Хроника достославных событий, кои произошли при завоевании Гвинеи по приказу инфанта дона Энрики
Шрифт:
Тотчас прибыли туда два вождя (capitaes) того острова, говоря, что были слугами инфанта дона Энрики, и не без великой причины: ибо прежде они уже побывали в домах короля Кастильского и короля Португальского, и ни в одном из них никогда не находили милостей, кои впоследствии получили от инфанта дона Энрики; ибо, находясь в его доме, они встретили с его стороны весьма добрый прием, пока там пребывали; и, наконец, что он одел их весьма хорошо и отправил на своих кораблях в их землю, вследствие чего они были весьма расположены к любой службе ему.
— Что ж, — молвили другие, с каравелл, — мы сами суть его люди и слуги, и по его велению отбыли из нашей земли. Вследствие чего, коли вы такую охоту имеете, то своевременно можете ее ясно выказать; ибо мы желаем отправиться на остров Палма, дабы попытаться захватить некоторых пленников, в чем нам весьма сгодилась бы ваша помощь, коли вы пожелаете послать с нами некоторых из сих ваших подданных, дабы помочь нам и направить нас, ибо сия есть земля, коей мы не знаем, и нет у нас также знания о способах, коих держатся ее жители относительно своих сражений.
Бруку (Bruco) было имя одного из тех вождей, а другого — Пишти (Piste); каковые вместе ответили, что были рады потрудиться над любым делом, кое было услугою сеньору инфанту Дону Энрики, и что весьма благодарили Бога за то, что Он дал им случай, в каковом они могли бы выказать, сколько было в них доброй воли к сему.
— И дабы вы узрели — сказал Пишти — желание, кое я имею послужить ему, я хочу отправиться с вами и возьму с собою столько канарцев, сколько вы захотите.
«Пристыжает, как мне кажется, — говорит автор, — благодарность сих людей многих [других], что получили вещи большие и лучшие от сего нашего принца и в значительной мере не достигли совершенства в признании сего. О, каково же бесчестье (camanho doesto) тех, кто воспитывался при его дворе и впоследствии был пожалован им достоинствами и сеньориями, каковые [люди], позабыв о сем, оставили его в то время, когда в их службе была надобность! О деяниях и именах коих мы скажем в истории королевства, когда будем говорить об осаде Танжера».
Таким образом вызвался послужить тот вождь своею персоною и своими людьми, из каковых тотчас велел поместить на корабли столько, сколько капитаны пожелали принять; вследствие чего они быстро подняли паруса, взяв путь к другому острову, Палма, куда прибыли незадолго до утра.
И хотя здравомыслие не позволяло в такое время выходить на землю, они все же договорились высаживаться незамедлительно.
— Ибо, — сказали они, — коли мы станем ожидать чего-нибудь, то, поскольку мы уже узрены, вся наша добыча станет напрасным трудом, так как канарцы укроются в безопасном месте; высадившись же тотчас, мы сможем захватить некоторых, ибо, хотя они и быстроноги (ligeiros), среди нас найдутся такие, что последуют за ними [вослед]; и не может быть, чтобы хозяева тех стад, что бродят там перед нашими очами, не приспеют, чтобы собрать их, ибо в обычае у них трудится ради них [стад] почти столько же, сколько ради самих себя.
И пусть подобное мнение было опасно, оно, все же, нашло одобрение среди всех тех [людей]. И так, весьма быстро, были высажены на пляж как португальцы, так и канарцы [с острова Гомейра]. И, двигаясь таким образом не очень далеко от берега, они увидели, как канарцы [острова Палма] уходили бегом; и, когда они начали их преследовать, один из компании сказал, обращаясь к прочим:
— Зачем трудиться понапрасну (para que e filhar trabalho de balde), мчась вослед тех [людей], — ведь сколь бы много вы ни трудились, все равно уже не сможете их настигнуть. Но последуем за теми овцами и ягнятами, что идут по тому утесу, ибо наверняка все остальные из тех [людей], что следуют за ними, — это дети и женщины; и коли мы добро последуем за ними, то неизбежно некоторых из них захватим.
Какового [человека] слова еще едва были произнесены, как уже все бросились бежать, оставив прочих канарцев [острова Палма], по чьему следу уже направились. Однако те пастухи вошли со своим стадом в лощину столь глубокую и столь опасную, что тому стоит больше дивиться, нежели рассказывать, как это люди могли совершить по ней проход.
Однако христиане — как португальцы, так и канарцы, — преследовали их с такою силой, что когда первые [из пастухов] уже начали входить в лощину, наши уже были рядом с ними; и так, внезапно, они вошли в лощину, таким образом, что для пастухов оказалось необходимо укрыться среди гряд утесов, коих неровность (aspereza) была чем-то изумительным; однако еще более достойна изумления была ловкость (soltura), с коею канарцы того острова ходили по тем крутым скалам (penhascos), — так, словно еще сося молоко из грудей своих матерей начали они гулять по тем местам. И так же, как Силы и Мармореи (Silos ou Marmoreos) [390] , что живут по другую сторону пустыни Ливийской, узнают, что дети их рождены в их законном браке, ежели те, тотчас достигнув первой поры своего отрочества, без всякого страха берут в руки больших ядовитых змей (grandes peconhas) той пустыни, кои даются им их отцами, так же и канарцы того острова почитают, что, коли их дети не рождаются с такою ловкостью, то, значит, были зачаты от какого-либо противного [им] прелюбодеяния.
390
Ливийские племена псиллов и мармаридов, упоминаемые античными авторами. Согласно Страбону, первые живут за Киреной и Сиртами вместе с насамонами и некоторыми из гетулов, вторые обитают по соседству с Киренаикой. — Прим. перев.
А что говорить о наших уроженцах, пожелавших последовать вслед тем [канарцам], ибо, хотя и зрели они такую неровность, они не перестали их преследовать? И в ходе сего один благородный сердцем юноша, мчась по тем скалам, поскользнулся на одном весьма большом и неровном утесе и, упав, умер. И не думайте, что сей вред приключился лишь с тем уроженцем нашего королевства, ибо многие канарцы [острова Палма] упали тем же образом и умерли, так как, хотя и были они столь привычны по древней [своей] природе к хождению по тем скалам, но при скорости противников, коих чуяли вблизи себя, почитая то последним своим спасением (derradeiro remedio), они с тем большею охотою устремлялись к утесу, чем более он был неровен, думая, что враги устрашатся преследовать их.
И коли тот Диегу Гонсалвиш, спальник (moco da camara) Инфанта (о коем я уже говорил в главе, где сказано, как он первым бросился вплавь к острову, где взяли пятьдесят восемь мавров), обрел почесть за свое превосходство в отваге, теперь вполне могу я приумножить ее ему гораздо более — как тому, кто пред лицом прочих проявил себя особенно в тот день. Вследствие чего с поистине великою причиною могу я порицать фортуну, ибо, когда сей юноша был вознагражден своим сеньором Инфантом по случаю недавнего бракосочетания в городе Лиссабоне и держал собранным у себя дома весьма изобильное богатство для поддержания собственной жизни, у него разразился пожар из-за небрежения одного его слуги, каковой [пожар] пожег у него все вещи, что он имел; и столь была милостива к нему фортуна, что оставила им [Диегу Гонсалвишу и его жене] какие-то жалкие одежды, в коих они и бежали из оного дома.
Труд наших был велик в сей день — не столько из-за сражения (хотя и было оно весьма опасным), сколько в особенности из-за множества камней, коими канарцы в основном воюют со своими противниками; ибо они весьма сильны руками (mui braceiros) и весьма точны в своих бросках, и с трудом могут быть ранены другими, ибо до того умеют уклонять тела свои от выстрелов, особенно производимых метательным оружием, что лишь с запозданием и при великой удаче человек — сколь бы ни был он меток — может поразить их. И они носят иное оружие, весьма подобающее их звериному образу жизни, scilicet, длинные копья с острыми рогами на конце вместо железного наконечника (ferro) и другие подобные [рога] вместо втоков (contos).
Однако хотя и был труд настолько велик, все же было то прекрасное зрелище, ибо тот, кто увидел бы их стычку, где все смешалось таким образом и в таком месте (sua escaramuca revolta por tal guisa e em tal lugar) — христиане, занятые захватом канарцев и отделении от них скота для улучшения таким способом своей добычи, и противники, торопящиеся спасти свои жизни и защитить свои стада наилучшим образом, каким могли, — счел бы, что более упоительным было такое зрелище, нежели любое другое, лишенное сей цели.