из Вены; в ней течет какая-то толика цыганской или еврейской крови, а может арабской…Прежде она содержала один из самых престижных борделей в Риме, но с приходом к власти фашистского режима Муссолини и его « похода на Рим» , она спешно покинула вечный город и вовремя переехала…в Берлин! Из огня да в полымя! Рискованно? Безрассудно?! Более чем…Но не всё так просто. Эльза Голдман никогда не страдала суицидальными припадками и уж тем более не была неуравновешенной – истеричной дурой. У опытной, прожжённой аферистки Голдман на то были свои основания. У неё имелись большие деньги, но имелись и ещё более влиятельные покровители во власти, которые обеспечили ей политическую и финансовую « крышу» в нацистской столице. Кто именно – оставалось только гадать, но как там ни было, заведение Чёрной вдовы – процветало. В светских кулуарах, как ядовитые гадюки, поднимали головы сплетни:
– её финансирует, всеми уважаемый банкир;
– французская жена, одного из « стальных королей» Германии, с которой она занимается лесбиянством, готова выполнить любую прихоть;
– её услугами пользуется кто-то из крупных партийных бонз Рейха…Рудольф Гесс? Герман Геринг? Юлиус Штрейхер, а может быть, партайгеноссе Мартин Борман?..
Впрочем, какая разница? Главное она умела молчать, как могила, а следовательно хранить тайны.
– Она шпионка? Завербована нашей контрразведкой? Она наркоманка? Она не расстаётся с бутылкой французского коньяка?
– Спроси, что полегче. Здесь чёрт ногу сломит…Об этом, пожалуй, знают только в СД и гестапо, но покуда…им, повсему, дан приказ свыше не сворачивать этой сухопарой стерве шею…А, вообще, слишком много вопросов, Герман. Не суй свой нос туда, где тебе могут оторвать вместе с ним и голову. Роясь в юбках этой старой суки, можно запросто напороться на член шефа РСХА обергруппенфюрера СС…И тогда…Боже, храни Фатерланд! Надеюсь, ты понял меня, дружище. У огня можно не только согреться, но и сгореть.
После такой исчерпывающей отповеди и дурак просветлеет. Герман хорошо усвоил: мир Чёрной вдовы лежал в сумеречной зоне, где наслаждения и политика, сексуальные фантазии и сбор конфиденциальной информации, алкоголь-наркотики и неадекватные душевные излияния, пьяные истерички и раскаянья на грудях проституток – решительно всё прослушивалось спецслужбами, – чёткие заключения которых, – безотлагательно, раз за разом ложились на стол, кК шефа гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера, так и шефа разведки СД бригаденфюрера СС Вальтера Шеленберга. Её мир лежал под хрупким – опасным ледком, где грех и порок, обеспечиваемые деньгами и связями, варьировался от эксцессов до извращений, от тайных арестов до пыток и расстрелов в казематах секретных служб.